Один из монахов с худым костистым лицом вышел вперед и сказал:
– Молчи ночной колдун! Это не жертвоприношение, а ритуал очищения! И если бы не приказ Синода, я бы и для тебя нашел здесь место! Поэтому поезжай отсюда, пока можешь!
Развеселившись еще больше, я захохотал, причем от своего хохота мне самому стало страшно.
– Не смеши меня святоша! Как я могу пройти мимо, когда вижу работу таких дилетантов! Жертвоприношение, дело тонкое, тут надо с воображением подходить, а не так как вы по шаблонам!
Монах ощерился и сказал:
– Тебе нам все равно не помешать! С нами свет!
И взмахнул рукой, по его команде один из арбалетчиков выстрелил в грудь одной из девушек, но стальной болт своей цели не достиг, сбитый резким порывом ветра. В следующую секунду обезглавленные тела солдат осыпались на камень площади и дерево помоста, в живых остались лишь пятеро монахов в рясах. Мои секущие лезвия 'слегка уменьшенный вариант воздушных пил, которыми я расчищал путь для кареты' их не достали. Тут же на мой щит обрушились несколько мощных ударов, они с невероятной легкостью пробили его, и достигли меня. Из седла я не выпал лишь потому, что, зная свое умение всадника, специально подобрал себе седло с высокими луками, было такое чувство, будто бы мне по ребрам несколько раз зарядили булавой. Сознание я не потерял лишь потому, что нахлынувшая на меня ярость как вода, прорвавшая плотину, вымыла из меня все: боль, страх, жалость 'хотя ее и так было не много' и оставила лишь одно, жажду разрушения.
Выпрямившись в седле и сплюнув кровь, я улыбнулся в лицо торжествующего худого монаха, и вскинув ладони ударил в него цепью молний, наполненная моей темной яростью она приняла странный фиолетовый цвет, я не видел что мои глаза светятся им же. Захлестнув фигуры в рясах, цепь молний трансформировалась в бич, который, обвившись вокруг антимагических коконов окружающих их, словно удавка, принялся стягиваться, продавливая их щиты. Я яростно давил их голой силой, ведь все сложные заклинания были бесполезны. Через десяток секунд коконы начали лопаться один за другим. Лишившись защиты, монахи не успевали ничего сделать, мгновенно превращаясь в пепел под давлением моей силы. Последним лопнул кокон худого монаха, он оказался самым сильным из них.
Покончив с ними, я обернулся к толпе, ведь это было только начало! Задумавшись над тем, какое заклание обрушить на головы жалким людишкам, посмевшим меня оскорбить, я не заметил, как в моем седле оказалась Ангелина. Крепко обхватив меня за шею, она впилась мне в губы, и я забыл: ненависть и ярость, гнев и жажду разрушения. Мое темное начало, теряя знамена, стремительно отступило в глубину сознания. Бежало в панике, от тепла девичьих губ. Н-да, с трудом оторвавшись от ее губ, я окинул окружающее внимательным взглядом, люди в толпе стояли, боясь издать лишний звук, отец Танкиус возносил благодарственные молитвы и просил божественной милости для Ангелины. Ангелина в моих объятьях тихо фыркнула мне на ухо. Но вот в тишину на площади пришел новый звук, это дребезжала догоняющая нас карета. Проехав к центру, она остановилась у заваленного телами помоста, открылась украшенная гербами деверь и из нее выпрыгнула крестная дочь отца Танкиуса, она же единственная дочь немерионского короля и Наследница престола. Бойко взбежав по ступеням на помост, не обратив внимания на вал тел и лишь стараясь не наступать в лужи крови, она встала перед людьми и громко спросила:
– Что здесь происходит?
Мы переглянулись, и вперед выехал бывший капитан охотников, а теперь капитан ее небольшой личной гвардии, и коротко, но точно пересказал все произошедшее на площади. Дослушав его, Лили, так принцесса разрешила мне себя называть, стрельнула на меня пронзительным взглядом и обернувшись к толпе, на всю площадь 'не без моей помощи' сказала:
– Кто вы такие!?
