– Джон выстрелил в отца. Потом еще раз. Папа упал. Он был очень бледным, и из раны на голове струилась кровь. Я пыталась добраться до него, но Морел опять ударил меня, и я потеряла сознание.
Джизус видел, как плечи Мари вздрагивают от рыданий. Он хотел успокоить ее, но Чак взглядом остановил его. Бертон сдержался, всей душой желая, чтобы все как можно скорее закончилось и он смог бы наконец взять Мари на руки и унести отсюда.
В конце концов, она успокоилась настолько, что смогла продолжить рассказ.
– Когда я очнулась, то почувствовала страшную боль. Все тело было истерзано, и я не могла даже пошевелиться. Позже я обнаружила, что находилась в багажнике машины, но тогда не знала об этом. Какое-то время мне казалось, что меня заживо погребли. Я едва могла дышать. Я теряла сознание, приходила в себя и снова его теряла.
– Черт!
– Джизус, пожалуйста, держи себя в руках, – строго приказал Чак. – Продолжай, Мари.
– Наконец я очнулся в комнате какого-то мотеля. Там были Джон и какая-то женщина. Она растирала мне руки и ноги, чтобы восстановить кровообращение. Во рту у меня был кляп, мне сказали, что если я не буду пытаться бежать, то меня на некоторое время оставят несвязанной. Мое тело страшно ныло, и я не могла пошевелиться, даже если бы и захотела. Позже женщина отвела меня в ванную, но есть и пить мне не давали. Думаю, они боялись, что, если вынут кляп, я закричу.
– У тебя есть какие-нибудь соображения о том, где ты была? Можешь ты вспомнить что-нибудь об этой комнате? – обратился к Мари один из мужчин в штатском.
Девушка покачала головой.
– Они снова, еще крепче, связали меня, и я уснула. Я думала, что худшее уже позади, но через некоторое время Джон снова потащил меня к машине и закрыл в багажнике. – Слезы катились по ее щекам. – Он просил у меня прощения. Забавно, не правда ли? Он даже положил мне подушку под голову. – Ее голос внезапно сорвался. – Я мало что помню об этой поездке. Она казалась мне сплошным кошмаром. Если я могла глотнуть свежего воздуха, то знала, что мы где-то остановились и багажник приоткрыли. Однажды я услышала голоса. Женщина сказала: «Она не станет этого делать», а Джон ответил: «Станет. У нее нет выбора».
Я снова очнулась в маленькой, темной комнатушке. Там было одно окно, и свет едва пробивался сквозь стекло. Джон и еще какой-то человек стояли возле моей кровати. – Она остановилась и отпила воды. – Тот человек был Пэрли Харбисон. Вошла женщина и дала мне попить. Меня сразу же вырвало, и Пэрли ударил меня. Морел пытался остановить его, но тому нравилось причинять мне боль. Ему предоставилась масса возможностей. – Рука, державшая чашку, задрожала, и Мари поставила ее на стол. – Пэрли сказал мне, что если я не буду помогать им, он убьет меня голыми руками. Они хотели сделать магнитофонную запись и послать ее отцу. Я не могла понять этого. Морел убил моего отца, но когда я заговорила об этом, Пэрли снова ударил меня. Он сказал: «Если твой старик мертв, мы пошлем пленку твоему милому дружку. В любом случае мы сделаем запись».
– Ты согласилась?
Мари кивнула.
Чак подался вперед.
– Что в ней говорилось?
– Это Натали Рэйми. Я жива и здорова. Пожалуйста, сделай, что они просят, и со мной ничего не случится.
Двое в штатском переглянулись и кивнули друг другу.
– Что случилось потом?
– Дальнейшее видится мне как в тумане. Мне дали снотворного, кучу таблеток, и я заснула. Когда я проснулась, Джон и женщина все еще были там, потом, когда они ушли, я осталась наедине с Пэрли.
– Как долго это длилось?
Мари всю передернуло.
– Это длилось целую вечность. Вначале я едва могла разглядеть его. Он вошел в комнату вечером, поставил на кровать тарелку с едой и вынул у меня изо рта кляп. Потом Харбисон кормил меня из огромной ложки, набирая ее до краев и быстро пихая мне в рот, и смеялся, если я давилась. Потом он поднял меня и отнес в ванную. Даже там меня не оставлял одну. Он издевался надо мной, и я плакала.
Во время ее рассказа Бертон испытывал такую страшную ярость, на которую он никогда не был способен. Впервые в жизни он понял, что значит по-настоящему ненавидеть.
Мари продолжала:
– Меня постоянно мучила жажда. Мне почти не давали пить, и я была очень слаба из-за таблеток и из- за того, что меня все время держали связанной. Однажды ночью Пэрли вошел в комнату взбешенный. Он стал называть меня отвратительным прозвищем. Он сказал, что Джон и та женщина были убиты при попытке получить выкуп за меня. Он был вне себя. Он называл меня шлюхой и сукой. Я почти не могла сопротивляться, но пыталась. Чем больше я боролась, тем больше он озлоблялся. Наконец поняла, что он собирается сделать. – Мари остановилась и поглядела на Бертона, ища у него поддержки.
Выражение его глаз дало ей силы говорить дальше.
– Он пытался изнасиловать меня. Я знала, что, если буду продолжать сопротивляться, он убьет меня. Я оставила попытки, и это, казалось, подстегнуло его еще больше. Он бил меня снова и снова, но не мог… не мог…
– Все в порядке, Мари. – Джизус протянул ей руку. Его больше не волновало, что своим вмешательством он может преградить поток ее воспоминаний.
Мари схватилась за его руку, как за спасательный круг.
– А потом он раздражался все больше и больше. Он много пил. И приходил в мою комнату, чтобы глумиться надо мной, называя по-всякому. Он ненавидел женщин. Потом он начал бессвязно болтать. Что
