Славкой уедем ко мне, в Магнитку…
Я смотрю в Славкин стриженный, выгоревший за лето почти до бела, - а так-то золотистый, - затылок, и меня топит нежность… На грани выносимости нежность, - больно, и… сладко… Хм, «Сладкоежка»… Интересно, всё-таки, мне: - какие у него станут волосы, когда отрастут? Волнистые, прямые, кудрявые… Сам-то он не помнит, - почти всю жизнь, - да всю свою юную взрослую жизнь! - он живёт так, - коротко стриженым легионером маленькой страны, спокон времён называемой жителями «Страной души», занявшей совсем немного места в горах на берегу Чёрного моря… Блин, помыться бы ему надо, - всем нам надо помыться, - ручей… Одно название… Вот у нас на Урале… Озёра… Ильмень… Ха, как я Славку первый раз купал, когда отбил его у этого выблядка, у Томаза, гори он во всех преисподних… Горит, наверно, я же его… Как тогда удачно вышло, - как он на нас напоролся… Славка, маленький, завшивевший, забитый людьми Томаза, затраханный самим Томазом… Блядь, - ненависть, это сильное чувство. Ну, Любовь посильней, всё же… моя, Славкина… Война. А что, - война?! Можно, разве, на войне стать таким, каким был этот Томаз? Другие же такими не стали… «Сладкоежка» мой вообще, самым лучшим становится, - и какое счастье, что со мной, у меня на глазах… на моей груди… Да, жаль, не часто у нас это с ним, - война… скоро всё закончится, - тогда и… Уедем, учится Славке надо, мне университет заканчивать надо, - много чего нам со Славкой надо, и это всё у нас будет! Мы же так решили… И навсегда. Это тоже так мы решили со Славкой. На всю жизнь, и дальше, - смерти ведь для нас нет вовсе, - это мы со Славкой знаем, - это я сегодня в очередной раз убедился, когда с автоматом, зажатым левым локтём, со «Стечем» в правой… Нет, смерть, - это не для нас…
Славка забирает по этой, непонятно каким зверьём оставленной тропке, - кабаны? - левее, там, на спуске в распадок, которым мы сюда пришли, должен быть Фазиль с мужиками. Славка показывает мне отметку выше по склону, там мы шли, я ему улыбаюсь, он снова идёт вперёд. Это последняя в жизни моя улыбка, которую видел Славка. Это был последний наш взгляд, которым мы с ним в жизни обменялись, - много было всяких взглядов, и даже сорились когда, - злых даже иногда, - но это всё были взгляды… А этот стал ПОСЛЕДНИМ. Сейчас Славка, рассеяно думающий об этой своей, ребяческой мене «пестик на ножик», заденет растяжку, неизвестно кем и неизвестно когда поставленную тут, на этой, непонятно кем проложенной тропке, - козы? - и граната на конце растяжки… проволока, задетая подпаленной Славкиной кроссовкой, выдернет у гранаты чеку, и граната через положенное ей Богом Изобретателем время взорвётся. Славке достанет этого времени… секунд этих, чтобы вернуться из своих мальчишеских мечтаний об этом дурацком, - таком красивом, серебром и рогом тура отделанном ножике, - вернуться сюда, ко мне, в эти проклятые горы… И он успеет меня оттолкнуть, - эх, Сладкоежка, учили мы тебя, учили… уж если задел чего, по запару, ногой, - всё! - вались сейчас же! Падай… А упаду я, упаду от Славкиного толчка, - последнего в жизни нашего прикосновения, - а он левым боком примет всю группу осколков, идущую в наш сектор… почти всю. Мне достанется совсем ничего… в грудь, и в бедро… пустяки, и после худшего выживают…
Славян… зачем… что же ты, мы же вместе… Славка, мы должны вместе, понимаешь, мы же… Славка Сладкоежка, родной…
Часть I
- Пап, ну ты чо, как не родной! Подумаешь, город…
- Спорить будем?
- А чо, - можно!.. Ну, всё, всё, торможу… Скажите, пожалуйста, - и не поспорь с ним уже… Во-он, перед поворотом… Та-ак… Пап, на «паркинг» ставить? Или «нейтраль» с ручником?.. Так, ладно, «паркинг», - вот. Меняемся?
