Кроме того мы жили в пяти минутах ходьбы от площади Толстого, где была конечная остановка второго номера троллейбуса, которым можно было быстро и без проблем добраться до центра, базара или пляжа. Кто в то время жил в Одессе и пользовался городским транспортом, поймёт, какое это было важное преимущество.
Жить в общежитии без друзей трудно и все ребята нашей комнаты стали моими друзьями. Мы вместе занимались, питались и отдыхали. Но лучшим моим другом в Одессе был Коля Погосов - армянин из Еревана, который был сильно похож на еврея и любил общаться с евреями даже больше, чем с армянами. Он встречался только с еврейскими девушками и одна из них Мира Фишман, что училась на параллельном курсе экономического факультета, стала потом его женой.
Из всех моих друзей студенческих лет Коля был самым близким и самым верным. Между нами не было никаких секретов и с его мнением я очень считался при решении всех жизненно-важных и даже сугубо личных вопросов.
Внешне Коля выглядел очень эффектно. Он был выше меня ростом, с красивыми чертами лица, пышной причёской чёрных волос и тёмными выразительными глазами, в которых легко можно было прочесть не только его настроение, но и мысли. Он очень нравился многим институтским девушкам и они нередко просили моей помощи в знакомстве с ним, но Коля был верен дружбе с Мирой и новых знакомств не искал.
Как и у меня теперь, у него не было других постоянных источников дохода, кроме стипендии, и мы с ним питались и одевались довольно скромно. Иногда нам удавалось заработать немного денег на случайных работах по погрузке, разгрузке или сортировке овощей и фруктов на Новом базаре, который находился недалеко от нашего института.
После летней сессии мы с Колей вместе были на производственной практике на Одесском мясокомбинате и она оставила у нас не меньше приятных впечатлений, чем практика на консервном заводе. Как и там, нам представлялась возможность всегда вкусно и вволю поесть. Это были не только овощи и бобы, но и такие дорогие и дефицитные закуски, как колбасы и копчённости.
Как и на консервном заводе мы не отказывались от выполнения самых трудных и неприятных работ, которых здесь было побольше чем там, и за это мы вознаграждались самой деликатесной вкуснятиной.
В отличие от меня, Коля не отличался излишней скромностью, и ему удавалось довольно часто проникнуть в самые труднодоступные производственные участки, какими были пирожковый цех и отделение производства деликатесов по заказам местного партийного и советского руководства. Уже в то далёкое время существовал порядок при котором местные руководители могли заказывать на любом подведомственном предприятии или организации любые продукты или услуги. Эти заказы безотказно принимались и выполнялись. Их исполнение находилось под строгим контролем и в качестве изготовленной по таким заказам продукции можно было не сомневаться.
Мы могли в этом убедиться, когда Коля приносил, спрятанные под поясом, охотничьи колбаски, буженину или карбонат, а нередко и твёрдокопчённую колбасу, упакованную в красивые коробки. В таких случаях мы не ходили в заводскую столовую, а устраивались где-нибудь в укромном месте и вволю наслаждались деликатесами, приготовленными для партийных босов.
Работая потом долгие годы в мясной промышленности, я имел неограниченную возможность есть подобные и даже более изысканные мясные деликатесы, но они уже не казались такими вкусными, как в то голодное время.
Когда после практики наступили летние каникулы, появилось много свободного времени, которое можно было использовать в своё удовольствие, но одолевали извечные проблемы питания, мы часто вспоминали золотые деньки, проведенные на мясокомбинате, когда нужно было много и трудно работать, но за то можно было вдоволь и вкусно поесть.
После зимней сессии меня и Колю избрали в профком института, где мне поручили производственно- массовую работу, а Коле - бытовой сектор. Моя общественная работа, хоть и была более важной, чем Колина, и я вскоре стал заместителем, а затем и председателем профкома, на деле оказалась менее практичной и полезной для нас, чем его скромный бытовой сектор.
В то время городские власти, стремясь как-то облегчить трудное материальное положение рабочих и студентов, ввели порядок выдачи талонов на покупку различных дефицитных промтоваров по твёрдым госценам. Тогда была большая разница между ценами госторговли и стоимостью аналогичных товаров в комиссионных и коммерческих магазинах или на рынке.
