Шахова нет ни малейших сомнений. В вопросах фототехники он непререкаемый авторитет. Не торопясь, монотонно читает майор машинописный текст заключения экспертов, из которого следует, что все снимки полигона ракетного оружия сделаны… не фотоаппаратом. Далее следует длинное объяснение причин такого заключения.
Все действительно может быть и так, но кое-что можно толковать по-иному. И Шахов столь же неторопливо, как и Павлов, принимается излагать свои возражения.
Капитан Уралов со скучающим видом пьет чай. Астахов краем глаза наблюдает за ним. Бесстрастие капитана кажется ему напускным. Не может он оставаться равнодушным к тому, что говорит Шахов. Окажись прав инженер-полковник, гипотеза Уралова потеряет смысл.
— Ну хорошо, — спокойным голосом говорит капитан, как только умолкает Шахов, — допустим, что вы правы и снимки действительно сделаны обычным аппаратом. Но каким образом они могли так быстро попасть в редакцию газеты «Шварц Адлер»?
Шахов молчит, прикидывая что-то в уме, а Уралов продолжает после небольшой паузы:
— Нам ведь известно, когда они были сделаны. Было это тридцатого июня в четыре часа дня. Известно нам и время выхода из печати «Шварц Адлера».
— Да, действительно, мы можем теперь точно все подсчитать, — подтверждает полковник Астахов. — Вот газета «Шварц Адлер». На ней стоит дата первого июля.
— Значит, с момента съемки до выхода Западногерманской газеты из печати времени было не более суток, — все тем же спокойным голосом заключает капитан Уралов. — Мог ли кто-нибудь из молодчиков генерала Гелена,[21] производивших эту съемку, преодолеть три тысячи километров в течение одних суток?
Для Шахова уже ясно, что его точка зрения неверна, но он все еще не хочет сдаваться.
— Почему бы не допустить, что агент, производивший съемку, покрыл это пространство самолетом? — спрашивает он, поворачиваясь к Астахову и избегая пристального взгляда Уралова.
— На каком самолете? — пожимает плечами полковник Астахов. — Не на собственном же?
— Я имею в виду обычный самолет и ближайший аэродром.
— Ну что ж, — одобрительно кивает Уралов, — нужно обсудить и такую возможность. Так как военным самолетом тайный агент явно не мог воспользоваться, ему, следовательно, нужно было преодолеть расстояние до ближайшего гражданского аэродрома, равное примерно двумстам километрам. Создадим ему для этого наиболее благоприятные условия и посадим его на попутную машину. По местным дорогам на такую поездку ушло бы не менее трех часов. На аэродром он прибыл бы, значит, не раньше семи вечера. На запад в это время не летит ни один самолет — последний отправился в три часа дня, ближайший уходит только в четыре утра. Четыре утра — это уже первое июля. Мог ли он в оставшееся время…
— Нет, не мог, — перебивая Уралова, заключает Шахов и поднимает руки. — Я капитулирую и готов принять версию капитана Уралова. Однако теперь мне хотелось бы услышать, как он ее аргументирует.
Заметив, что победитель не злорадствует и не торжествует, Шахов смотрит на него уже без предубеждения. Сам бы он не упустил случая поддеть капитана.
Все теперь смотрят на Уралова, который мелкими глоточками, не спеша пьет чай.
— Аргументы? — спрашивает он. — Разве и без того не очевидно, что имеем мы дело с каким-то электронным устройством?
— Это только догадки или есть конкретные доказательства?
— Помните таинственный взрыв на полигоне у Загорского?
— Это когда погиб один ефрейтор?
— Да, ефрейтор Чукреев.
— Но ведь это когда было! — пренебрежительно машет рукой Шахов. — Почти полгода назад.
— Зачем же полгода — всего три месяца. Но то, что тогда было непонятно, теперь предстает совсем в другом свете. Помните кристаллики кремния, найденные майором Васиным на месте взрыва таинственной мины?
— Вы полагаете, следовательно…
— Вот именно. У меня нет никаких сомнений в том, что тогда взорвалось устройство, которое вело передачи с нашего полигона. И это устройство было электронным, на полупроводниках, о чем свидетельствуют крупинки чистейшего кремния.
— Допустим, что это действительно так, — не очень охотно говорит инженер-полковник. — Хотя… А каков, по-вашему, его внешний вид?
Капитан задумчиво смотрит некоторое время в темные прямоугольники окна, потом берет синий карандаш из деревянного стакана, стоящего на письменном столе Астахова, и торопливо набрасывает на листе бумаги какие-то эскизы.
— Внешний вид его может быть какой угодно. Такая вот танкетка, например. Или подобие приплюснутого шара — сфероида. Весьма возможно даже, что эта штука сама, автоматически, так сказать, окрашивается под цвет окружающей местности.
— Обладает своеобразной мимикрией?
— Да, нечто в этом роде, — утвердительно кивает капитан.
«Принципиально это во всяком случае возможно», — мысленно соглашается с ним Шахов. Вслух он спрашивает:
— Ну хорошо. Допустим, что такая управляемая на расстоянии замаскированная танкетка действительно вкатилась на один из наших полигонов. А как же она передает изображение? Вы, конечно, ответите: с помощью телевидения. Допускаю и это, но как? Размеры ее не могут быть велики. Где же она берет энергию для передач? Ведь телепередачи требуют огромных затрат энергии…
Шахов задал Уралову вопрос, который интересует всех. И эксперты, давно уже забывшие о своем чае, и полковник Астахов — все выжидательно смотрят на капитана. Этот пункт его гипотезы кажется им особенно уязвимым.
— Я не думаю, чтобы электронный шпион вел обычную телепередачу, — задумчиво произносит капитан. — На это действительно потребовалось бы слишком много энергии. Видимо, тут найдено какое-то иное решение. Современная теория информации дает возможность выработать очень простые, экономные коды. С помощью таких кодов любую информацию, в том числе телевизионную, можно передать в сжатом виде в течение нескольких секунд. Телевизионные приемники, расшифровав ее, воспроизведут на своих электронно-лучевых трубках в натуральных масштабах времени.
— Дело тут, значит, в статистическом составе информации? — спрашивает Астахов, имеющий некоторое представление о теории связи.
— Да, конечно, — кивает Уралов и наливает себе еще чашку чаю. — Несмотря на необычайную сложность статистического состава телевизионной информации, она все же поддается исследованию методами общей теории связи. Информацию эту можно измерить, установить наименьшее количество единиц для ее передачи и подыскать для нее наиболее экономные коды.
— М-да, — задумчиво произносит инженер-полковник Шахов, отодвигая пустую чашку. — Не очень конкретно, конечно, но вполне вероятно.
— Значит, можно начинать поиски электронного шпиона? — спрашивает Астахов.
— Полагаю, что можно, — отвечает Шахов.
7
Казалось бы, кроме капитана Уралова, некого было послать на такое задание, и все-таки полковник Астахов не очень уверен — правильно ли он поступил, послав именно его. Капитану придется иметь дело не только с техникой. За этой техникой — люди, опытные разведчики врага. Как-то он справится с этим? Тут еще Шахов смотрит весь день укоризненным взглядом. Надо поговорить с ним об этом…
— Кого бы вы послали? — без всяких предисловий спрашивает Астахов инженер-полковника.
Шахов молчит, раздумывая. Кроме Уралова, послать на такое дело действительно некого…
— Я, собственно, не против Уралова, — говорит он. — Но надо бы не одного. Я бы вместе с ним
