— Шеф, куда отправляешь Довгошея?
Поздоровались.
— Я его не отправляю. Беру с собой. Мне будет необходим помощник.
— А куда ты собрался?
Калинов задумался. Конечно, правда была не более странной, чем подоплека событий десятилетней давности, и Милбери был привычен к любого рода правдам… Но что-то удержало Калинова, и он сказал:
— Я и сам не знаю… На этот вопрос смогу ответить, только побывав там, куда собираюсь.
Милбери понимающе покивал: мужик он был привычный. Лишь поинтересовался:
— И как долго собираетесь отсутствовать?
— Думаю, к вечеру управимся… А если не управимся, все равно вернемся. Продолжим завтра. Так что остаешься за меня. Приказ я уже подготовил. — Калинов кивнул в сторону тейлора. — Массив на сегодня просмотрел. Все дела тебе знакомые, планы известны… Единственное изменение: можете не заниматься похищениями моих жен.
Милбери удивился:
— Почему?.. Я думаю, надо все-таки искать улики против Крылова. Не помешает…
— Не надо! Можешь расценивать это как приказ!
Милбери пожал плечами, но пререкаться не стал. Хозяин — как говорится — барин…
Выставив его за дверь, Калинов начал собираться. Надел полевой комбинезон, украсил голову защитным шлемом, нацепил на левую руку вибрас и часы-компас, положил в нагрудный карман файндер, а в другой — коробку с сухим пайком. Потом открыл сейф и достал парализатор, сунул в кобуру. Подумав немного, достал и пистолет с серебряными пулями, не бывший в употреблении вот уже десять лет, но в течение этих десяти лет всегда на операциях лежавший в кармане. Вспомнил, как палил из него в девичью грудь, и содрогнулся. Однако в карман сунул — а вдруг пригодится… Вроде бы больше ничего не требовалось.
Ровно в девять тридцать явился пунктуальный Довгошей. Калинов по привычке осмотрел экипировку подчиненного, удовлетворенно хмыкнул.
— На кого идем? — спросил Довгошей. — Надеюсь, привидений не ожидается?
— Надейся, Володя, надейся. — Калинов достал из рисивера сети «Сэплай» еще одну коробку с сухим пайком. — Надежды юношей питают… Это тебе вместо надежд. Обед. Ужинать будешь дома.
— Куда хоть отправляемся?
— Скоро увидишь. Не лезь вперед батьки в пекло!
Вышли из кабинета. Перед кабиной на двоих стояла очередь, пришлось несколько минут подождать: коллеги разбредались на задания. Наконец ввалились в кабину. Довгошей больше вопросов не задавал, но внимательно смотрел на клавиатуру, когда Калинов набирал индекс. И только когда кабину стало затягивать серым туманом, он издал удивленное восклицание.
Туман исчез, а вместе с ним исчез и Довгошей. Калинов стоял на знакомом лугу, под лучами знакомого синего солнца, крутил головой, с изумлением осознавая, что напарника с ним нет. А потом обнаружил, что с ним много чего нет. Кобуры с парализатором, например… И пистолета против зомби… И даже коробки с сухим пайком!..
Впрочем, Бог с ней, с коробкой, а вот то, что на руке нет ни файндера, ни часов-компаса, лишает предприятие всякого смысла. Что ему тут делать без файндера?.. Хорошо, хоть комбинезон при джампе не сняли! Великолепен бы он был тут, голяком-то!
Он представил себе обнаженного начальника отдела аномалий и ухмыльнулся. А потом представил арбалет в руках. Как вчера. И как вчера, его не получил. Тогда он представил себе обычный, примитивный парализатор, но и эту незамысловатую штуку постигла судьба музейного арбалета.
— Черт бы вас побрал! — пробормотал он неизвестно кому. — Придется возвращаться.
Однако, похоже, сегодня в Дримленде был особый день. Во всяком случае, серый туман возникнуть тоже не пожелал.
Через пять минут, устав представлять себе внутренности стандартной джамп-кабины, Калинов сел прямо на траву и принялся вытирать носовым платком вспотевшее лицо. Хоть платок, слава Создателю, из кармана не испарился…
А еще через четверть часа он понял, что все сроки прошли и ждать появления Довгошея больше не стоит. Он не сомневался, что Довгошей запомнил индекс и наверняка уже не раз набрал его на пульте. И кабину, наверное, уже не одну поменял. А может, и тревогу поднял… Хотя это вряд ли — нет причин.
