всего, такой же олух, как и он сам попавшийся в круг обмана и мистификаций. Но было это с ним лишь секунду, тут же Нистратов взял себя в руки, собрался внутренне и аккуратно зашагал вниз.
Лестница изгибалась и уводила все дальше и дальше, но посмотреть где же ее конец, не было никакой возможности. Елисей шел и думал что уже, наверное, давно миновал он высоту кургана и спускается теперь глубоко под землю. Зеленоватое свечение, окутывало все вокруг, но откуда оно лилось, одному богу было известно. Ни ламп, ни чего-то другого могущего быть источником зеленых лучей нигде он не обнаруживал. Казалось сам воздух светиться по неизвестной причине. Откуда-то снизу тянуло прохладой, но не замогильной, не той что казалась бы естественной для этого места. Ветерок был словно свежий, словно насыщенный еле уловимыми ароматами экзотических пряностей и плодов. Наконец лестница кончилась, и Нистратов очутился в длинном коридоре. Он был не то что бы узок, но не широк точно. Елисей Никанорович, позвал негромко.
— Эй, кто-нибудь?
Подождал с минуту, не получив никакого ответа и осторожно пошел по коридору рассматривая на стенах странные рисунки похожие на фракталы. Нистратов готов был поклясться, что все эти хитросплетения линий и цветов, фантастические брызги и повторяющиеся круги на стенах, он уже видел. Где и когда он и сам не знал, но чувство было столь неподдельным и будоражащим память, что Елисею стало не по себе. Он шел, заворачивая в изгибающейся кишке коридора, и достиг наконец, двери с табличкой «Собрание» и черно-белым китайским знаком «Инь-Янь». Открыв ее, он попал в освещенный ярким дневным светом зал. Тут его бросило в жар.
Зал был вовсе не пуст. Было в нем множество разного вида существ. Одни сидели на скамейках расставленных рядами, кто-то стоял у стен, кто-то парил под невысоким потолком. Когда Нистратов вошел несколько присутствующих повернулись в его сторону и оценивающе посмотрели на бледного посетителя. Среди них, например, был человек с птичьей головой, похоже что соколиной. Он как-то странно подмигнул Нистратову круглым черным глазом и ухмыльнулся совершенно по-человечески. Другое существо, сияющее ослепительным светом увидев Нистратова, вдруг погасло, и словно испугавшись, моментально затерялось в толпе. Некоторые из обративших на него внимание, были вовсе самые что ни на есть настоящие космические пришельцы, подробно описанные желтой прессой и фантастами-кинематографистами. Высокие, под два метра, с серой кожей и огромными тараканьими глазами они стояли в стороне и о чем-то перешептывались открывая полосочки-рты беззвучно, как аквариумные рыбки.
Впереди за головами собравшихся Нистратов увидел трибуну, с таким же что и на двери черно-белым символом равноденствия и президиум, состоящий наполовину из людей, а на половину из не пойми кого. Среди вполне приличного вида граждан человеческой расы, сидело розовое жирное мурло, похожее на кальмара, которое что-то объясняло усатому старичку рядом и опасливо посматривало в зал вытаращенными желтыми глазами на шевелящихся стебельках. А слева с краю, вообще восседала натуральная обезьяна в отделанной сияющими драгоценными камнями короне, и важно морщила свою косматую рожу.
За трибуной стоял человек, совершенно лысый, в красном вызывающем пиджаке и, размахивая руками, горячо, с энтузиазмом вещал:
— … это совершенно недопустимо! Такая халатность может повлечь за собой последствия невероятного масштаба, и нам всем теперь придется работать сообща! Вы же понимаете, что может произойти, если все мы сейчас, начнем, прикрываясь мнимыми причинами, игнорировать ситуацию? Сейчас как никогда на карту поставлено…
Нистратов понял, что он спит и снова видит сон. В действительности такого существовать просто не могло. Он дважды ударил себя по щекам, выронив из рук сумку, которая глухо ударилась об пол. Звук получился на удивление громким, таким, что оратор за трибуной сбился и, замолчав на полуслове, прищурился в направлении Елисея Никаноровича.
