— Вы должны были выложить мне свои подозрения раньше.
Через несколько минут они были уже возле комнаты Биона. Психоаналитик постучал, но им никто не ответил. Николай Николаевич постучал снова. И снова молчание.
— Откройте, — выкрикнул Николай Николаевич. — Вы не имеете на это права.
— Не берите на себя слишком много, — начал психоаналитик. — Вы даже не человек.
Они услышали только торопливые шаги за стеной и мерный гул работающего аппарата.
— Откройте, — снова крикнул Николай Николаевич и ударил в дверь. — Нам все теперь ясно.
Шум работающего аппарата стих, снова послышались шаги и звуки разъединяемых частей металла.
Переглянувшись, Николай Николаевич и психоаналитик начали взламывать дверь.
Когда она затрещала и уже совсем поддалась, раздался голос Биона:
— Я открою вам сам.
Бледный, но улыбающийся, он стоял на пороге и не торопился их пропускать. Они оттолкнули его и ворвались в комнату.
Воскреситель был еще на полу — Биону в спешке не удалось разобрать его на внешне безобидные блоки. Огромное, напоминающее эллипс тело пульсировало под давлением биологических масс. Бесчисленные вычислительные устройства, регуляторы биологических кодов — Николай Николаевич и психоаналитик непроизвольно остановились перед этой машиной.
— Вы оживляете людей, — прошептал Николай Николаевич. — А со мной говорите о важности и необходимости этого.
Бион ничего не ответил, он, видимо, понял, что возражать в такой ситуации бесполезно.
— Сколько же, я спрашиваю, лет вы этим занимаетесь, сколько лет ведете с нами игру?
— Игру? — Бион посмотрел на Николая Николаевича.
— Да. Потому что из этой машины выходили не люди. С человеческой оболочкой, но не люди. Законы восстановления тонких человеческих структур непостижимы пока по своей сложности. И нужно много лет, чтобы их выяснить…
— Я все уже выяснил, — оборвал его Бион. — Пока такие, как вы, рассуждали о сложности.
— Что вы брали для восстановления? — спросил Николай Николаевич.
— Части черепа. По моим расчетам, они лучше всего подходят для реконструкции.
— Почему воскрешенные избегали меня?
— Потому что я им это внушил. Они избегают людей вообще, а не только вас. Им нужно сначала привыкнуть к людям.
— Вы разработали и программу приспособления воскрешенных к жизни? спросил психоаналитик.
— Да, — ответил Бион. — Я вынужден был это сделать. Их действия пока безотчетны, у них нет еще личности. Их поведение попросту управляется набором заложенных мной программ, не более. Но это фаза подготовки к скачку в жизнь. Скоро им будет казаться, что у них было детство, прошлое, что они обыкновенные люди. Я работал над этим не меньше, чем над самим воскресителем и, поверьте, кое-чему научился.
— Механический авантюрист, — процедил Николай Николаевич. — Нам еще неизвестны ваши мотивы. Даже если и оставить это в стороне, то где гарантия, что эти люди сумеют войти в нашу жизнь, что они не будут раздавлены, уничтожены изменениями, которые в ней произошли! Почему вы считаете, что право решать судьбу этих людей принадлежит только вам? Какое имели право давать им вторую жизнь — наш мир в конце концов просто не рассчитан на это! Понимаете ли вы, сколько проблем решили сразу за человека? Самостоятельно, без всякого на то права.
— Я попытаюсь все объяснить, — пробормотал Бион.
— Это вы сделаете потом, — оборвал его Николай Николаевич. — А сейчас скажите — кто эти люди?
— Не могу, — Бион выглядел жалко. — Не могу, поверьте. Этого нельзя делать сейчас.
— Не вам об этом судить, — произнес психоаналитик. — Вы обязаны нам подчиняться.
— Да. Но только когда это приносит пользу.