- Хочешь, на коленки тебе сяду…
- М-м, на коленки… Так, погодь, подумаю… Не, не катит, мне не в тему. Ну, всё! Вот же… щипается…
- Щипаюсь, - подтверждаю я. - Хотя, по уму, если, - мне тебя пороть надо. Сечь. Подвергать телесным наказаниям…
Этот глубокомысленный диалог мы продолжаем уже снаружи, поверх капота нашей «Трибеки», потом перед капотом… блядь, вся решётка… в чём-то. Потом усаживаемся в машину, - я на водительское, наконец-то! Так… А, ну да… Я нажимаю на брелке кнопку предустановки положений водительского места… так, сервоприводы… Вот, теперь удобно, теперь можно ехать, но мой сын вдруг тычет пальцем в ветровое стекло:
- Ил, зырь, «Трибека», у-у, расплодилис-сь, - гадюкой шипит он. - Ч-чёрная, куда там…
- Шею не сверни.
- Пап! Ещё раз если! Ущипнёшь, если… Ну, эта, трогай, милай, что ли… Ля-ля, фа-фа, все крутые, куда на хрен, у всех «Трибеки»…
- Поясни. Все, которые «куда на хрен», и у которых, «у всех» «Трибеки», - это мы с тобой?
- Пап, я про то… Да обгони ты этот «Волгарь», что ты ему в… корму дышишь?.. Достижение отечественного автопрома…
- Обогнал, дальше что?
- Дальше. Я про то имел в виду…
- Ты ТО имел в виду…
- …что кругом у всех «Трибеки», - упрямо сдвинув тонкие прямые брови, продолжает мой сын, демонстративно не обращая внимания на мою очередную, юбилейную… миллионную уже, что ли, попытку привить ему вкус к русской грамматике. - Прикинь, Ил, вторую вижу! За неделю. Эксклюзивность утрачиваем… Чёрная, куда там… Ну, как честный человек, признаю, - козырно! Хотя, наша синяя, а это фирменный цвет… Наверно и подешевле, чем наша будет, - как ты сам считаешь? Поторопился ты…
- Странно, что вторую, их у нас с марта 2006-го продавать начали. Да ты не переживай. Насчёт эксклюзивности, я… я про это имею в виду: - Субару «Трибеки» в Россию только в пятиместном варианте поставляет.
- Хм, про это? Ну-ну… Если про это… Да только мы третьим рядом сидений и не пользуемся… практически.
- Да. Практически. Практически регулярно, зимой, когда я у вас в секции в бассейне извозчиком подрядился, блин… Нет, про «подряд» я погорячился, - подряд подразумевает оплату…
- Про оплату: пап, давай, что ли, оттюнингуемся, что ли, как-нибудь так вот, по-жёсткому, что ли… Не так уж и дорого, - зато, вновь эксклюзивность обретём… Обретём своё лицо! А? «Кенгурятник» там, подножки… дуги ещё такие, знаешь, сверху… хромированные… А то у нас щас ничего особенного. То ли дело на Импрезе было, одно антикрыло чего стоило! Спойлера, воздухан… Всё реально по-жёсткому! Не машина была, а…
- «Ласточка»! - совершенно серьёзно подсказываю я сыну, и, чтобы отвязался он от меня с тюннингом этим, добавляю: - Долетался ты, Ласточка, на Импрезе по-жёсткому, и, заметь, без всякого тюннинга. Это чудо, что за столько мы её продали, - Рустам молодчина, снимаю шляпу, - жестянщик от Аллаха!
Зеленоглазый поганец удручённо молчит некоторое время, потом совершенно немотивированно оживляется:
- А что, - тюннинг, - скажите, пожалуйста! Вот бы мне моц… эх, четырнадцать только мне, до шестнадцати с тоски сдохну! Хотя… м-м… скутер, там, например, уже можно… м-м, песня, - Piaggio Beverly 500… С такой, знаешь, хромированной чтобы фарой, под 50-е… И зеркала тоже, в хроме… Как у дядь Жени нашего, и, заметь, Ил, он на нём чаще даже, чем на Мазерати своей, в Милане вообще, непонятно зачем спорткар держать, хотя… ну да, он же по всей Европе мотается, на эти свои “la settimani del moda”, - вырасту, такую же куплю, красную только, Мазерати кр-расная должна быть…
Я, подавив смешок, кошусь краем глаза на сына… Обожаю. Сощурился в предвкушении… Пепельную