Пару минут толпа безмолвствовала, но вот в первый ряд пробился старик с седой головой и ответил:
– Мы подданные немерионского короля, жители Привала.
– Н-да, хорошее название для этого паршивого городишки. – Тихо прокомментировал я.
– Тогда почему вы позволили этим – пинок изящной ножки пришелся по отрубленной голове одного из арбалетчиков, и та покатилась под ноги толпе, перепуганные горожане отпрянули от нее будто от заразы – имперским свиньям жечь своих соотечественников!
Впрочем, за ее полетом я не следил, так как мое внимание сосредоточилось на ножке принцессы, случайно обнаженной в приступе ярости, тонкий кружевной чулок подчеркивал изящество ее форм. Из сладких грез меня вывел легкий укус Ангелины.
– Еще раз туда посмотришь, я тебе его вообще откушу.
Тихо прошептала она мне в пострадавшее ухо. Встрепенувшись, я опять переключил внимание на происходящее на площади, кажется, ничего важного не пропустил.
– Мы не могли противиться приказу регента! И кроме этого с ними были инквизиторы!
Поправив волосы, Лили продолжила:
– То есть, вы просто струсили! И обрекли этих женщин и детей на мучительную смерть! И это мои подданные! Трусы и предатели!
– Что ты такое говоришь госпожа.
Трясясь от страха, спросил старик. Вскинувшись, Лили представилась:
– Я принцесса Лилианна Блистательная, законная дочь, немерионского короля Эльдрина третьего и герцогини Шенилинор! Законная наследница немерионского престола!
И замерла в ожидания эффекта, но его не последовало, толпа начала переговариваться, но никто не спешил падать перед ней на колени. Раздраженно топнув ножкой, она повернулась ко мне и сказала:
– Мелиандр покарай этих людей за их трусость так чтобы это им на долго запомнилось, но не убивай, они все таки мои подданные – и обернувшись к капитану – А вы капитан освободите этих несчастных!
Капитан кивнул и двое 'гвардейцев' его бывших охотников принялись сноровисто рассекать веревки на приготовленных к сожжению 'ведьмах'. Я же принялся, не без удовольствия, исполнять данный мне приказ. Вытянув руку с направленным к земле указательным пальцем, я стал делать им вращательные движения, будто что-то размешиваю в невидимом сосуде. Вслед за моими движениями следовал бич воздуха, превратившийся в компактное торнадо, ставшее целенаправленно разрушать 'городские' постройки, во все стороны летели куски дерева и глины, поначалу молчавшая толпа принялась голосить, что-то требуя и прося у Лили. Но она не обратила на их мольбы никакого внимания и дала мне знак остановиться, лишь, когда вокруг площади не осталось ни одной целой постройки, бывших жилищами самых зажиточных горожан.
– Вот так, пусть это будет всем вам уроком! В следующий раз, мой маг просто сожжет этот городишко, вместе со всеми его обитателями! Вам это ясно!?!
Из толпы раздались утвердительные стоны, все-таки не все обломки просто и мирно упали на землю, некоторые долетели и до их бывших жителей. Я спокойно проглотил утверждение Лили на счет 'моего мага', а вот Ангелина не стерпела и стала громко просить у меня передать ей эту обязанность, аргументируя это тем что она очень любит что-нибудь или кого-нибудь, это не принципиально, подпалить.
Через пол часа, разобравшись с 'ведьмами' наш отряд двинулся дальше, теперь к нему прибавились две телеги со спасенными, ни одна из 'ведьм' не пожелала остаться в этом городе и поэтому они все присягнули принцессе на верность, та же сделала их своими фрейлинами.
– Н-да, такими темпами до столицы у принцессы будет настоящая свита, еще бы достать, где ни будь солдат, а еще лучше рыцарей!
Я с удивлением воззрел на Ангелину, заметив мой взгляд, она показала мне язык и сказала:
– А ты что думаешь, я полная дура?! Не обольщайся, у нас такие не
