Слова военачальника проникли в души, как стрелы. Разнесли старейшины жар этих слов, и запылали гневным пламенем сердца осажденных. И схватили в ту ночь пятерых злокозненных людей, чьи черные мысли были на благо врагу. Побили камнями, а тела бросили волкам. Под крепостными стенами стоял хруст: то звери пожирали звероподобных.
Всю ночь работали кузни: ковались мечи и пики, оттачивались обоюдоострые ножи, навострились стрелы. Дети собирали камни для пращников. Женщины чинили обувь, латали одежду. В домах распевались песни, возвеличивавшие воинскую доблесть.
И когда на иссиня-черном небепроступила тусклая бледность, все как один стояли в ожидании врага. И Баг приготовился к великому подвигу. Он жил в большом деревянном доме, сколоченном из каштановых досок. Вокруг дома высилась каменная ограда с бойницами. Это была маленькая крепость.
Рядом с Багом, словно вросшие в землю, стояли сыновья его Гана и Самаp. Дальше, рядом с ними, – внуки и правнуки, жестокие в битвах. Жены поодаль варили смолу. Дети жались по углам.
На весь берег протрубил низким звуком заморский рог. С развернутыми знаменами византийцы двинулись к крепости; построенные в виде кабаньего клыка, войска устремились к воротам. Иоанн с дружиной, погрузившись на ладьи, поплыл в обход крепости.
Опсит повел воинов на врага кратчайшим путем. По правую и левую руку он поставил лучших предводителей. Улигач решил не принимать боя и оттянуть схватку до тех пор, пока Иоанн не ударит в спину осажденным. Он приказал отступить на расстояние двух стадий. Опсит пришел в величайшую ярость. Он намеревался быстро расправиться с врагом и жаждал схватки.
– Эй вы, трусливые зайцы! – крикнул он. – Змеиные выкормыши! Куда вы бежите, если вызываете на бой?
Улигач ответил грубой бранью.
– Собачий ты сын, подлейший Опсит, нечестивый ублюдок, богохульник! Как смеешь поднимать меч на божественного императора? Иль позабыл ты царьградское гостеприимство? Так-то держишь свое слово?
Опсит ответил:
– А где ваша совесть, черви дождевые, ящеры проклятые? Не вы ли грабите мир, обращаете народы в рабов? Мы ненавидим вас и вашего кровожадного императора.
Озлились византийцы на эти речи. Порешили они биться немедля. Бросились враги друг на друга, как два стада бешеных буйволов. Великая произошла сеча, трава заалела от крови, крики сотрясали воздух, стоны раненых смешались с хрипом умирающих, вороны и черные коршуны бросились клевать еще теплые глаза, полные слез. Никогда не вернутся домой непрошеные гости, много их полегло костьми на колхидской земле!
Абазги неистово наседали. Злоба застилала им глаза, сгоряча сами лезли на копья. Тяжело вооруженные византийцы рубили их мечами наотмашь. Великий урон причинил Улигач осажденным!
Вдруг пронзительные крики раздались со стороны крепости, словно рушились небеса. Поздно понял Опсит, в чем дело.
– В крепость! – закричал он.
Абазги бросились назад. Наступающие смешались с отступившими. В крепостные ворота проникли и те и другие. У реки ударил Улигач.
– Молите пощады! – кричал он.
Тучи стрел понеслись в ответ, сам он едва успел шмыгнуть под навес. Осердясь, Улигач рубанул подвернувшегося мальчика и велел показать мертвого осажденным. Жестокость эта еще более ожесточила абазгов.
Иоанн повстречал Улигача на поле битвы, окровавленного, с разбитой скулой.
– Собачья порода, – сказал Улигач, – они засели в домах, привязав к себе тех, кто послабее духом. Они дали клятву умереть
– Тем лучше, – сказал Иоанн.
На каждом пороге шло кровопролитие. Абазг, лишившийся рук, пускал в ход зубы. Такого не видывал свет!
– Брат мой, – сказал Улигач, – крепость мы возьмем, но с кем мы двинемся дальше?
Иоанн подумал и сказал:
– Сжечь варваров в их домах!
Тут подбежал Симон-военачальник. Черную принес весть: двадцать отборных воинов из личной охраны Улигача растерзаны на части. Сообщил Симон эту весть и рухнул замертво.
Факельщики стали высекать огонь, в стан абазгов полетели огневые стрелы. Подобные осеннему звездопаду, падали они на головы осажденным.
Баг объявил своим домочадцам:
– Дети мои! Всему приходит конец. Нас пугают огнем. Но разве огонь не чище поганых вражьих стрел?
Потом изо всей мочи закричал своим соседям:
– Э-уй, отважный Суад! Э-уй, бесстрашный Куараш! Баг сгорит, но не выкажет слабости духа. Э-уй!
И через мгновение точно многоголосое эхо отозвалось со всех сторон:
– Э-уй! Бесстрашные орлы!..
Густые сумерки ложились на землю. Подул легкий Морской ветер. Запылали первые дома. С треском
