людей будет разбираться дальше.
8. Особенности контакта и психотерапевтической помощи
Учитывая склонность психастеника к анализу, контакт с ним нужно искать через логику, детально разбирая все факты и ситуации. Если тревожную мнительность астеника можно ослабить успокоением, внушением, ободрением, отвлечением, то психастенику подобный подход, в случае тревожных сомнений, поможет мало, возможно, даже будет раздражать. У психастеника тревога цепко спаяна с тягостным раздумьем, мыслью. Поэтому необходимо логически доказать ему, что нет никаких оснований думать о плохом.
В случае ипохондрий, опираясь на результаты исследования и анализов, лучше всех разубедить психастеника способен врач. Только важно, чтобы врач действительно разубеждал психастеника, а не успокаивал. Возможно, для этого врачу понадобится сообщить психастенику определенные научные знания. Порой психастеник стесняется о чем-то спросить, и тогда его сомнения не уходят полностью, и он продолжает мучиться тревогой. Нужно «вытянуть» из него все сомнения до последней крохи. Более коротким путем психастенику, страдающему ипохондрией, помочь не удастся. Иногда для разубеждения не требуется много времени. Если психастеник подозревает у себя сифилис, то достаточно провести ему РИБТ (реакция иммобилизации бледных трепонем), а затем сообщить, что научные исследования доказывают, что отрицательный результат данного анализа исключает сифилис. Без вдумчивой врачебной консультации психастеник может терять часы, дни, месяцы полноценной жизни, тревожно напрягаясь подозрениями «близкого конца», разглядывая через лупу новую родинку на теле и бесконечно изучая медицинскую литературу, нередко запутываясь в ней. Часто из этих ипохондрических копаний в молодости у психастеника рождается желание самому стать врачом.
Практически все, что сказано о психотерапии астеников, применимо и к психастеникам. Стратегической помощью также является изучение своего характера и принятие себя на основе этого изучения, с желанием совершенствоваться и личностно расти, опираясь на знание своих конкретных особенностей. Углубленное характерологическое самопознание эффективнее всего происходит в рамках групповых занятий ТТС. Здесь психастеник поймет, чем он отличается от других психастеников, ощутит свою бездонно-глубинную личность сквозь призму психастенического характера.
Известна следующая особенность дефензивных людей, даже великих: к дефензивности других они относятся гораздо терпимее и мягче, чем к собственной. Проникаясь уважением к дефензивным особенностям участников группы и получая уважение от них, психастеник постепенно перенесет его и на свою личность. По этой причине необходимо, чтобы в группе не оказалось агрессивно-самоуверенных участников, воспринимающих дефензивность лишь в качестве дефекта, от которого следует избавляться.
Психастеник и сам зачастую хочет «выбить» из себя застенчивую напряженность, не думая о том, что потеряет при этом, и не понимая, что природную структуру характера не перекроишь. Острота застенчивости зависит от того, насколько психастеник научился ценить свой характер. Психастенику важно узнать, что люди с подобным характером были ценимы и уважаемы, как А. Чехов, Ч. Дарвин, К. Моне и др. «Оказывается, у меня характер Баратынского, Павлова, Станиславского», — радостно думает психастеник. Он становится еще более защищен, когда разбирает характеры этих людей не как гениев, а просто как психастеников, и узнает, что Дарвин мучился размышлениями-сомнениями по поводу своей женитьбы, что почти всю жизнь страдал ипохондрией, а Чехов не мог публично читать свои произведения. Однако в их характерах, несомненно, было нечто хорошее, ценное, что позволило им стать теми, кем они стали. И психастеник начинает искать ценное и в своем характере.
