Диана кивнула и села рядом.
— Да. А ты говорила с мамой?
— Ага.
— По-моему, они опасались, что мы невзлюбим друг друга. Прикусив нижнюю губу. Кори выпалила на одном дыхании:
— Ты не спрашивала своего отца, можно ли мне звать его папой?
— Спрашивала, и он был очень рад, — отозвалась Диана, понижая голос, чтобы не услышали родители, — Ты уверена?
— Конечно. Знаешь, он очень растерялся. — Диана уставилась на собственные колени, тяжело вздохнула, а затем подняла глаза на Кори. — А ты сказала своей маме, что я тоже хочу звать ее мамой?
— Да.
— И что же она ответила?
— Назвала тебя чудом, — сообщила Кори, закатывая глаза в притворном недовольстве.
— А что-нибудь еще она сказала?
— Нет, — объяснила Кори, — она расплакалась. Заулыбавшись, девочки молча взглянули друг на друга, а затем, словно сговорившись, повалились на кровать.
— Пожалуй, — произнесла Диана после минутного размышления, — все получилось поистине замечательно!
Кори кивнула с непоколебимой убежденностью.
Ночью, лежа в своей постели, Кори удивилась, как удачно прошло ее знакомство с Дианой.
Еще утром она сомневалась, что такое возможно. Когда отец Дианы женился на матери Кори и перевез их с дочерью в свой хьюстонский дом, Кори с ужасом ждала встречи со сводной сестрой. Не говоря о том, что Диана родилась богатой и выросла в этом громадном особняке, она была на целый год старше Кори и отлично училась; от одного взгляда на уютную, безукоризненно аккуратную спальню Дианы по спине у Кори побежали мурашки. Судя по всему, Диана просто благовоспитанная задавака. И сочтет Кори тупой деревенщиной и грубиянкой.
Первый же взгляд на Диану подтвердил худшие опасения Кори. Диана оказалась миниатюрной брюнеткой с тонкой талией, узкими бедрами и уже заметной грудью — рядом с ней Кори почувствовала себя бесформенной, плоскогрудой дылдой. Диана была одета, как модель из журнала «Семнадцать», — короткая бежевая юбка, кремовые колготки, клетчатая бежево-голубая блузка и элегантный бежевый блейзер с эмблемой на нагрудном кармане. А Кори носила джинсы и длинный хлопчатобумажный свитер.
Но именно Диана сломала лед между ними. Она похвалила расписанный вручную свитер Кори и призналась, что всегда мечтала иметь сестру. Вечером того же дня Диана повезла Кори в гости, чтобы девушка могла сфотографировать лошадей Хэйуордов новым фотоаппаратом, подаренным отцом Дианы.
По-видимому, Диану не раздражал ни этот роскошный фотоаппарат, ни мысль, что теперь ей придется делить отца со сводной сестрой. И даже если она считала Кори неотесанной деревенщиной, она ничем не показала этого. Диана пригласила Кори на день рождения Барб Хэйуорд, где для гостей предполагалось катание верхом на лошадях. Диана утверждала, что ее подругам понравится Кори, и девочке хотелось ей верить.
Но иметь подруг для нее было не столь важно, как иметь сестру — почти ровесницу, с которой можно развлекаться и болтать. Впрочем, Кори не собиралась эгоистично пользоваться благосклонностью Дианы — она могла кое-что предложить взамен. По мнению Кори, Диана жила чересчур замкнуто и скучно. Сегодня она призналась, что никогда не лазила по деревьям, не ела ягоды прямо с куста и не бросала камушки в пруд — так, чтобы они подскакивали на волнах.
Закрыв глаза, Кори с облегчением вздохнула.
Глава 2
Коул Гаррисон оглянулся через плечо на Диану Фостер, которая ждала, стоя в открытых дверях конюшни. Заложив руки за спину, Диана наблюдала, как ее сводная сестра катается по манежу вместе с другими девочками, приглашенными на день рождения Барбары Хэйуорд. Прихватив щетку и скребницу, Коул направился было к одному из денников, но остановился.
