меня ещё некоторое время, и начинает хохотать. Ржать, бля! Да так, бля, заразительно, беззаботно, бля, что я против своей воли хохочу вместе с ним.
- Ну… Ну, дети пошли! - вытирает Стасик слёзы. - «Generation П»… Какая там Пепси, дурак Пелевин…
- Пелевин, - это писатель? Не читал.
- И ладно. Слышал, и то удивительно… Хотя, с тобой я уже ничему не удивляюсь, - Стас продолжает посмеиваться.
А вот это ты зря, милай, я, милай, знаешь, как ещё могу? Не оценил ты меня! Хотя, куда тебе…
- Да уж! Не от сохи… Мы умываться пойдём? А то есть такое ещё предложение: - обсудим, Станислав Сергеевич, творчество современных Российских писателей. Глубже можем взять, - а чего нам себя ограничивать? - почему только Российских? Вообще, русскоязычных.
- Илья, скажи, а ты всегда в такой манере разговариваешь?
- Да ни хуя! Настроение у меня щас заебачее, охуительное просто.
- С этим твоим стилем я тоже уже знаком, - грустно отзывается Стасик. - Мыло возьми в бардачке, пожалуйста. Ой-ёй-ёй! Полотенца-то нет у меня…
- Не смертельно. Так обсохнем.
Мы выходим из раскалённой лоханки, и мой Стасик вдруг начинает странно себя вести. Он машет руками, картинно дышит полной грудью, обводит округу взором из-под приставленной ко лбу ладони, мне подмигивает.
- А?
- Чего, - а? - переспрашиваю я с некоторой опаской.
- Ну, как же? Природа, Илюшка! Хорошо! А запах? Запах-то, запах какой!
Точно, бля, рехнулся Стасик. Ладно бы не буйно. Возни не оберёшься…
- Запах? - с сомнением говорю я. - А хули запах? Река пахнет рекой, трава - травой… Лепёшки вон коровьи, тоже соответствуют наименованию. Деревней воняет, одним словом.
- Ты не любишь деревню?
- Я горожанин, Станислав Сергеевич, - высокомерно заявляю я. - Потомственный…
И сразу, без перехода, я вспоминаю Тихона. Как он возил меня в лес. Только там озеро было. Наше… Сцепив зубы, я смотрю внутрь себя… Тихо, Логинов, тише… Ушло это, не вернуть ничего. Как смог я рассчитался за Тишку, как, сука, смог…
- Что с тобой, Илья? - не на шутку встревоживается Стасик.
- Задумался, Станислав Сергеевич. Вы знаете, что такое «хокку»? Да, именно стихи, и именно японские. Три строки, семнадцать слогов, пять-семь-пять. Я вот вспомнил, по поводу нашего разговора о деревне, послушайте:
- Ух, ты! - восхищается Стасик. - Здорово… Погоди, Илья, в Японии ведь нет колхозов. Или это перевод такой?
- Это не перевод, это один мой друг сочинил…
- Что ж, у тебя друзья под стать тебе, Илья. Пошли умываться.
Я молча иду вслед за Стасом вниз к реке. Только мы подходим к воде, я сразу же начинаю тревожиться. Что за хуйня такая, - спокойно ведь всё. Во, блядь! И на этот раз не ошибся, Логинов. По бережку, повыше нас, к нам идут трое колхозников. Бухие, - сразу определяю я. Лет по шестнадцать- семнадцать, но хотя и пьяные, всё же достаточно опасные, здоровые лбы. Впрочем, это для Стасика эти пейзане опасны, мне по хую. Это бы даже неплохо, это бы я чуть поразмялся даже. А может мимо проканают? Ни хуя, целенаправленно так, чуть ли даже не подпрыгивая от возбуждения, эти трое прут прямо на нас. Ага, Стасик тоже заметил. А интересно, милай, как ты себя поведёшь?..
- Ты чё, сука, тачку тута свою мыть надумал, пидар гнойный? Воще, сука, охуели городские! Прикинь, Тёплый! - так, ну этот, самый шебутной, совсем безпроблемный будет. Тёплый который, - погоняло, надо думать, - тот жирный, по ногам сработаю. Третий неясный пока…
- Ну! - весьма содержательно отзывается Тёплый.
