Постовой городовой.Увели… Темно и тихо.Лишь в ночной пивной вдалиГраммофон выводит лихо:«Муки сердца утоли!»
<1910>
Ночная песня пьяницы
Темно…Фонарь куда-то к черту убежал!ВиноКачает толстый мой фрегат, как в шквал…ВпотьмахЗа телеграфный столб держусь рукой,Но, ах!Нет вовсе сладу с правою ногой:ОнаВокруг меня танцует — вот и вот…СтенаВсе время лезет прямо на живот.Свинья!!Меня назвать свиньею? Ах, злодей!Меня,Который благородней всех людей?!Убью!А впрочем, милый малый, бог с тобой —Я пью,Но так уж предназначено судьбой.Ослаб…Дрожат мои колени — не могу!Как раб,Лежу на мостовой и ни гугу…Реву…Мне нынче сорок лет — я нищ и глуп.В травуЗаройте наспиртованный мой труп.В ладьеУже к чертям повез меня Харон[164]…Adieu![165]Я сплю, Я сплю, Я сплю со всех сторон…
<1909>
Городская сказка
Профиль тоньше камеи,Глаза как спелые сливы,Шея белее лилеиИ стан как у леди Годивы[166].Деву с душою бездонной,Как первая скрипка оркестра, —Недаром прозвали мадоннойМедички шестого семестра.Пришел к мадонне филолог,Фаддей Симеонович Смяткин.Рассказ мой будет недолог:Филолог влюбился по пятки.Влюбился жестоко и сразуВ глаза ее, губы и уши,Цедил за фразою фразу,Томился, как рыба на суше.Хотелось быть ее чашкой,Братом ее или теткой,Ее эмалевой пряжкойИ даже зубной ее щеткой!..«Устали, Варвара Петровна?О, как дрожат ваши ручки!» —Шепнул филолог любовно,А в сердце вонзились колючки.«Устала. Вскрывала студента:Труп был жирный и дряблый.Холод… Сталь инструмента.Руки, конечно, иззябли.