— Хотите, я оседлаю для вас лошадь? — спросил он.
— Нет, благодарю, — отозвалась Диана, и ее учтивый, взрослый тон вызвал у Коула улыбку.
Уже два года на каникулах он работал конюхом у Хэйуордов, и за это время составил определенное представление о дочерях-подростках хьюстонских миллионеров. Он уже давно понял, что тринадцати- четырнадцатилетние подруги Барбары Хэйуорд помешаны на мальчиках и лошадях и всеми силами стремятся управлять и теми и другими. К тому же они были одержимы своей внешностью, одеждой и положением в кругу ровесниц. Эти легкомысленные и капризные существа отличались также требовательностью, высокомерием и коварством, но временами выглядели поистине очаровательно.
Некоторые из этих девочек уже залезали в бары к родителям, большинство злоупотребляли косметикой, и все до единой пытались флиртовать с Коулом. В прошлом году их попытки казались забавными и неуклюжими, но с возрастом девочки становились все смелее. В результате Коул начал чувствовать себя объектом сексуальных притязаний рано развившихся подростков.
Все бы ничего, если бы поклонницы ограничивались хихиканьем и скромно опущенными ресницами, но в последнее время они преуспели в искусстве соблазнительных поз и томных взглядов. Месяц назад одна из подруг Барбары возглавила «охоту», дерзко осведомившись, как Коул относится к поцелуям взасос. Хейли Винсенс, признанная заводила, тотчас принялась претендовать на роль лидера, сообщив Коулу, что у него «шикарная задница».
Коул редко видел Диану, но эту миниатюрную брюнетку он всегда считал приятным исключением. Она излучала здравомыслие и обаяние, и юноша чувствовал, что в ней есть глубина, которой недостает другим девочкам. Ее волосы имели оттенок темной меди, а поразительно огромные, опушенные длинными ресницами глаза — ясные, сияющие, завораживающие зеленые глаза — смотрели на мир с неподдельным интересом. Эти выразительные глаза светились умом и сообразительностью, вспыхивали в минуты веселья, и вместе с тем были наполнены нежностью, которая неизменно заставляла Коула улыбаться девушке.
Закончив чистить кобылу, Коул потрепал ее по гладкому боку и вышел из денника, прикрыв за собой тяжелую дубовую дверь. Вернувшись к полкам, чтобы положить на место скребницу и щетку, он с удивлением увидел, что Диана по-прежнему стоит в дверях, крепко стиснув руки за спиной, и с беспокойством наблюдает за суетой на манеже.
Коул поспешно передвинулся левее, откуда было удобнее осматривать манеж. Первым делом он заметил лишь два десятка девочек, которые смеялись и кричали, гарцуя или перепрыгивая через невысокие барьеры. А затем он обратил внимание, что Кори, сводная сестра Дианы, оказалась в полном одиночестве в дальнем углу манежа. Кори громко похвалила Хейли Винсенс, которая только что обскакала других девочек, но Хейли посмотрела мимо нее, а затем сказала что-то подругам, и те покатились со смеху, бросая на Кори красноречивые взгляды. У девушки поникли плечи; повернув лошадь, она выехала с манежа, словно ее прогнали бранью.
Диана судорожно сжала кулаки и закусила нижнюю губу, напомнив Коулу в эту минуту встревоженную наседку. Коул был тронут явным беспокойством Дианы. Впрочем, он понимал: Кори не примут здесь как равную.
На прошлой неделе Диана впервые придела Кори в конюшню и представила ее Барбаре и еще нескольким девочкам, приехавшим посмотреть недавно родившегося жеребенка. Коул стал свидетелем ошеломленного молчания, последовавшего за словами Дианы, заметил выражение враждебного превосходства, с которым юные дебютантки узнавали прошлое Кори и проникались мыслью, что они неизмеримо выше ее.
В тот день Диана нисколько не сомневалась, что ее богатые подруги примут Кори с распростертыми