— Мы возьмем судьбу этих людей в свои руки, — сказал Николай Николаевич. — А для этого должны знать, как они вошли в нашу жизнь, кем стали теперь. Какая у них биологическая структуре, в чем отклонение психики от нормы — поверить в то, что они здоровы и биологически, и психически я не могу.
— Вы не должны сейчас ничего требовать от меня, — вскрикнул Бион. — Вы только все разрушите…
— Вы не можете ослушаться, — психоаналитик холодно и властно смотрел на Биона.
Тот несколько минут боролся со взглядом психоаналитика, а потом произнес:
— Вы слишком многого не понимаете в сложившейся ситуации — были бессильны в свое время перед техническими проблемами воскресителя, бессильны сейчас и перед психологическими и моральными. Прошу вас, не мешайте мне.
— Вы попросту вышли из-под контроля, — произнес Николай Николаевич. Идея служения человеку в лаборатории по восстановлению живых форм вылилась у вас в идею воскресителя. Вы уже заражены ей, жить для вас — значит воскрешать. Вы будете воскрешать, пока будете существовать. Вы насильственно вталкиваете человека во вторую жизнь и говорите: живи. И не знаете, благо это для человека или зло. Ваше изобретение преждевременно. А может быть, и не нужно. Человек рассчитан только на одну жизнь, и вы не имеете право решать за него, сколько ему нужно жизней. Никто перед вами такой цели не ставил. Ваше существование сейчас просто бессмысленно.
— Вы собираетесь лишить меня этого права? — тихо спросил Бион.
— Да, — твердо ответил Николай Николаевич. — В сложившейся ситуации иного выхода я не представляю. Инструкция на этот счет достаточно определенна. Вы понимаете, чего я от вас хочу? — Николай Николаевич посмотрел на психоаналитика.
Чем был для них Бион? Он должен был расплатиться сейчас за то, что понимал добро не так, как они. Завтра его должен был сменить другой робот, никогда не ставящий себе целей. Он был просто испорчен, «заражен», что из того, что идеей? И потерял свой функциональный смысл.
Психоаналитик несколько минут медлил, но потом все же подчинился воле начальника лаборатории.
И сразу же по нервной системе Биона ударил пучок разрушающих импульсов. Чтобы не причинять Биону боли, Николай Николаевич подошел к нему и отключил сознание. Остальное было делом часа. Они делали все быстро, заученными движениями, разбирая бесчисленные узлы и схемы.
И вот перед ними вместо Биона простые электронные блоки.
Николай Николаевич и психоаналитик несколько мгновений смотрели на них — может быть, в их взглядах и проскользнуло сожаление. Но в следующую минуту они уже искали то, что должны были искать, — списки воскрешенных Бионом людей. Они должны были быть в его комнате, Бион не мог не предвидеть случившегося и не подумать о том, чтобы списки попали в руки людей.
— Никогда не приходилось раньше исправлять авантюризм машины, — заметил Николай Николаевич. — Мы теперь обречены возиться с этими людьми до конца своих дней. Найти их, потом ввести в нашу жизнь, адаптировать психику и биологию — задачам я не вижу конца.
Он говорил что-то еще, но психоаналитик молчал. Вдвоем они перерыли все в комнате Биона, ничего не находя, пока, наконец, Николай Николаевич не взял в руки одну из тетрадей. Открыв первую страницу, он увидел ровный почерк Биона. В следующее мгновение он почувствовал себя маленькой точкой, затерянной в безграничных пространствах: на странице были его имя, фамилия, место работы — первым воскрешенным человеком был ОН САМ.
— Но как? — прошептал он, чувствуя, что все в следующее мгновение для него остановилось: и собственное сердце, и далекие звезды, и жалкая улыбка на лице психоаналитика, вырвавшего у него из рук тетрадку. — Как можно все объяснить? И возвратить. Выходит, он оберегал меня от правды, боясь травмировать мою душу. Сделал так, что я ежедневно, ежечасно наблюдал восстановление живых форм — и этим готовил меня к случившемуся. Ни о чем не подозревая, я жил подаренной им жизнью, но отнял у него единственную.
