телохранителя. Он нерешительно подержал в руках автомат, но, покачав головой, положил его рядом с трупом.
Возле того места, где стоял полузатонувший «опель» Алехина, он остановил машину и спустился к болоту. Он зачем-то заглянул в кабину, испачкал руки, вытер их о джинсы и вернулся к «лендроверу».
По дороге к шоссе ему пришлось сделать еще одну остановку. Прямо посреди проселка стоял изуродованный «мерседес» Северцева. Илларион подошел к машине и заглянул в салон. Покачав головой, он тихо прикрыл дверцу и отошел от «мерседеса». Больше по пути в город задержек не было, и вскоре запыленный «лендровер» Забродова подкатил к автостоянке. Иллариону пришлось слегка напрячься, чтобы припомнить, чья сегодня смена. Он еще размышлял над этим, когда в воротах стоянки показался Родин.
— Ну, конечно, — сказал Илларион сам себе, покачивая головой.
— Салют, капитан, — помахал рукой Родин. — Как дела?
— Я в порядке, — ответил Илларион. — А как наша подопечная?
— Она тоже в порядке. Брат за ней присматривает.
— Послушай, Слава, этот твой Василии сегодня не заходил? Он мне нужен.
— Нет, я его с утра не видел. У меня есть его адрес и телефон. Записать?
— Непременно. И свой тоже, если не возражаешь.
— Мой? А, понимаю — хотите навестить крестницу. Она ничего.
— У нее на прошлой неделе убили мужа и трехлетнюю дочь, Слава. Имей это в виду.
— Понял, капитан.
— И еще одно, Слава. Ты случайно никому не говорил, кто я и чем занимался раньше?
— За кого вы меня держите, капитан?
— А по пьяной лавочке?
— Я много не пью, капитан. За последние три года только один раз набрался до отключки. У напарника был день рождения, ну, я и не заметил, как отъехал. Я его утром спрашивал, что было, а он говорит — ничего, мол, упал мордой в стол и отрубился. Да он, помнится, еще пьянее меня был. А в чем дело?
— Так, ерунда, не бери в голову. Я не помню, в вашей сторожке телефон есть?
— У вас же был сотовый.
— Я его уронил.
— Тогда придется звонить из автомата.
— Ладно, Слава, спасибо еще раз за все. Надо ехать.
— Счастливо, капитан.
— Будь здоров.
Илларион некоторое время раздумывал, куда ему направиться сначала, но в конце концов поехал домой к Родину, тем более, что это было совсем рядом. Дверь открыл высокий, не слишком широкий в плечах парень лет семнадцати, чем-то неуловимо похожий на своего старшего брата. Черная безрукавка открывала длинные, перевитые гладкими продолговатыми мышцами руки.
— Валентина здесь? — спросил Илларион.
— А вы кто? — спокойно спросил парень, по-прежнему не собираясь впускать Иллариона в квартиру.
— Моя фамилия Забродов, — сказал Илларион.
— А, — улыбнулся Родин-младший, — заходите. Слава меня предупреждал насчет вас.
— Он не говорил, что я маньяк-убийца, насильник и садист?
— Нет, не говорил.
— Тогда он и в самом деле говорил про меня. Вот что, парень: я заходить не буду, а подожду пока внизу, а ты быстренько бери Валентину и спускайся с ней ко мне в машину. Вам нельзя здесь оставаться. Действуй.
Не слушая вопросов, которые готовы были сорваться с губ паренька, Илларион сбежал по лестнице. На сборы не потребовалось много времени, и через несколько минут из подъезда вышла Валентина Климова в сопровождении младшего Родина.
— Здравствуйте, — сказала она Иллариону. — Что происходит теперь? Что опять случилось?
— Здравствуйте, Валентина. Не волнуйтесь, прошу вас. Все уже почти кончилось, осталось чуть-чуть потерпеть. Я думаю, самое позднее завтра утром, а то и сегодня к вечеру вы сможете вернуться домой вместе с сыном. А пока нужно еще немного поиграть в прятки.
— Если бы вы знали, Илларион, как я от этого устала. Я уже вся одеревенела… Страшно сказать, но я даже плакать не могу. А я ведь еще не похоронила…
Ее глаза вдруг наполнились слезами, и она разрыдалась, уткнувшись лицом в грудь Забродова.
— Ну, что вы, Валя, — немного растерянно стал утешать ее Илларион, осторожно гладя по волосам. — Вы справитесь, и все еще будет хорошо… Ну, бросьте, я же грязный, испачкаетесь.
Он беспомощно посмотрел на Родина. Парнишка стоял, набычившись, и старательно смотрел в сторону.
— Ну вот, — сказал Илларион Климовой, — теперь вы напугали своего телохранителя.
Она отстранилась и, продолжая всхлипывать, насухо вытерла глаза.
— Простите, — сказала она. — Я понимаю, сейчас не время. Я сейчас успокоюсь. Но вы… вы похожи на жертву автомобильной катастрофы. Что с вами было?
— Ничего нового со мной не произошло. Я опять нырял в болото и меня опять расстреливали — одно и то же, прямо скука берет.
— И вы об этом так спокойно…
— Но я же цел и невредим, как видите. Ну, вы уже успокоились?
— Да, я в порядке, можно ехать. А куда мы, кстати, поедем?
— Вот этого я еще не знаю… Эй, парень! — окликнул он Родина-младшего. Прости, твой брат не сказал, как тебя зовут.
— Павел, — коротко представился тот.
— Слушай, Паша, у тебя нет какого-нибудь приятеля, у которого можно было бы пересидеть хотя бы до вечера, но так, чтобы он не задавал лишних вопросов и не болтал?
— Найдем, — так же кратко ответил Павел Родин.
— Машину водишь?
— Вообще-то вожу, но на таком танке ездить не приходилось.
— Вот и попробуешь. Не бойся, это несложно, только сторонись милиции машина до сих пор в розыске. Твой приятель далеко живет?
— Кто как. Один вообще на соседнее улице.
— Вот туда и поезжайте.
— А вы?
— А я, если позволишь, посижу у тебя дома.
— Засада?
— Да нет, просто хочу немного отдохнуть. Ты не возражаешь? Если тебя что-то смущает…
Паренек жестом прервал Иллариона и протянул ему ключи.
Илларион взял их и отдал Павлу ключи от «лендровера».
— Символический обмен ключами произошел в торжественной официальной обстановке, — голосом радиокомментатора произнес он. — Я на тебя рассчитываю, Паша.
— Не беспокойтесь.
«Лендровер» уехал. Илларион проводил машину взглядом и немного успокоился: парнишка вел автомобиль довольно уверенно. Когда машина скрылась за углом соседнего дома, Забродов поднялся на четвертый этаж и, открыв дверь, вошел в квартиру Родиных. Здесь царил дух холостяцкого общежития — Илларион знал, что родители Славы и Павла погибли три года назад, возвращаясь из отпуска. Старший брат взял на себя заботу о младшем и, похоже, неплохо справлялся с этим делом, но вот женской руки в этой берлоге явно не хватало. Спортивный инвентарь валялся здесь вперемешку с грязной одеждой, книгами и кассетами, пыль с экрана телевизора не вытирали год, а дряхлый письменный стол был погребен под грудой учебников и конспектов. Илларион вспомнил, что младший брат готовится к поступлению в институт.
