– Откуда?.. Нет, сегодня ночью мы попытаемся увести у Курсона его коз. Жить-то надо…
Еда была отвратительной, а вино хорошее. Катрин выпила немного больше, чем следовало, и почувствовала, какой тяжелой стала ее голова. На дворе была глубокая ночь, и ничего не оставалось, как лечь спать. Она одетая легла на кровать, натянула рваное одеяло и сразу уснула.
Первое, что увидела Катрин, открыв глаза на другое утро, было лицо Сары, склоненное над ней. Было уже светло, и луч солнца, проникший в комнату, бросал тень от оконной рамы на пыльный пол. Молодая женщина бросилась на шею цыганке.
– Сара!.. Наконец-то! Я так волновалась! Как ты?
Сара слегка улыбнулась и пожала плечами. Ее загорелое лицо осунулось. Под глазами – черные круги, но других следов перенесенного страдания не было. Густые черные волосы были распущены и молодили ее. Она была одета в желтое, сильно открытое платье из парчи с такими пышными рукавами, что они доставали до пола.
– Хорошо! – ответила она. – Если ты спрашиваешь, как вел себя Фортепис, то он вел себя как любой другой мужчина: не хуже и не лучше…
Несмотря на свое озабоченное лицо, Сара выглядела веселой, и Катрин показалось, что она даже довольна своим приключением. Но она скоро упрекнула себя за подобные мысли. Сара спросила:
– Что ты собираешься теперь делать?
Катрин удивленно посмотрела на нее. Ну и вопрос!
– Что я собираюсь делать? Бог мой, я пока не знаю. Единственное мое желание – скорее уйти отсюда…
– А не думаешь ли ты, что лучше было бы спокойно дожидаться выкупа? Еще вчера вечером Фортепис отправил одного из своих людей во Фландрию с письмом, которое написал брат Этьенн. Я начинаю понимать, зачем им понадобился капеллан. Вовсе не для того, чтобы читать молитвы или отпевать их покойников, а просто потому, что в их банде никто не умеет писать.
Катрин вскочила. Лицо ее выражало недоверие.
– Ты думаешь, что говоришь? Ждать здесь выкупа? Ты считаешь, что я бросилась в это путешествие для того, чтобы сидеть в полуразрушенной башне и ждать, когда приедет Филипп и выкупит меня за золото у этого разбойника? В таком случае я уже могла бы отправиться в Брюгге. А я как раз и не хочу этого. Золота Филиппа я боюсь так же, как бандитов Фортеписа, и даже, пожалуй, больше. Ведь там тюрьма, из которой мне никогда не убежать…
Она схватила Сару за плечи и начала безжалостно трясти ее, сжав зубы.
– Мне наплевать на Филиппа, слышишь? Я хочу к Арно. К Арно! Ясно?..
– Ты сошла с ума, Катрин! Этот человек ненавидит тебя! Он всегда презирал тебя, заставляя страдать.
– Но я люблю его, понятно тебе? Только это важно… Только это. Я охотно умерла бы под стенами Орлеана, если бы только моя рука касалась руки Арно! Когда ты наконец поймешь, что я люблю его, что я никогда никого не любила, кроме него. Я хочу выйти отсюда, и чем раньше, тем лучше…
Сара резко освободилась из рук Катрин.
– Мне больно! – пожаловалась она. – Я и правда думаю, что ты теряешь голову.
– А я, – воскликнула Катрин, выходя из себя, – я считаю, что ты стала слишком чувствительной! Что, ласки Фортеписа так изменили тебя всего за одну ночь? Это ты, Сара, советуешь мне терпеливо ждать, как коза на веревочке, приезда хозяина? Знаешь, ты изменилась! Мне кажется, тебе хочется, чтобы Фортепис получил свои деньги.
Катрин вне себя от гнева больше не сдерживалась. Сара отпрянула от нее, как будто получив пощечину.
– Как ты разговариваешь со мной? – горько упрекнула она. – Всего за одну ночь мы стали врагами?
Огорченная Катрин отвернулась и отошла к окну.
– Я не враг тебе, Сара. Это ты перестала меня понимать. У меня в жизни только одна цель – Арно! Без него мне нечего делать на этой земле.
Сара опустила голову, направилась к двери и взялась за ручку. Ее странное платье притягивало к себе солнце. Катрин увидела, что на щеке ее блестит слезинка.
