потянул на себя.
Безвольно обмякшее, еще теплое тело откинулось на спинку стула, простреленная голова запрокинулась лицом кверху. Собственно, говорить о лице вряд ли стоило: вдохновленные тройной премией мордовороты так усердствовали, что практически снесли парню полголовы. Впрочем, и того, что осталось, было вполне достаточно, чтобы понять: это не Чек. Альбинос, да еще и горбатый, да еще с золотыми коронками…
Канаш уперся ногой в стул и перевернул его, сбросив тело на пол. В это время ему на глаза попался небольшой лист бумаги, лежавший чуть правее клавиатуры — так, чтобы в него было удобно заглядывать, работая на компьютере. Осторожно, чтобы не выпачкать пальцы в крови, Канаш взял листок, поднес его к глазам и сразу же увидел интернетовский адрес «Эры», написанный вместо заголовка.
Дальше, насколько понял Канаш, шла подробная инструкция: время, пароли и текст, который было необходимо вывести на установленные в офисе «Эры» мониторы. Почерк был знакомый — именно этим почерком Чек заполнял стандартные бланки официальных отчетов, которые сдавал Канашу ежемесячно.
— Тварь, — прошипел Канаш, сминая листок в руке и пряча его в карман. — Ах ты, подонок!
Он перевел взгляд на монитор и невольно вздрогнул, потому что бесконечный частокол шестерок сам собой исчез с экрана, а на его месте теперь красовалась сделанная огромными красными буквами надпись: «КУ-КУ!» Буквы были неровные, с потеками, словно их писали густой кровью, и до Канаша вдруг дошел смысл происходящего.
Перепрыгнув сначала через горбуна-альбиноса, а потом через распростертую на полу старуху, Канаш метнулся на кухню, окно которой выходило во двор. Он успел как раз вовремя, чтобы увидеть, как целая толпа омоновцев в масках и бронежилетах вытряхивает из «чероки» его людей. Валентин Валерьянович скрипнул зубами, бросился к газовой плите, по дороге наступив в кровавую лужу, и одним рывком сорвал гибкий шланг, которым плита соединялась с газовой трубой. Газ негромко зашипел, без помех растекаясь по квартире. Сразу же стало трудно дышать.
Канаш вернулся в спальню. Его левый ботинок оставлял на полу кровавые следы, как в третьесортном фильме ужасов. Плотно прикрыв за собой дверь, чтобы газ попусту не вытекал в мировое пространство, Валентин Валерьянович шагнул к окну и с треском распахнул старую разбухшую раму. Его тренированный слух уловил доносившийся с лестницы уверенный топот множества тяжелых сапог. Канаш посмотрел вниз. Прыгать было совсем невысоко.
Он приземлился на носки, присел и сразу же выпрямился, даже не коснувшись руками земли. Из-за угла выскочил человек в маске и бронежилете. Канаш выстрелил навскидку, увидел, что попал, и бросился бежать, с треском проламываясь сквозь заросли одичавшей сирени, петляя в лабиринте каких-то сараев и ныряя в дыры, проделанные предприимчивыми гражданами в поставленных здесь с неизвестной целью заборах.
Его звали Мельником из-за цвета волос. Он жил вдвоем с матерью в старом доме на Большой Бронной, от случая к случаю подрабатывал компьютерным набором и был заядлым геймером. С хакерством Мельник завязал пару лет назад после продолжительной беседы, для которой его вызвали на Лубянку. Собственно, Чек был уверен, что и без этой беседы Мельник рано или поздно бросил бы этот вид «спорта»: для этого у него был не тот характер.
Как бы то ни было, обращаться с компьютером Мельник умел прилично и вдобавок был должен Чеку полторы тысячи долларов. Он «висел» уже второй год, и надежды на то, что он вернет долг, было мало. Честно говоря, ее не было вовсе, и Чеку это было отлично известно даже тогда, когда он одалживал Мельнику деньги на новый компьютер. В тот момент это его абсолютно не волновало, да и теперь деньги ему не требовались. Ему требовалась незначительная услуга.