Калинов вздохнул. Значит, он должен быть здесь в одиночку, нужен тут он, а не Довгошей. Вот только кому нужен?
Он огляделся. И луг и озеро были пусты, как и вчера. Так что сидеть тут нечего, нужно идти. Вот только куда? Вчера, помнится, файндер показал, что сигнал идет откуда-то из тех зеленых куп на горизонте. Помнится, там я гулял когда-то с рыжей девчонкой, и были у той девчонки звонкий голосок и зеленые глазищи. И стала, в конце концов, та девчонка носить известную миру фамилию…
Он приложил руку ко лбу козырьком, глядя на далекий лес. И вздрогнул: над лесом, в голубой дали, горел неяркий, но заметный огонек. Как в детские годы, когда в созвездии Северной Короны вспыхнула Новая.
— Ишь ты! — пробормотал он. — Просто Вифлеемская звезда, да и только!
Он представил себе, как переносится отсюда, с луга, прямо в сказочный лес, по ветерку, без долгих пешеходных трудов. И понял: черта с два без пешеходных!
Он с раздражением сплюнул и направился к озеру. Вода в озере была абсолютно неподвижна: как будто кто-то бросил среди зеленых трав осколок гигантского зеркала. Калинов напился с ладошки, снова достал из кармана носовой платок, намочил его и пристроил на голове в качестве некоего подобия панамки. Надолго, конечно, такой панамки не хватит, но ничего не поделаешь. Не сидеть же здесь весь день!
«Вифлеемская звезда» по-прежнему висела над далеким лесом.
Калинов выругался и пустился в путь.
В лес он вошел, по его прикидкам, часа через два, изрядно поджарившись на чернильном солнышке. Импровизированная панамка давно высохла, под мышками комбинезон, пропитавшись солью, начал хрустеть. В общем, не прогулка, а десять казней египетских. И наверное, как награда за труды, его ждало в лесу родничок.
Ух и хороша была водичка, аж зубы заломило! Напившись, Калинов скинул комбинезон и, повизгивая да покрякивая, сполоснулся по пояс ледяной водой. Пожалел, что нет с собой фляжки. И тут же успокоил себя: слишком уж вовремя подвернулся родничок, чтобы это было случайным. Во всяком случае, помереть от жажды ему здесь не позволят.
Он оделся и, подняв голову, выругался: «Вифлеемская звезда» самым дьявольским образом светила сквозь сплошную листву. Он двинулся за ней и вскоре, продравшись сквозь заросли кустов, наткнулся на грунтовую дорогу. Теперь звезда висела над дорогой, и он прибавил шагу. А потом что-то заставило его оглянуться, и он обмер: сзади был глухой лес, дорога начиналась всего в пяти шагах за спиной, словно возникала из небытия.
Дьявольщина, подумал Калинов, я же не подросток, чтобы играть в такие игры. Зачем это все?.. Неужели Зяблик сумел воссоздать в одиночку Дримленд? И зачем? Чтобы спрятать свою юношескую любовь? Или не только за этим?.. Или это вообще не Зяблика рук дело?
Последняя мысль ему не понравилась. Как и идея об юношеской любви. Он вновь выругался и зашагал дальше. И тут же обнаружил в дорожной пыли четкий отпечаток ботинка. А дальше еще один, и еще… Ноги здесь прошагали крупные, мужские, такие же, как у него. Он внимательно оглядел дорогу, но тщетно: Витины ножки почему-то следов не оставили.
Калинов ступил в пыль рядом с обнаруженным следом и хмыкнул: следы были очень похожи и отличались лишь рисунком на подошве. Впрочем, чужой отпечаток был все-таки поменьше — чуть-чуть, на пару номеров. Как раз Зябликов размер.
А потом вдруг налетел из-за деревьев ветер, взметнул пыль над дорогой и умчался обратно в лес, мгновенно, со свистом, как по заказу. Словно кто-то включил за деревьями гигантский пылесос. Пылесос этот очистил дорогу от пыли — преступник, заметающий следы…