- Так, ребята, погодите, - это Стас ожил. - Ничего я тут мыть не надумал. Мы с братом просто к реке подъехали. Сейчас же уедем, хорошо?
Вот нихуя себе! Я уже, оказывается, брат… Какая дрына рядышком валяется, - загляденье…
- Бабки, у-у-м-м, - о, а третий-то и не претендент! И как только можно самогонку по такой-то жаре…
- Илюха, живо к машине, заводи, и в деревню, я тут пока… - шепчет мне Стас.
Чего ты тут «пока»? Затопчут, на хер. А какой молодец, однако! Браво, г-н Плотников, примите мои…
- Я те, пидар, пошепчусь! Бабки гони! - неврастеник, блядь, его первого, не удрал бы. А палка действительно, - охуенная.
- Ребята, у меня тридцать рублей только, - внешне Стас остаётся спокоен, но я чувствую, что он на грани…
- М-м-мало… - третий мычит.
- Проверим, сука, Тёплый, к тачке!
Ну, всё. Цели ясны, задачи определены, - за работу, товарищи! Эх, Тишка, Тишка…
И меня уже топит знакомое восхитительное чувство. Кожа на скулах натягивается, губы немеют. Не покалечить бы козлов… да и хуй с ними… А вот Стасика бы не задеть, по быстрому надо, пока он не опомнится, да мне на помощь сунуться не решит, сдуру.
- Всё? - холодно спрашиваю я, а сам перемещаюсь от Стаса несколько боком поближе к уродам, - крестьяне даже в клещи нас не взяли, так рядком и стоят… - Мой… э-э… брат скромничает, господа мои. Бабок у нас не меряно, мы ж коровёнку прикупить приехали, - я сую в карман своих обрезанных чуть ниже колен джинсов руку, нащупываю там «Ладью». - Ребятки, миленькие, вы уж нам подскажите, где бы тута коровёнку бы нам этого самого…
Я медленно достаю руку с зажатой в кулаке «Ладьёй», переношу вес на правую ногу, и - на! Прямой в челюсть, - самое элементарное… Мажу, блядь! По зубам попал, - зубы теперь у него в прошлом. Вырубить- то я выблядка вырубил, но он не отлетает назад, а просто падает на месте.
Ладно, чуть левее. Тёплый, кажется? А позвольте представиться… Габаритный дояр, бля! Внешней стороной левой стопы, ребром подошвы кроссовка, по внутренней части его правой коленной чашечки. Сука! Пизанская башня в динамике! Ловлю его на колено, - как удачно, нос не задел, в лобешник пришёл. Сверху догоняю кулаком с «Ладьёй» по затылку. Сны о рекордных удоях…
Опа! Третий с пьяных шар на Стасика прёт! А я?! А мне сладкого?! Я тоже хочу, дяденьки… Перепрыгнув сразу через два тела, я приземляюсь, группируюсь на опорной левой, чуть доворачиваюсь, - примериваясь, поднимаю правое бедро, резко распрямляю голень. А вот теперь попал! Да как, блядь, удачно, - хрусть там чего-то…
Ну вот, собственно. Жаль, дрына не пригодилась, - впрочем, это же ещё не всё, я же мальчишка, мне же надо порезвиться, или нет?
Я смотрю на Стаса, ну, - с тобой, милай, тоже всё понятно…
- Станислав Сергеевич, - громко говорю я ему, - вы уж там себе как хотите, а я, пожалуй, умываться не буду. Настоятельно рекомендую последовать моему примеру… Стас! Машину заводи, бля, валим на хер! Давай, я щас.
Стасик тут же приходит в себя, часто-часто мне кивает, и, оскальзываясь на склоне, оглядываясь, то на меня, то на отдыхающих пейзан, то на деревню, спешит к нашей лоханке. Так, ну это ладно. Я наклоняюсь над первым, неврастеником этим. Да… Не знаю, как у вас тут, в Ивановке этой вашей ёбаной, с
