— Хорошо хоть ты нас не бросил, — пробурчал Грегор, бросая обиженный взгляд на Люксу и заодно на Викуса. Затем вскарабкался на спину Ареса.
Далей с усилием подняла Босоножку и посадила ее перед Грегором.
— Босоножка, я сразу и не заметила, как здорово ты подросла! — с улыбкой сказала Далей.
— Я басяя девочка! Я буду катаца на мишке! Катаца на мишке! — заверещала Босоножка, радостно подпрыгивая на месте.
И Грегор подумал, что она бы уже и не влезла в рюкзачок-переноску, в котором он держал ее во время первого похода.
— И Темп катаца! — сообщила Босоножка.
Таракан тут же вскарабкался позади, и получилось это довольно неуклюже из-за спасательного жилета.
Вертихвостка скользнула в одну из лодок и распласталась на дне, в самой середине. Нос она высунула наружу, стараясь поймать легкий бриз, гулявший над рекой. Грегор на мгновение испытал к ней острое сочувствие и симпатию — для нее, вероятно, это путешествие будет еще более тяжким, чем для него.
Отряды летучих мышей взялись за канаты, привязанные к обеим лодкам, и полетели вниз по реке, таща их за собой. Арес летел вслед за ними. Грегор крепко обнимал Босоножку. Он смотрел вниз, и ему все казалось таким знакомым: как и в прошлый раз, сначала вдали исчезли огни Регалии, потом он увидел сияющий кристаллами берег, на котором ему впервые довелось встретить крыс, и наконец они вылетели на просторы Водного пути.
Какое-то время они летели вдоль Водного пути, потом летучие мыши, утомленные перелетом, опустились на дно лодок.
Летучая мышь Говарда села в лодку, где была Вертихвостка. Арес со своими спутниками сел в другую лодку, туда же опустилась летучая мышь Марета.
— Это Андромеда, мы с ней породнились, — сказал Марет, дотрагиваясь до крыла своей золотисто- черной летучей мыши. Грегор помнил, что Марет был на ней во время той битвы с крысами на сверкающем берегу — она очень пострадала тогда, так сильно, что не смогла принять участие в первом походе. Грегор до сих пор испытывал чувство вины за ту историю — ведь им пришлось тогда сражаться лишь потому, что Грегор попытался сбежать.
— Очень приятно, — неуверенно сказал Грегор: а вдруг мышь еще сердится на него за ту ночь?
— Для меня большая честь познакомиться с тобой, Наземный, — ответила Андромеда. Похоже, как и Марет, она его простила.
Марет представил Грегора летучей мыши Говарда Пандоре, грациозной, с красной, отливающей золотом шерстью. В ответ она промурлыкала лишь «приветствую».
Внезапно их нагнал Викус, чтобы попрощаться и напутствовать их.
— Грегор, я забыл тебе кое-что передать! — крикнул он Грегору. Его летучая мышь сделала круг над лодкой Грегора, и Викус бросил ему на палубу свиток. Грегор развернул свиток и обнаружил, что это копия «Пророчества Погибели», переписанная элегантным почерком Нериссы.
— Высокого тебе полета! — Викус уже повернул обратно в сторону Регалии, помахав им на прощание.
Грегор кивнул ему вслед.
Босоножка не могла усидеть на месте и все время вертелась, пытаясь вырваться из рук Грегора и обрести свободу. Грегор опасался выпускать ее на палубу — но и держать ее при себе целый день он был не в состоянии. Поэтому он посадил сестренку на пол и строго приказал: «Оставайся в лодке!»
К счастью, борта у лодки были высокие, и выпасть она не могла — Грегору они доходили до самых плеч. Сама лодка была сделана из какой-то звериной шкуры, натянутой на костяной каркас. Чуть в отдалении от носа Марет установил деревянную мачту и стоял теперь рядом на мостике. Мачта была еще одной деревянной вещью, которую Грегор увидел в Подземье, второй после комнаты пророчеств Сандвича.
Вдоль бортов располагались несколько кожаных сидений, а на дне были сложены припасы — главным образом еда.
— Неужели мы собираемся все это съесть?! — воскликнул Грегор.
— Да, но это не только для нас. Светляки знают толк в еде, в этом им не откажешь.
— Светляки? — переспросил Грегор.
— Викус тебе не рассказал?.. — начал Марет.
Грегор про себя прикинул, сколько еще раз ему доведется услышать эту фразу в течение ближайших дней.
— У нас нет возможности сохранять и поддерживать огонь в наших светильниках во время долгого путешествия, — объяснял Марет. — Поэтому они… они скоро будут… да вот, собственно, и они.
Грегор вгляделся в темноту и вдруг заметил два приближающихся огонька. Они вроде бы исчезли, а потом появились снова, гораздо ближе. По мере их приближения Грегор все отчетливее различал очертания летящих насекомых. К тому времени как два гигантских жука опустились на палубу лодки, Грегор уже определил, что это за жуки.
— Да это же светлячки! — обрадовался он.
На ферме дедушки в Виргинии по ночам их было видимо-невидимо в кронах деревьев. И маленькие огоньки мерцали так таинственно и даже волшебно!
Почти метровая версия этого насекомого, в данный момент ухнувшая в лодку, выглядела совсем не так очаровательно. Но приходилось смириться с их присутствием: светящиеся брюшки теперь освещали все вокруг.
— Приветствую вас, светляки, — сказал, с поклоном Марет.
— Приветствуем-приветствуем всех, — произнес один из светляков невыносимо писклявым и даже плаксивым голоском. — Я — светляк по имени Фотос Свет-Свет, а она… она Бац.
— Сегодня была моя очередь! — заныла Бац. — Фотос Свет-Свет, ты представлял нас в прошлый раз!
— Но мы же оба знаем, что поскольку я самец — я более привлекательно выгляжу в глазах людей, — возразил Фотос Свет-Свет, и его переливчатое брюшко заиграло разными цветами. — А у тебя, Бац, только один цвет — и он желтый.
— Ненавижу тебя! — завизжала Бац.
И Грегор вдруг понял, что это еще цветочки и что ради света всем им придется запастись бесконечным терпением.
ГЛАВА 11
Грегор никогда в жизни не грыз ногти. Но он начал делать это уже спустя каких-то пять минут после прилета светляков.
Они были просто невыносимы!
Они спорили о том, кто где будет сидеть, о том, кто первым будет нести вахту, и даже о том, кому будет прислуживать Темп, ибо им было очевидно, что этот ползучий ни на что больше не годится, так что Темпу даже пришлось возразить.
— Только принцесса, Темп служить только принцесса, — прошелестел он.
Марет поспешил накормить светляков, чтобы хоть как-то их задобрить, но и во время еды они ругались — по поводу того, кто как ведет себя за столом.
— Тебе обязательно разговаривать с набитым ртом, Бац? — спрашивал Фотос Свет-Свет. — Мне это портит аппетит.
— И это говорит тот, кто только что уселся прямо в собственное молоко! — восклицала Бац, и это ее высказывание, судя по всему, сильно задело Фотоса, который почти полминуты молчал, чавкая и яростно пылая ярко-красным светом.