Дураком Мельник не был никогда, и Чек не сомневался, что предложение забыть о долге в обмен на пятиминутный сеанс работы вызовет у альбиноса определенные подозрения. Чтобы Мельнику было легче справиться с этими подозрениями. Чек прихватил с собой Баландина и начал разговор с категорического требования вернуть долг. Мать Мельника в это время отсутствовала. Баландин молча курил, прислонившись тощим задом к подоконнику, и сверлил Мельника оценивающим взглядом своих глубоко запавших глаз. Сигарету он нарочно держал в левой руке, чтобы и без того перепуганный Мельник мог хорошенько разглядеть его страшную двупалую клешню.
Ведя разговор, Чек отлично сознавал, что намерен подвергнуть Мельника смертельному риску. На мгновение он даже замолчал и прикрыл глаза, поняв, что риск — это слишком мягко сказано. Точнее было бы сказать, что он намерен убить Мельника, прикончить так же наверняка, как если бы пальнул ему в голову из своего обреза. Но Баландин был прав: ввязавшись в эту игру, надо было идти до конца, не останавливаясь ни перед чем… или не ввязываться в нее вовсе. Отступать было некуда, и Чек мастерски довел разговор до логического завершения, в качестве последней точки положив перед Мельником две заранее заготовленные бумаги: инструкцию с интернетовским адресом «Эры» и расписку, в которой говорилось, что Мельник сполна вернул долг.
До того, как сделать решительный ход, они детально изучили распорядок дня Рогозина и расположение охранявших его дачу постов. Их оказалось не так уж много: все-таки это была дача, а не военная база. Беспокойство вызывал только Канаш, появлявшийся на даче и исчезавший в неизвестном направлении совершенно неожиданно и без всякой системы. Этот человек был опасен, как вырвавшийся на оперативный простор ферзь или затаившийся в колоде джокер, и Мельник с его компьютером должен был стать фигурой, которой жертвуют для того, чтобы снять ферзя с доски.
…Похожая на оголовок дота бетонная пирамидка, вместо пулеметной амбразуры снабженная железной дверью, стояла на обочине шоссе, наполовину скрытая высокой травой и какими-то кустами с сочной темно-зеленой листвой. Чек вышел из двери, в проушине которой болтался сбитый выстрелом замок, и кивнул сидевшему в кустах Баландину.
— Пошли.
Баландин легко разогнулся, выпрямляясь во весь рост, и заталкивая «вальтер» за пояс брюк. Легкий ветерок ерошил его слегка отросшие волосы, на губах играла кривая усмешка. Теперь, когда цель была близка, он стал больше похож на безумца, и Чек подумал, что сам он вряд ли выглядит лучше.
— Уже все? — спросил хромой волк, разминая затекшие ноги.
— Все, все, — сказал ему Чек. — Привет Канашу я послал, ментов вызвал, так что с этим мы, считай, разделались.
Он с сомнением посмотрел на плоский чемоданчик ноутбука в своей правой руке, на мгновение задумался, а потом коротко размахнулся и ударил компьютер об угол бетонной пирамидки. От удара крышка отскочила, и Чек ударил снова. Дисплей разлетелся вдребезги, во все стороны брызнули кривые осколки пластмассы и светлые горошины клавиш, похожие на игральные кости. Чек размахнулся еще раз, как будто компьютер был живым существом, которое требовалось безотлагательно прикончить, чтобы окончательно порвать с прошлым. Рассыпавшиеся по земле клавиши смотрели на него из травы, как полные укоризненного недоумения глаза. За что? — словно спрашивали они, и, чтобы разом ответить на все вопросы, Чек ударил ноутбуком по светло-серому бетону изо всех сил — так, что это больше напоминало взрыв, и в руке у него не осталось ничего, кроме обломанной пластиковой рукоятки. Он отшвырнул рукоятку в сторону и повернулся к Баландину, попутно припечатав подошвой валявшуюся в траве материнскую плату.
— Пошли, — повторил он.
— А петь не будешь? — с издевкой поинтересовался хромой. — Гимн какой-нибудь или это… панихиду?
— Да пошел ты, — устало произнес Чек. — Я свое уже отпел.
— Нет, браток, — ухмыльнулся Баландин, направляясь к тропинке, которая напрямик, через хлеба вела к лесу, за которым стоял дачный поселок. — Это ты сейчас так думаешь. А вот повяжут тебя менты, тогда поймешь, что все еще впереди — и песни, и пляски, и ударный труд, и даже нетрадиционный секс.
— Да, — сказал Чек, — по части нетрадиционного секса ты у нас признанный эксперт. Можно сказать, летчик-испытатель.
