- С финальной восьмеркой? - повторяю я. - Они берут интервью у их родственников и друзей дома.
- Правильно, - говорит Пит. - Они берут интервью у всей твоей семьи и всех твоих друзей. А смогут они это сделать, если всех убили?
- Нет? - спрашиваю я, все еще не уверенная.
- Нет. Поэтому мы знаем, что Прим жива. Она будет первой, у кого они возьмут интервью, верно? - спрашивает он.
Я хочу верить ему. Ужасно хочу. Вот только… те голоса…
- Сначала Прим. Потом твоя мама. Твой кузен Гейл, Мадж, - говорит он. - Это был обман, Китнисс. Ужасный. Но мы единственные, кому они могут причинить боль. Мы одни в Играх. Без них.
- Ты действительно веришь в это? - спрашиваю я.
- Да, действительно верю, - говорит Пит. Я вздрагиваю, думая о том, что Пит может заставить любого поверить во что угодно. Я смотрю на Финника, обращаясь за поддержкой, и вижу, что он слушает Пита, его слова.
- Ты веришь в это, Финник? - спрашиваю я.
- Это может быть правдой. Я не знаю, - говорит он. - Они могли сделать это, Бити? Взять чейто обычный голос и сделать его…
- О, да. Это совсем не сложно, Финник. Наши дети изучают подобную технику в школе, - отвечает Бити.
- Конечно, Пит прав. Вся страна обожают маленькую сестренку Китнисс. Если бы они действительно убили ее таким образом, они, вероятно, тут же получили бы восстание, - решительно заявляет Джоанна. - Они ведь не хотят этого, так? - Она вскидывает свою голову и кричит: - Восстание целой страны? Не хотелось бы чегонибудь вроде этого!
Мой рот широко открыт от потрясения. Никто и никогда не говорил ничего подобного на Играх. Несомненно, они вырежут Джоанну при редактировании. Но я слышала ее и теперь никогда не смогу думать о ней так, как раньше. Она никогда не получала никаких наград за доброту, но она, определенно, бесстрашная. Или сумасшедшая. Она поднимает несколько раковин и отправляется к джунглям.
- Я за водой, - говорит она.
Я не могу ничего с собой поделать и хватаю ее за руку, когда она проходит мимо.
- Не ходи туда. Птицы… - Я помню, что они должны были уйти. Но я попрежнему не хочу, чтобы ктото был там. Даже она.
- Они не причинят мне боли. Я не такая, как вы все. Не осталось никого, кого бы я любила, - говорит Джоанна, нетерпеливо вырывая руку из моей хватки. Когда она приносит мне раковину с водой, я беру ее с тихим кивком благодарности, понимая, как она бы презирала жалость в моем голосе.
Пока Джоанна запасает воду и поднимает мои стрелы, а Бити чтото делает со своим проводом, Финник отправляется к воде. Мне тоже надо вымыться, но я остаюсь в руках Пита, попрежнему слишком дрожа, чтобы двигаться.
- Кого они использовали против Финника? - спрашивает Пит.
- Какуюто Энни, - отвечаю я.
- Должно быть, Энни Креста, - говорит он.
- Кто это? - спрашиваю я.
- Энни Креста. Девушка, которую добровольно заменила Мэг. Она победила около пяти лет назад, - говорит Пит.
Это было в то лето, когда умер мой отец, когда мне пришлось начать кормить свою семью, когда я изо всех сил боролась с голодом.
- Я не особо помню те Игры, - отвечаю я. - Это было в год землетрясения?
- Ага. Энни была той, которая сошла с ума, когда ее партнер из дистрикта был обезглавлен. Она убежала и спряталась. Но землетрясение разрушило дамбу, и большая часть арены была затоплена. Она победила, потому что плавала лучше всех.
- Она поправилась после? - спрашиваю я. - Я имею в виду ее разум?
- Не знаю. Я не помню, чтобы когданибудь видел ее на Играх снова. Но она не выглядела слишком стойкой во время Жатвы в этом году.
Так вот, кого, в кого влюблен Финник, думаю я. Не в когото из своих фанатовлюбовников в Капитолии. А в бедную сумасшедшую девушку из дома.