Ему, в отличие от астеников, нужно изучать характерологию научно, то есть конспектируя литературу, осваивая термины. Психастенику обычно это не в тягость, так как помогает четче разобраться в себе. Многие из них в результате таких занятий ощущают несомненную тягу к психиатрии, психотерапии. Если не удается профессионально работать по этим специальностям, то всегда возможно стать психотерапевтом для себя и окружающих людей. Если это получается, то психастеник становится еще защищеннее. И тут происходит метаморфоза: он начинает изучать те события в человеческих взаимоотношениях, которые прежде только грубо травмировали его. Психастеник с его рассудочностью и защитной деперсонализацией способен неплохо удерживаться в позиции исследователя, если по- настоящему увлечется изучением людей. Тогда травматический опыт трансформируется в обучающий. Подобную закономерность мы видим и в жизни талантливых писателей. Когда человек изучающе понимает свои трудности, то они легче переживаются и могут меньше ощущаться, иногда пропадают совсем.
В ТТС внимание обращается на созвучие человеку того или иного произведения культуры, выясняется, обнаруживает ли он свое сокровенное душевное движение выраженным в той или иной картине, рассказе, фильме. У пациента возникает ощущение, что если бы он умел рисовать, то рисовал бы в таком же духе, как созвучный ему художник. Механизм созвучия вкупе с механизмом контраста и дополнения дает возможность найти себя как неповторимую индивидуальность.
С. И. Консторум в психотерапии психастеников придавал большое значение психагогике (целительному воспитанию личности) и активирующей психотерапии /60/.
В активировании важен принцип: сначала сделай хорошее дело, а уж потом раздумывай. Психастеник должен удостовериться самой жизнью, что в нем есть своя ценность. Первым таким доказательством может стать показанный на группе слайд, прочитанный рассказ, высказанное интересное мнение при условии, что участники группы искренне сообщают о тех ценных психастенических качествах, которые высвечиваются его творчеством.
Необходимо помочь психастенику некоторые свои особенности, которые он трактует как недостатки, рассмотреть под позитивным углом зрения. У них нередко встречается глубокий творческий ум, но слаба его «инструментально-багажная» часть: память, эрудиция, быстрота сообразительности.
Обсудим слабую механическую память психастеников. Она плохо хранит даты, стихи, подробности рассказов, но схватывает и удерживает логическую и эмоциональную суть происходящего, особенно если это связано со значимыми переживаниями психастеника. Нередко хорошо помнится собственное личное впечатление и сопутствующие ему мысли. Память его часто широка в том смысле, что психастеник, забывая детали, помнит, к какой книге или какому автору ему следует обратиться по интересующему вопросу, что позволяет ему легко выходить на первоисточники и словари. Человек с хорошей памятью, вспоминая что-то, как будто достает четкую стандартную фотографию. Психастеник же с плохой памятью как бы рисует картину на заданную тему, и всякий раз чуть по-новому, но доходчиво и своими словами. Эта особенность делает его хорошим педагогом и творческим исследователем. Психастеник способен программировать свою память на значимую информацию. То, что его глубоко волнует, он помнит в деталях.
Люди данного характера нередко стыдятся своей небогатой эрудиции. Иногда им кажется, что они напрасно читают книги, так как многое из них забывается. Уместно рассказать психастенику о принципе «альпиниста», упомянутом А. Шопенгауэром. Альпинист, поднимаясь в гору, забивает колышки для опоры. Когда он стоит на вершине, то главным является раскрывающаяся перед ним панорама, а не колышки. Так же и психастеник, читая много книг, но смутно помня их содержание, не потерял время зря. Благодаря прочитанным книгам что-то, несомненно, изменилось в нем, и он воспринимает мир сложнее и шире. Детали (колышки) забываются, но происходит обогащение личности, которая поднимается на ступеньку выше. Неплохо показать психастенику, что некоторые высокомерные умники-эрудиты не столько думают, сколько жонглируют умными чужими мыслями.
Что же до самой сообразительности, то, пожалуй, психастенику стоит признать ее за собой. Он богат не сообразительным, а аналитическим умом. Сообразительность — это быстрая реактивность ума, не склонная копаться в первопричинах вещей, а аналитичность — сложное обобщение, позволяющее по-
