Тогда. А в Абзакове будешь с нами спать! Со мной. Я не пинаюсь! Вовка, это они врут, ну, подумаешь, пинусь там раза… несколько. Бобик, отстань! Пап, гони его, привык в столовой отираться… Я не пинаюсь. И не во сне не пинаюсь, это вон Пашка, - с ноги, с ноги, - Пашка, куда на хрен твоё каратэ против пистолета! Ну да, и против пулемёта тоже. Когда? Сама? Мне? Почему не перезвонил, папа? Ну, бли-ин, да я же не знал, что старая графиня будет звонить… Бли-ин… Вовка, правда, настоящая, и синьор граф настоящий. Только они старые. Но графиня! По фигу что старая, ух мы с ней! Прикинь, у них катер, настоящий Рива, тогда они маленькие ещё делали, старый-старый, синьор граф его, молодой, был, когда, ещё, купил, - нет! - я забыл, он его выиграл! Да? А какой выиграл? А почему мне не показали? Ладно. Вовка, мы на этом катере с синьорой графиней какой-то навороченный бот сделали! Да не на каналах, на каналах в Городе не погоняешься, Пашка, ты чо? Сразу по рогам тогда, если на каналах. Нет, это на южной лагуне, возле Джудекки. Ага. Не, графиня вела. А мне доверяют, сам ты, Пашка! И синьор граф. Хотя и строгий. Только я с ним плохо говорю, он по-немецки не любит, а я по-итальянски когда, то он ржёт. А по-английски он не умеет. По-немецки почему не любит? Ну… пап, расскажи!
- Можно и рассказать. Только, Тимур, одно условие, если хоть раз перебьёшь, то… Вот и молчи. Так, я наелся, а вы торт доедайте, пацаны, а то завтра уедем, куда его девать, Бобик торты не жрёт, Тимка говорит… Ну, ладно, слушай, Белов, Пашка с Тимкой эту историю знают. Тимка вот тут сказал, что граф старый, и это правда, ему восемьдесят семь лет уже. Согласен, вау. Но это неважно, ему больше шестидесяти и не дашь. Да и не в этом дело, а дело в том, что он успел повоевать. Италия тогда была фашистской, он был офицером, и когда началась война, когда Германия на нас напала, Италия, как союзник немцев, объявила нам войну тоже. Да, это печально, тем более что эту войну, войну с Россией, в Италии своей войной никто и не считал, даже те, кто правил тогда страной. А уж тем более те, кому пришлось воевать. Графу пришлось. Он тогда был молод, только после академии, и ещё он закончил тогда специальные курсы для парашютистов, это было новым делом, но уже и тогда это были элитные подразделения, во всех странах там служили лучшие… Да, он был крутой. Но это была не его война. И самое поганое, что немцы ненавидели и презирали за это итальянцев, за то, что итальянцам не нужна была война с Россией, что они не хотели делать вещи, которые вовсю делали на нашей земле немцы… Да, Вовка. Вот этого всякого и насмотрелся молодой граф на юге России. А потом началась Сталинградская битва. И кому- то из германского командования пришла в голову дикая идея использовать в этом сражении итальянские части. До этого они были во вторых эшелонах, но вот пришёл и их черёд. Это был ужас. Русская зима… настоящая война, - НАСТОЯЩАЯ, понимаешь, Белов? И однажды их выбросили десантом в наш тыл, севернее Сталинграда. Неглубоко… А одеты они были… по средиземноморским представлением о зиме. Вовка, до земли с парашютами живыми опустилось только пять человек. Из полутора сотен… Замёрзли, Белов, остальные замёрзли до смерти, пока опускались на снежную русскую степь…
Пашка задумчиво ковыряет чайной ложкой недоеденный кусок торта, Тимка двигает на столе приборы, расставляя и переставляя диспозицию частей под Сталинградом, как он себе это представляет, а Белов… Белов. Да, я его люблю. И в его глазах я читаю, что и для него это уже не игра, я для него больше, чем игра…
- Ил, он что, он в плен попал? Граф?
- Нет, он, и ещё трое, - один подорвался на мине, - так вот, он и ещё трое его солдат вышли к немцам, там было недалеко… И его отправили в Италию, лечиться.
- Он руку, - папа, расскажи, - он же руку отморозил. Левую! И отрезали…
- Да, Тимур. Белов, ему отняли кисть левой руки, теперь у него протез.
- Классная такая перчатка! Чёрная. И не мешает ему… А у папы шрам ты видал, Вовка? С байка навернулся. А у меня нету, а у Пашки на коленке тоже классный, это он сам дурак, с качели… Пашка! Пап, он кидается! У-у-у…
- И что? Граф поэтому немцев и не любит? Но ведь война была.
