Он содрогнулся.
— Хорошо, что я уже кончил, — сказал он себе. — Хорошенькая была бы прогулка — сходить за ним!
Он собрался возвращаться.
Оказалось, что он не может этого сделать.
Он подтянулся мимо антенны, чтобы достигнуть своей прежней позиции, уцепившись за фал, выигрывая таким образом еще несколько дюймов. Петля провода висела спокойно, он не мог теперь ее достать. Оказалось невозможно повторить все в обратном порядке.
Он повис на обеих руках и сказал себе, что не будет поддаваться панике — нужно же придумать какой-нибудь выход. На Другой стороне корабля? Нет. Стальная поверхность «Валькирии» с той стороны гладкая, скобы на ней были расположены на расстоянии шести футов одна от другой. Даже если бы он так не устал — а приходилось допустить, что он страшно устал и начинает замерзать, — даже если бы он был со свежими силами, невозможно было бы проделать этот трюк в воздухе, не будучи шимпанзе.
Он взглянул вниз — и пожалел об этом.
Внизу под ним ничего не было, только звезды — ниже и ниже, без конца и края. Звезды, крутящиеся вокруг, в такт кораблю, который вращался вместе с ним. Пустота всех времен, чернота и холод.
Изо всех сил он попытался подтянуться всем телом до той единственной узенькой ступенечки, за которую можно было уцепиться, стараясь достать до нее пальцами ног. Это была совершенно лишняя, бесполезная трата сил. Он опять подавил в себе панику, потом бессильно повис.
Когда ему удавалось закрыть глаза, сразу становилось легче. Но через некоторое время ему неизбежно приходилось открывать их, чтобы посмотреть. «Мимо проплыла Большая Медведица, затем, немного спустя, Орион. Он попытался считать подходящие минуты по числу оборотов, которые делал корабль, но голова его не могла работать ясно, и немного спустя он вынужден был снова закрыть глаза.
Руки его начинали неметь и замерзать. Он пытался давать им отдых, повисая по очереди на одной руке. Он отпустил левую руку, почувствовал, как по ней пробегают мурашки, похлопал ею по боку. Вскоре наступило время сменить правую руку.
Теперь он уже не мог достать до скобы левой рукой. У него не осталось больше силы, чтобы сделать дополнительный рывок, он весь как следует вытянулся — и не мог прийти в прежнее положение и заставить левую руку подняться.
Он уже совсем не ощущал правой руки.
Он увидел, как она соскользнула. Она соскальзывала…
Напряжение внезапно спало — и он понял, что падает… падает. Корабль ускользал от него.
…Он пришел в себя и увидел, что над ним склоняется капитан.
— Ну-ка, Билл, успокойся.
— Где…
— Спокойно. Патруль с Деймоса был уже совсем близко, когда ты сорвался. Они заметили тебя в телескоп, вышли на твою орбиту и подобрали тебя. Наверно, это первый такой случай в истории. Ну, теперь успокойся. Ты болен — ты же висел там больше двух часов. Билл.
Снова началось мяуканье — громче, чем до сих пор. Он приподнялся на колени и выглянул поверх подоконника. Осторожно просунул голову чуть подальше, помня о том, что нельзя смотреть ни на что, кроме котенка и карниза.
— Киска! — позвал он. — Кс-кс-кс! Кс-кс-кс, — иди сюда.
Котенок перестал умываться и опять выглядел растерянным.
— Кс-кс-кс! — повторил он тихо.
Он поднял правую руку от подоконника и поманил ею, приглашая. Котенок приблизился на три дюйма, затем уселся.
— Сюда, киса, — умолял он, протягивая руку как можно дальше.
Пушистый комочек снова отскочил.
Он убрал руку и немного подумал. Это никуда не годится, Вот если бы ему вылезти на краешек и встать на карниз, он бы мог держаться одной рукой и быть в абсолютной безопасности. Он это знал, он был уверен, что будет в безопасности — не надо только смотреть вниз!