Выстрел пушки собирает нас всех вместе на берегу. Планолет появляется в месте, которое мы оцениваем как зону «с шести до семи». Мы наблюдаем за тем, как «клешне» приходится спускаться пять раз, чтобы забрать части одного разорванного тела. Невозможно понять, кто это был. Независимо оттого, что случается в шесть часов, я не хочу этого знать.
Пит рисует новую карту на листе, добавляя «СГ» для соекговорунов в зоне «с четырех до пяти» и пишет просто «чудовище» там, где мы видели трибута, собранного по частям. Мы теперь знаем, чего ожидать от семи из двенадцати часов. И если и есть чтото хорошее в нападении соекговорунов, так это то, что мы снова знаем, где находимся на циферблате.
Финник плетет еще одну корзинку для воды и сеть для ловли рыбы. Я быстро купаюсь и намазываю свою кожу еще одним слоем лекарства. А затем сижу у воды и чищу рыбу, пойманную Финником, наблюдая, как солнце скрывается за горизонтом. Уже восходит яркая луна, наполняя арену теми странными сумерками. Мы собираемся приступить к нашему ужину из сырой рыбы, когда начинается гимн. А затем лица…
Кашмир. Глосс. Вайрис. Мэг. Женщина из Дистрикта5. Наркоманка, отдавшая жизнь за Пита. Блайт. Мужчина из Дистрикта10.
Восемь мертвых. Плюс восемь с первой ночи. Две трети из нас уничтожены за полтора дня. Должно быть, это рекорд.
- Они действительно истребляют нас, - говорит Джоанна.
- Кто остался? Кроме нас пяти и Дистрикта2? - спрашивает Финник.
- Чэф, - говорит Пит, не задумываясь. Наверно, он бдительно следил за ним изза Хеймитча.
Спускается парашют с кучей квадратных маленьких булочек.
- Они из твоего дистрикта, верно, Бити? - спрашивает Пит.
- Да, из Третьего, - говорит он. - Сколько там?
Финник считает, переворачивая каждую в руках, прежде чем аккуратно их сложить. Я не знаю, что у Финника с хлебом, но он кажется поглощенным своим занятием.
- Двадцать четыре, - говорит он.
- Две дюжины, получатся? - спрашивает Бити.
- Двадцать четыре, именно, - отвечает Финник. - И как мы должны делить их?
- Давайте каждый возьмет по три, а те, кто будут еще живы во время завтрака, могут устроить голосование за остальные, - говорит Джоанна. Я не знаю, почему это заставляет меня улыбнуться. Наверно, потому что это верно. Когда я смеюсь, Джоанна смотрит на меня почти одобряющим взглядом. Нет, не одобряющим, а возможно, немного довольным.
Мы ждем, пока гигантская волна не затапливает зону «с десяти до одиннадцати», дожидаемся, пока отступит вода, и затем отправляемся на тот берег, чтобы разбить лагерь. Теоретически у нас должны быть двенадцать часов полной безопасности от джунглей. Здесь слышен какойто неприятный щелкающий хор, вероятно, от какихто злобных насекомых, исходящий из зоны «с одиннадцати до двенадцати». Независимо оттого, что звук остается в пределах джунглей, мы держимся вдали от той части берега в случае, если они только и ждут хорошей возможности прорваться к нам.
Я не знаю, как Джоанна все еще держится на ногах. Она спала только около часа с тех пор, как начались Игры. Мы с Питом добровольно вызываемся сторожить первые часы, потому что мы являемся самыми отдохнувшими и потому, что хотим некоторое время побыть наедине. Остальные мгновенно засыпают, хотя сон Финника очень беспокоен. Время от времени я слышу, как он бормочет имя Энни.
Мы с Питом сидим на влажном песке, отвернувшись друг от друга, мои правые плечо и бедро прижаты к его. Я слежу за водой, пока он наблюдает за джунглями, так лучше для меня. В моей голове все еще звучат голоса соекговорунов, которые, к сожалению, не могут заглушить насекомые. Через какоето время я откидываю голову ему на плечо. Чувствую, как его рука гладит мои волосы.