- Пойдёмте ко мне в кабинет, пацаны, потом со стола уберёте. Пойдём, Белов, это ведь только первая часть истории графа Николо ди Питильяно...
В кабинете все устраиваются на своих местах, я в кресле за столом, Тимка у меня на коленях, Пашка на диване растягивается, опирается на локоть, смотрит на меня, а Вовка, не раздумывая, усаживается у Пашки в ногах, значит, теперь это его место…
Ну, ладно… Во! А у меня на столе коньяк стоит… Это чего же он стоит-то? Просто так стоит, понимаешь, а налью-ка я себе… Нет. Не налью, не хочется…
- Пап, дальше, - тихо просит Тимка, чтобы я продолжил рассказывать о графе…
- Да, Тимур, дальше. Вот, Белов, граф после госпиталя вернулся домой в Венецию, его там никто и не считал тогда за героя, он и сам себя таким не считал и не считает сейчас, он завидовал тем итальянцам, которые воевали тогда в партизанских отрядах, дрались с немцами. Тогда Италия уже вышла из войны, немцы оккупировали страну, король оказался трусом, снова вернулся Муссолини, всё пошло совсем уж кувырком…. Надо было графу идти бить немцев, да он же без руки! Как-то в самом конце сорок четвёртого года граф с графиней, - они поженились недавно, - так вот, поехали они как-то в сад во дворце Бальби, сад такой чудный, Вовка, не то, чтобы очень уж, но это же Венеция, там и это чудо…
- Там же ни деревца в Городе, ни шиша, так, цветочки в горшочках, да травка кое-где, - шепчет Тимур Вовке.
- Да. А это очень знаменитый сад, в Городе его зовут Парадизо, - рай. А немцы в этом саду хотели срубить орех, единственное большое дерево в саду, который в Венеции считали похожим на райский… Огромный орех. Он и тогда уже, наверное, был огромным. И граф застрелил немецкого офицера, который там распоряжался. Без раздумий, без сомнений, - достал свою фронтовую Беретту, и застрелил выродка, а солдаты, побросав топоры, разбежались…
- Классно! Надо было всех уродов перебить!
- Белов, ты молчи, он же умный, там же их кодла была, чо он с одной рукой, и пистолетик так себе, маленький, не то, что щас Беретта делает, - граф нам с Пулькой показывал.
- Да, Володя, Пашка прав, их было много, поэтому граф и графиня ушли. Немцы про орех забыли, а про графа ди Питильяно не забыли. И они с графиней ушли к партизанам, на Болота, тогда там многие были…
- Да, Вовка, а у графини охотничье ружьё было, я фотку видел, и раненым она… Как медсестра она была. Ух, и красивая была, - да, пап? - она и сейчас…
- Да, Тимур, и сейчас.
- А что потом?
- Ничего особенного, Вовка, война заканчивалась, и особенно повоевать графу не случилось, но в Венецию после войны он уже вернулся совсем по другому, чем после Сталинграда…
- Ха, ещё бы! Супер. А как вы с ним познакомились?
- А, это тоже очень интересно, но я не буду сейчас рассказывать, позже.
- Вовка, я тебе сам расскажу, а то батя скромничать будет, только Пульку не слушай, он тебе…
- Паханище! Папа! Чо он?
- Тимур, будешь так скакать на мне, - выгоню! Погоди-ка, Пулемёт, а что это за история с гонками на Лагуне, почему я раньше не слышал? Это ты графиню надоумил?
- Кто? Я? Когда?
И мы все смеёмся. Счастье? Да. Да, это счастье, и лишь глупцы, - хуже, бедные духом глупцы уверяют нас в том, что ощущение счастья мимолётно…
Но Пулемёта надо гнать с колен, у меня затекли ноги, и прогнанный мною Тимка лезет к старшим пацанам на диван, - возня, обещания кровавой расправы, хихиканье, - Пашке приходиться принять вертикальное положение, он усаживается более-менее нормально, Пулька, немного сожалеющий о том, что схватки со старшими не получилось, залазит между ними, валится спиной на Вовку, устраивает ноги на коленях у Пашки, - и у этой троицы пошёл уже свой разговор, и ведёт его Пулемёт…
- Нет, Вовка, это ты правильно, надо было синьору графу всех уродов урыть! Нет, урыть не того, мочить их надо было тогда, - ведь там, на Гранд Канале, где Бальби, ведь там не уроешь. Мочить тогда… Пашка, а у меня пульки кончились… Скоко? Чо так дорого? У кого? У меня? Где? Да пустая копилка! Куда, куда, - туда! Игруху я купил… Женьке! Себе зачем? Женьке, на днюху. Дум, третий, только он не ставится у него ни шиша. Откуда я знаю, какой у него Директикс! Девятый? Не знаю. Где, на игрухе? Сам пускай, у него
