Кроме детей и внуков, всех наших родственников, прибывших к тому времени сюда, наших русскоязычных приятелей, нас пришли поздравить и несколько друзей-американцев, которые щедро помогли нашему становлению в новой жизни. Стихотворную стенгазету прислала из Германии семья Крепсов. Её редактором, как всегда, был Боря из Одессы. Так мы называли своего любимого родственника и большого друга нашей семьи. Получили тёплые поздравления от Полечки из Ейска, моих племянников Валеры и Бори с Москвы, Иринки, Алёнки и Андрюшки из Минска, Фанечки из Ленинграда, многих друзей и знакомых из других городов Америки, России и Белоруссии. Забыли нас только поздравить наши коллеги по работе в Могилёве и Минске. Ни предприятие, которому были отданы двадцать лучших лет жизни, ни министерство, которому верой и правдой служили более трёх десятилетий, о нас не вспомнили в наш юбилей. Для них мы больше не представляли интереса, они о нас забыли.
Тамадой вечера был наш друг Женя Шусторович. Эти обязанности лучше его никто исполнить не мог. В подготовленном им сценарии нашлось место и для тёплых поздравлений, и для юмора и сатиры, и для песен и танцев и, конечно, для тостов. Им, казалось, не будет конца. Большинство из них провозглашались по- русски, но немало добрых слов сказали нам в тот вечер и по-английски. В том, что так говорили наши новые друзья-американцы не было ничего особенного, но что так теперь стало легче выражать свои мысли и чувства нашим внукам, можно было поражаться и удивляться.
Возможно нам было бы приятнее выслушать их пожелания на родном языке, но когда Диночка и Анечка спели под собственный аккомпанемент сочинённую ими к нашему юбилею песенку на английском, чувства восхищения и гордости овладели нами, и мы не нашли лучшего способа для выражения своей благодарности, как прижаться своими мокрыми от слёз старческими щеками к любимым личикам, обнять и расцеловать их.
Эмма и Женя собрали вокруг себя любителей песни и мы заслушивались знакомыми мелодиями из репертуара хора “Русского клуба”, а также еврейскими и английскими песнями, душевно исполненными нашими гостями. Рита была инициатором танцев и сама блеснула своим хореографическим талантом.
К юбилею подготовили фотомонтаж, отражающий основные этапы нашей большой жизни: тревожной молодости, трудного военного лихолетья, учёбы и многолетнего служения Родине.
В пожеланиях наших детей, внуков, родственников и друзей было много тепла, искренности и любви. Желали здоровья, радости, счастья, нахес от детей и внуков. Не было только, звучавших в прошлые юбилейные даты, пожеланий новых трудовых и творческих успехов. Их уже никто от нас не ждал. Начинался отсчёт годов восьмого десятка, когда их даже желать становится вроде неприлично. А мне этого как раз и не хватало. Я не мыслил тогда еще без этого жизни и она без труда представлялась мне пустой и никому не нужной.
Конечно, я не мог уже мечтать о работе по специальности, о занятиях любимым делом или хотя бы о своём хобби - техническом творчестве, но и смириться с абсолютным бездельем в старости я еще не был готов. Вот как раз тогда, на этом вечере, посвящённом нашему семидесятилетию, выслушивая добрые пожелания своих друзей и родственников, родилась мысль попробовать себя в художественном
творчестве и попытаться воспроизвести на бумаге сохранившиеся ещё в памяти воспоминания о прожитой жизни.
31
Наша дружба с Женей росла и крепла. Мы встречались ежедневно, но нам постоянно не хватало времени для общения. Нужно было и клубные проблемы обсудить, и о жизни поговорить, и новостями обменяться. А ещё мы играли в шахматы, где шла бескомпромиссная борьба с переменным успехом. С ним было всегда интересно, и я бы с удовольствием продлил регламент наших свиданий, если бы не обиды моих домочадцев, которые, с не меньшим основанием требовали уделять больше внимания семье. Наверное они в чём-то были правы и мне не раз приходилось признавать свою вину и давать обещания исправиться. После этого приходилось на какое-то время сокращать время своих отлучек, но это продолжалось недолго и постепенно их продолжительность вновь возрастала до очередного домашнего выговора.
Авторитет Жени для меня был тогда непререкаемым и я не замечал никаких недостатков в его поведении. Это касалось не только наших личных взаимоотношений, но и его стиля руководства клубом, отношения к членам Правления и другим активистам-общественникам.
В сентябре “Русский клуб” отмечал шестидесятилетие своего президента. По единодушному решению Правления был подготовлен юбилейный адрес с тёплыми поздравлениями, добрыми пожеланиями и благодарностью за огромную работу выполненную Женей по созданию и развитию клуба. Ему были вручены подарки и высказаны искренние слова любви, признания заслуг и многогранного таланта, отданного на благо русской общины города.
В день юбилея в гостином зале офиса жилого комплекса “Аудубон” собрались родные и друзья Жени, многочисленные гости от Джуиш Центра и Еврейской федерации. Многие родственники приехали из других городов Америки и даже Израиля. В их тостах и речах, выраженных часто в стихотворной форме, были признания способностей юбиляра, его умения организовать, сплотить людей и становиться подлинной душой коллектива. И всё это была не дань круглой дате, как это часто бывает в таких случаях. Это вполне соответствовало заслугам, способностям и дарованиям Жени, а, может быть, гости даже недооценивали их.
Это я явно почувствовал при исполнении обязанностей тамады этого вечера. Мне представлялось, что юбиляр заслуживает большего. Не подобрал я тогда нужных слов при открытии вечера и провозглашении первого тоста. Мне в тот вечер казалось, что в недооценке заслуг моего друга есть и моя вина.
Женя же выглядел тогда вполне довольным, весёлым и счастливым. Он много пел, играл на аккордеоне, веселил и благодарил гостей за тёплые чувства и добрые слова.
Но у нашего президента, как и у любого человека были и недостатки, и серьёзные ошибки, на которые ему долго никто не указывал. Конечно, о них не следовало говорить на юбилейных торжествах, но в повседневной жизни он должен был слышать и критику, и дружеские советы, как исправить допущенные оплошности. И в первую очередь об этом ему должны были говорить его друзья и доброжелатели, те, которые в большей мере могли оценить его положительные качества и лучше других понимали важность их использования на благо людей, общества.
К сожалению, мы тогда видели только добрые дела Жени, его беззаветное служение клубу и стремление приумножать его успехи, любовались его талантами и способностями, и старались не замечать за ним недостатков или ошибок. Как потом выяснилось, это не способствовало успеху дела и нанесло определённый вред нашему президенту.
32
Как я уже упоминал, работа “Русского клуба” строилась на волонтерских началах. Членство в клубе, участие в работе всех его секций, организация и проведение различных мероприятий было добровольным. Не допускались методы принуждения и абсолютно исключалась любая возможность получения личной выгоды, тем более злоупотребление общественным положением или занимаемой должностью. Примером в бескорыстном служении людям являлся наш президент. Он трудился на благо общества больше всех и категорически отказывался не только от какого-либо материального вознаграждения, но даже от любой формы морального поощрения. Да и возможности клуба были весьма ограниченными. Чисто символических членских взносов в размере 12 долларов в год, которые тогда были единственными источниками нашего дохода, хватало разве что только на чай с
печеньем при проведении воскресных встреч и оплату некоторых неотложных расходов.
Самыми массовыми мероприятиями, осуществляемыми за счёт средств членов клуба, являлись экскурсии и путешествия, которые проводились через частные туристические фирмы. Они пользовались большой популярностью у русскоязычных иммигрантов, которые у себя дома могли свободно разъезжать