Если, к примеру, пара обуви, сорочка или брюки в комерческом магазине или на толкучке (уличной торговле с рук) стоили 150 или 200 рублей, то по талону в магазинах госторговли они стоили не более 20-25 рублей. Можно было даже не отоваривать такие талоны, а продать спекулянтам, которые охотно скупали их на рынке или возле магазинов, а купленные по ним товары продавали по коммерческим ценам. В среднем мы получали за проданный талон около ста рублей, что составляло треть нашей стипендии. За эти деньги можно было купить целых три поллитровых банки кукурузной муки.
Распределением талонов занимался бытовой сектор профкома и Коле удавалось заполучить почти при каждом распределении пару талонов на ботинки, рубашку или брюки.
Коля не злоупотреблял своим положением и распределение талонов производилось честно и демократично, но порой ему доставался талон от студента, который в нём не очень нуждался, а иногда ему их дарили страдающие по нём девушки за его красивые глаза. Как бы там ни было, но нам и на мамалыгу стало хватать и на подсолнечное масло к ней оставалось.
На четвёртом курсе учиться было легче, появилось свободное от учёбы время, которое я с удовольствием отдавал общественной работе. После очередного отчётно-выборного собрания в состав профкома, кроме меня и Коли Погосова вошли Костя Высота и Рома Каганский, которые теперь стали моими близкими друзьями.
Конечно, самым большим моим другом до конца студенческой жизни оставался Коля Погосов, но и с Костей и Ромой мы были очень дружны. Костя был на год старше меня и учился на пятом курсе механического факультета. Родом с Полтавщины он разговаривал на чистом украинском с характерным местным произношением буквы «Л». Костя женился ещё на третьем курсе и его женой стала сокурсница Галя Харченко, которая была Сталинской стипендианткой. Мы так и не поняли почему ей одной в институте было присвоено такое почётное звание, которое давало право на высокую стипендию и предусматривало ряд других льгот. Многие студенты имели такие же, а некоторые и более высокие показатели в учёбе и были более талантливы, чем Галя, но такое звание присвоили именно ей. Возможно потому, что её отец занимал высокий пост в облисполкоме, а она со второго курса стала членом партии, может сыграла роль её чисто украинское происхождение, а может что-то иное, неведомое нам. Тогда много было непонятного при награждениях и присвоении всяких званий и было совсем небезопасно проявлять излишнюю любознательность и интерес к этому.
Костя не скрывал своей гордости быть мужем Сталинской стипендиантки и часто хвалил Галю не только за её прилежную учёбу, но и за другие положительные особенности и чисто женские достоинства. Жили они довольно скромно в студенческом общежитии, где им выделили небольшую комнатку. Даже относительно высокая стипендия, которую получала Галя, не могла обеспечить им сколько-нибудь сносные условия жизни и молодожёны жили не намного лучше большинства других студентов.
У Кости был крутой характер, порой он допускал нетактичность, грубость по отношению к окружающим и даже к девушкам, но его уважали за принципиальность, трудолюбие и отзывчивость к нуждающимся в помощи студентам. Он занимался в профкоме жилищно-бытовыми вопросами и возглавлял соответствующую комиссию.
Рома Каганский во многом отличался от Кости особенностями характера и поведением. Он был весёлым, общительным и добрым парнем, корректным и вежливым со всеми, особенно с девушками. Рома был студентом третьего курса экономического факультета и дружил с девушкой-сокурсницей, которая его ужасно ревновала ко всем студенткам и не отпускала от себя ни на шаг. Её звали Ольгой. Была она чистокровной украинкой и недолюбливала всех евреев, кроме Ромы.
Нам, его друзьям, было трудно понять, что связывало Рому с Ольгой. Казалось, что между ними не было ничего общего, а их дружба со временем всё крепла, что нам было явно не по душе. Рома знал, что Ольга нам не симпатична, что мы её просто игнорируем, но разорвать с ней отношения не решался. Она была очень внимательна к нему и не сводила с него влюблённых глаз. Они учились в одной группе, вместе