Он снова пролез в комнату, перевернулся и, с величайшей осторожностью, вцепившись в подоконник обеими руками, пропустил ноги вниз по фасаду здания. Глаза свои он изо всех сил сосредоточил на уголке кровати.
Карниз, казалось, подвинулся, Билл не мог его нащупать и начинал уже приходить в уверенность, что ноги прошли мимо, когда он дотронулся до него большим пальцем ноги — и тогда твердо встал на него обеими ногами. Карниз был около шести дюймов ширины. Билл перевел дыхание.
Отпустив правую руку, он повернулся и поглядел на котенка. Тот, казалось, заинтересовался процедурой, но не был расположен в ней участвовать. Если бы Билл продвинулся по карнизу, продолжая удержаться левой рукой, он бы смог достать его от уголка окна.
Он поочередно подвинул обе ноги, совсем по-детски, не переступая одной через другую. Чуть согнув колени и наклонившись, ему удалось достать котенка. Тот понюхал тянувшиеся к нему пальцы, затем отпрыгнул. Одна лапка не попала на карниз, он подтянул ее и встал на все четыре.
— Идиотик этакий, — сказал Билл с негодованием. — Ты что, мозги себе захотел вышибить? Если они у тебя есть, — добавил он.
Теперь было похоже на то, что ситуация безнадежна — котенок был слишком далеко, чтобы Билл мог достать его, уцепившись за окно, как бы он ни напрягался.
— Кс-кс-кс, — сказал он безнадежно, затем замолчал, чтобы обдумать положение.
Можно было бросить это дело.
Можно было приготовиться к тому, чтобы ждать всю ночь в надежде, что котенок соблаговолит подойти поближе. Или можно было пойти по карнизу и достать его.
Карниз был достаточно широк, чтобы выдержать Билла. Если он пригнется и прижмется к стене, на его левую руку не придется никакого веса. Он медленно продвинулся вперед, продолжая держаться за окно, сколько было возможно; так медленно продвигаясь на каждый дюйм, что, казалось, почти и не двигался. Когда наконец пришлось отпустить оконную раму, когда его левая рука прижалась к гладкой стене, он сделал ошибку, поглядев вниз, вниз вдоль отвесной стены, на мостовую, сверкающую далеко внизу.
Билл снова отвел глаза и закрепил их на одной точке стены, на уровне своих глаз, только на несколько футов дальше. Он все еще держался!
И котенок тоже. Билл медленно отодвинул одну ногу от другой, продвинул вперед правую ногу и согнул колени. Он осторожно протягивал правую руку вдоль стены, пока она не оказалась над самым котенком.
Внезапно Билл с силой опустил ее, как бы для того, чтобы прихлопнуть муху. Горсть его наполнилась царапающимся и кусающимся мехом.
Он держался абсолютно неподвижно, не делал никаких попыток подавить слабое сопротивление, которое оказывал ему котенок. По-прежнему с распростертыми руками, прижимаясь телом к стене, он тронулся обратно. Он не мог видеть, куда идет, и не мог повернуть голову без того, чтобы потерять равновесие хоть немного. Обратный путь оказался очень долгим, дольше, чем путь туда, но наконец, копчики пальцев правой руки ощутили пустоту открытого окна.
Оставшийся путь он проделал за несколько секунд, скользнув обеими руками по подоконнику, затем перекинул правое колено через него. Отдохнул на подоконнике, перевел дыхание.
— Ну! — сказал он вслух. — Вовремя я тебя схватил. Ты же угрожал уличному движению, кискин.
Он поглядел вниз на мостовую. Она была, разумеется, очень далеко — и выглядела прочной.
Он поглядел вверх на звезды. Они были прекрасными и яркими. Он высунулся в оконную раму. Спиной он облокотился на одну сторону рамы, в другую уперся ногой. Котенок уютно устроился у него на груди и начал мурлыкать. Билл рассеянно погладил его и потянулся за сигаретами. Завтра же он пойдет в космопорт, пройдет физические и психологические испытания, решил он. Он почесал котенка за ушами.
— Ну, мохнатик, — сказал он, — не хочешь ли отправиться со мной в долгое-долгое путешествие?