– Я не сержусь на тебя, – глухо произнесла она, – потому что ты тоже страдаешь. Сегодня ночью я постараюсь помочь тебе бежать из замка. А пока держись спокойно…
Она вышла, и Катрин осталась одна. Ей было стыдно. Но это было преходящее чувство. Сейчас не имело значения то, что думала Сара. Все ее существо стремилось к единственному полюсу притяжения – человеку с твердым взглядом, чей голос мог быть таким нежным, что она никогда не могла его забыть. Она жила лишь в ожидании той минуты, когда снова увидит его…
Все утро она провела у окна в мечтаниях, глядя на серебристую ленту Йонны. Она так увлеклась, что совсем забыла, что она пленница, что находится в такой ужасной обстановке, и вздрогнула, когда появился Траншмер. Он принес ей на обед несколько кусочков жареной козлятины, сильно пахнувших козлом, но они показались ей восхитительными. По-видимому, этой ночью коз Курсона постигла трагическая участь!
После полудня наступило ужасное время. Катрин вспоминала страшные дни, проведенные в замке Мален, когда каждая минута грозила опасностью. На этот раз это был не страх, а надежда, но время тянулось почти так же медленно. Сара сказала, что сегодня вечером Катрин выйдет из замка. Но как? Молодая женщина встретила конец дня почти радостно. Надо еще немного потерпеть, чтобы узнать…
После ужина, принесенного Траншмером, который делал бесполезные попытки поговорить с ней, время потянулось еще медленней. Шум в замке затихал, а Сары все не было. Вскоре стали слышны только размеренные шаги дежурных, обходящих замок. Была уже середина ночи, и, устав ждать, Катрин начала засыпать, когда тихо открылась дверь и появилась Сара. Она была одета так же, как утром, а в руках у нее была большая связка веревки.
Катрин подскочила с кровати.
– Я тебя уже не ждала…
– Ты и правда больше не веришь мне! Мне нужно было дождаться, пока уснет Фортепис, пьяный от вина и кое от чего еще. Но поспешим. Не надо терять времени, и, если ты действительно хочешь уйти, есть только один способ.
Говоря это, она начала разматывать веревку, предварительно привязав один конец ее к стойке окна. Веревка, извиваясь как змея, исчезала за окном в полной тьме. Сара подошла к Катрин, которая наблюдала за ней, и положила руки ей на плечи.
– Вот все, что я могу тебе предложить! Но хватит ли тебе смелости и сил, чтобы спуститься по ней? Я буду следить за тобой отсюда и страховать тебя. Как только ты окажешься внизу, я подниму веревку и отнесу туда, где взяла. Ты обогнешь замок к востоку, выйдешь на поле и можешь идти искать свою любовь, если ты выбрала эту судьбу.
Тревога сковала все тело Катрин.
– Ты уже давно предсказала мне эту судьбу, Сара. Но я думала, что ты достаточно любишь меня, чтобы последовать за мной. Ты оставляешь меня одну? Что он сделал тебе, этот разбойник, что ты предпочитаешь остаться с ним?
– Ничего… И если бы я могла, я бы ушла с тобой. Но он так влюбился в меня, что поклялся содрать с брата Этьенна кожу, если я попытаюсь убежать. Я не хочу, чтобы добрый монах пострадал из-за меня. Я остаюсь. Но как только нам обоим удастся уйти, знай, что я постараюсь найти тебя. Иди. Я бы многое отдала за то, чтобы последовать за тобой, Катрин, хоть ты мне и не веришь.
Взволнованная молодая женщина бросилась в объятия своей старой подруги.
– Я верю тебе! Прости меня, Сара! Я сошла с ума с тех пор, как узнала, где его искать.
– Значит, надо попытаться. Возьми эти три серебряные монеты, которые я нашла в кошельке Фортеписа. Когда ты выйдешь к Луаре, а ты обязательно выйдешь к ней, если будешь двигаться все время на запад, то, возможно, наймешь лодочника, который довезет тебя до Орлеана…
Но Катрин живо отстранила руку с протянутыми монетами.
– Нет, Сара! Как только Фортепис узнает, что ты его обокрала, он тебя убьет.
Сара тихо рассмеялась. К ней снова вернулась ее былая веселость.
– Не думаю! Я скажу ему… вот… знаешь, как я объясню ему твой побег? Скажу, что ты – колдунья и что
