обычно в семь утра и до девяти успевал всё посмотреть собственными глазами. В ходе обхода, а иногда и после него, он давал указания об устранении выявленных недостатков, выполнении просьб и предложений, поступивших при обходе.
Уткин не замыкался только на текущих делах и заботах. Он серьёзно занимался вопросами развития предприятия, его реконструкции и технического перевооружения. По его указанию были разработаны перспективные планы внедрения новой техники, передовой технологии и законченных научных разработок. Стиль работы Ильи Григорьевича пришёлся мне по вкусу. В этом уже пожилом, опытном, грамотном и умном человеке я впервые встретил настоящего современного руководителя, каким представлял его себе по книгам, кинофильмам и лекциям. Я многому научился у Уткина и, позднее, став директором, старался максимально использовать его опыт в своей работе.
Уже через несколько месяцев после назначения нового директора результаты не замедлили сказаться. Вместо отстающего предприятия, от которого республика стремилась избавиться, комбинат становился лучшим в отрасли и его всё чаще стали приводить в пример другим.
Как-то после майских праздников на комбинат прибыл начальник «Белглавмясо» Перетицкий и его заместитель - главный инженер Славиковский. Они ознакомились с работой производственных цехов, провели совещание с активом и дали высокую оценку работе коллектива и руководства.
После совещания директор попросил меня остаться и в присутствии руководителей главка предложил должность главного инженера и своего первого заместителя. Предложение застигло меня врасплох. Я не мог принять его по многим причинам. Во-первых я считал, что такой высокой должности ещё не соответствую, так как не имел достаточного опыта и необходимых знаний. Кроме того я не видел кандидатуры на должность начальника консервного цеха, без чего нельзя было решать вопрос об освобождении меня от занимаемой должности. Всё это и многое другое я высказал высокому начальству, поблагодарил за доверие и категорически отказался от сделанного мне предложения. Единственное, чего я не сказал, но о чём подумал в первую очередь, было моё еврейское происхождение. Не хватало ещё, чтобы на комбинате был не только директор еврей, но и главный инженер впридачу.
Уткин не признал мои доводы основательными. Он утверждал, что знаний у меня достаточно, а если чего и не будет хватать - книги и журналы помогут, на худой конец можно в институт на консультацию съездить или к нам специалиста пригласить. Что же касается опыта, то у него его в избытке и он охотно с ним поделится. Директор не видел проблемы и в вакансии начальника консервного цеха. На эту должность он предлагал назначить Анечку, считая, что в этом случае я передам цех в надёжные руки и за него можно будет не беспокоиться.
Более внимательно к моим доводам отнёсся Перетицкий. Он признал уважительной причину, связанную с отсутствием достаточного опыта и знаний и предложил мне месячные курсы главных инженеров при Ленинградском мясокомбинате имени Кирова, которые должны были начаться с первого июля. От курсов у меня не было оснований отказываться, тем более, что давно мечтал увидеть город на Неве и побыть на одном из самых крупных и, безусловно, лучшем предприятии страны. Приняв предложение поехать на курсы, я предупредил руководство, что это не является моим согласием по возвращении стать главным инженером комбината.
Сделанное мне предложение активно обсуждалось в семье до глубокой ночи. Анечка наотрез отказывалась от выдвижения на должность начальника цеха, считая, что не готова к этому по многим причинам. В первую очередь из-за того, что это потребует сверхурочной работы и будет в ущерб детям, которых она и так редко видит.
Мама Рета выразила решительный протест против возможного выдвижения нас на такие ответственные должности, заявив, что в таком случае откажется от ухода за детьми, которым она до сих пор уделяла больше времени и внимания, чем мы - родители.
Единственным сторонником нашего выдвижения был мой тесть. Ему льстило, что нам была оказана такая честь и так высоко оценены наши деловые качества и способности. Он был рад нашим трудовым успехам и столь удачному началу служебной карьеры. Больше всего удивило нас его обещание не ревновать маму Рету к детям, как это было до сих пор. Он соглашался даже помогать ей в уходе за внуками, если мы согласимся на новые должности.
Мы с Анечкой ещё долго обсуждали эту тему без участия родителей и пришли к выводу, что нам следует пока воздержаться от столь быстрого служебного роста, а с предложением о поездке на курсы в Ленинград мы были оба согласны.
14
Рождение ребёнка в семье Елизаровых ожидалось в конце августа или начале сентября и мы с Анечкой решили, что в этот ответственный период Полечке лучше всего было бы быть с нами. Наше предложение было с радостью принято ею и Володей. В конце июня, за два месяца до родов, мы встретили их на Оршанском вокзале.
Непривычно было видеть Полечку в предродовом состоянии. В её возрасте ей бы учиться, приобретать профессию, ума-разума набираться, а она уже в семейную жизнь впряглась и матерью стать готовилась. С её характером это означало вечную кабалу в служении мужу и детям. Ни о какой учёбе и служебной карьере не могло быть и речи.
Во всём этом я в душе упрекал себя. Что-то упустил в этот важный период её жизни, что-то просмотрел, где-то передоверил её чужим людям. Не должен был я, её единственный старший брат, в отсутствии родителей, допустить её замужество в восемнадцать лет, без жизненного опыта, специальности и образования. Эту свою вину перед Полечкой я чувствую всю свою жизнь и грех этот останется со мной до конца дней моих. Мы ведь планировали увезти её из Красилова, как только получим назначение на работу после института, а она опередила все наши планы и на несколько месяцев раньше ушла к тому, кто первый её позвал.
С Володей мы теперь только впервые познакомились. Он не произвёл впечатления пылкого Ромео, способного увлечь свою Джульетту хоть на край света, или хотя бы яркого, интересного, современного юношу, за которым может побежать молодая романтическая натура. Перед нами был обыкновенный провинциальный мужичок (он был намного старше Полечки), с уже довольно чётко наметившейся лысиной, на лице которого нельзя было заметить что-то особенно примечательное. Мы даже не увидели признаков большой любви между молодыми супругами, которая обычно бывает в первые годы совместной жизни.
Володя, как и Полечка, не имел законченного образования и какой-нибудь гражданской специальности. Его зарплаты сверхсрочника еле хватало на самое скромное питание, не говоря уже о чём- нибудь другом, необходимом молодой семье.
Правда, глава семейства вынашивал планы поступления в военное училище, что дало бы ему возможность надеяться на сколько-нибудь удачную военную карьеру в обозримом будущем. Этому с одной стороны могло способствова его членство в КПСС, а с другой стороны помешать наполовину еврейское происхождение.
Мы не стали помехой их семейного счастья, одобрили планы жизненного благополучия и через несколько дней проводили Володю в Староконстантинов, где его ждала служба после краткосрочного отпуска.
Полечка же прошла необходимое обследование, получила врачебные назначения и готовилась стать матерью. Анечка как могла помогала ей своими советами, заимствованными из собственного опыта.
26 августа в семье Елизаровых появился первенец - сын Валерий, а у меня - первый племянник. Продолжился новый жизненный цикл у малочисленных наследников семьи Гимельфарбов.
15
Курсы в Ленинграде оказались очень полезными. В качестве преподавателей были привлечены