— Вы кто? — деловито крикнул лысый в пиджаке.
— Я? — опешил Елисей и попятился, увидев как весь зал вперился в него сотнями разнообразных любопытных глаз.
— Вы как сюда попали? — не отставал лысый оратор, отсвечивая натянутой на лбу кожей яркий луч.
— Я… случайно… — сипло прхрипел Елисей, чувствуя слабость в ногах и головокружение.
«Случайно???», «Как так???», «Аниплисировать его надо!!!» «Это человек?!..» — послышался нарастающий гул в зале. Голоса были столь удивительные и необычные, даже еще невообразимее, чем существа, которые их произносили. При этом они надвигались на него плотной стеной. Выглядело это жутко. В высшей степени кошмарно. Кто-то тянулся к Елисею длинным извивающимся хоботом, кто-то коротенькими кривыми ручонками, кто-то смотрел дрожащими от ненависти глазами, так что внутри Елисея похолодело, словно он проглотил снежный ком.
— Случайно???!!! — прогремел оратор нечеловеческим вибрирующим как пила голосом.
— Меня сумку просили принести! — вспомнил Елисей, подозревающий, что сейчас его лишат жизни, — Хай Хейль! С собакой! — кричал ополоумевший от страха, исследователь кургана, — то есть Хель Хай! Забыл я как его… И старик с хвостом! Маг! Это они все, я ни при чем!..
Приводя оправдания Нистратов чуть не заплакал. Он схватил сумку и, прижав к груди, отступал, пока не уперся спиной в стену. Тут он заметил что толпа существ остановилась и, расступившись образовала проход по которому поспешно семенит к нему лысый в пиджаке. Когда он оказался возле Нистратова, тот уже был близок к смерти. Холодный пот струился по его вискам, язык онемел и все члены стали ватными.
— Ну, наконец-то! — обрадовано воскликнул оратор, подойдя вплотную к Елисею, — Что же ты так долго?
Елисей все еще не веря, что жив, заморгал часто-часто и дрожащим от волнения фальцетом проскулил.
— Что все это значит?
Он увидел, как из толпы вышел тот самый человек с головой сокола и, расплывшись в нелепейшей птичьей улыбке, похожей на перевернутую вверх дном пирамиду Хеопса, радостно проскрипел ржавой пружиной:
— Носфературс! Здравствуй друг!
ВОДКА
Утром прошел дождь, чистый и свежий, от этого листва на деревьях стала такой зеленой, будто только сегодня вылупилась из почек. Из форточки в комнату втягивался нежный ветерок, чуть покачивая занавеску. Холодильник стоял на своем любимом месте у стены, урчал, словно сытый тигр и в дреме заливал в конденсатор щекочущий нутро ток. Василий вошел в кухню, налил в чайник воды и когда тот вскипел, заварил себе крепкого чаю. Он сел на табурет и, задумавшись о чем-то своем закурил, прихлебывая из кружки дымящийся напиток.
— Так люди все равно ничего не поймут, — сказал он соткавшемуся из воздуха ангелу за плечом, — им слишком сложно отказаться от жизни, которой они жили всегда. Но ведь что-то нужно менять?
— Возможно, — ангел переместился к окну, подставив крылья под лучи солнца. Он, тоже вероятно, питался ими. На лице его отразилось блаженство и нега.
— Но ведь проживая жизнь впустую, они теряют время и шанс найти истину?
— Не все так просто, — ответил ангел не сразу, — многие не могут обойти преграду, поставленную перед ними.
— Но кто ее ставит и зачем?
Ангел улыбнулся и ничего не ответил.
— Что же еще мы можем сделать? — Василий допил чай, вытащил сигарету и закурил. Из вихрей дыма, подвластные его воле тут же начали вырисовываться, невероятной красоты картины. Они таяли и тут же сплетались снова в трехмерные полотна, подпитываемые новыми клубами курения.
