В ландо[331] моторном, в ландо шикарномЯ проезжаю по Островам,Пьянея встречным лицом вульгарнымСреди дам просто и — «этих» дам.Ах, в каждой «фее» искал я феюКогда-то раньше. Теперь не то.Но отчего же я огневею,Когда мелькает вблизи манто?Как безответно! Как безвопросно!Как гривуазно[332]! Но всюду — боль!В аллеях сорно, в куртинах росно,И в каждом франте жив Рокамболь[333].И что тут прелесть? И что тут мерзость?Бесстыж и скорбен ночной пуант.Кому бы бросить наглее дерзость?Кому бы нежно поправить бант?
Май 1911
Она критикует
— Нет, положительно, искусство измельчало,Не смейте спорить, граф, упрямый человек!По пунктам разберем, и с самого начала;Начнем с поэзии: она полна калек.Хотя бы Фофанов[334]: пропойца и бродяга,А критика ему дала поэта роль…Поэт! Хорош поэт… ходячая малага!..И в жилах у него не кровь, а алкоголь.Как вы сказали, граф? До пьянства нет нам дела?И что критиковать мы можем только труд?Так знайте ж, книг его я даже не смотрела:Неинтересно мне!.. Тем более что тутНавряд ли вы нашли б занятные сюжеты,Изысканных людей привычки, нравы, вкус,Блестящие балы, алмазы, эполеты, —О, я убеждена, что пишет он «en russe»[335]Естественно, что нам, взращенным на Шекспире,Аристократам мысли, чувства и идей,Неинтересен он, бряцающий на лиреРуками пьяными, безвольный раб страстей.Ах, да не спорьте вы! Поэзией кабацкойНе увлекусь я, граф, нет, тысячу раз нет!Талантливым не может быть поэтС фамилией — pardon![336] — такой… дурацкой.И как одет! Mon Dieu![337] Он прямо хулиган!..Вчера мы с Полем ехали по парку,Плетется он навстречу — грязен, пьян;Кого же воспоет такой мужлан?.. Кухарку?!Смазные сапоги, оборванный тулуп,Какая-то ужасная папаха…Сам говорит с собой… Взгляд страшен, нагл и туп…Поверите? Я чуть не умерла от страха.Не говорите мне: «Он пьет от неудач!»Мне, право, дела нет до истинной причины.И если плачет он, смешон мне этот плач:Сентиментальничать ли создан мужичинаБез положенья в обществе, без чина?!
