Хул снова появилась неожиданно и не вовремя. Теперь она была в золотом, блестящие полосы платья сверкали в свете факелов. Буллфер прищурился, чтобы лучше рассмотреть лицо демоницы в сиянии царственных одежд. А ведь, правда, все ее обольстительные образы исчезли, сожженные пламенем Огненного мира. Недавняя красавица порядком подурнела. Раньше он не замечал этого, а теперь видит, что ее маска слеплена насилу, без прежнего виртуозного мастерства. Да, детка, тебе тоже пришлось пожертвовать кое-чем, чтобы получить власть.
— Что ты… улыбаешься? — спросила она, кривя губы в раздражении и становясь еще менее привлекательной. — Увидел в Кристалле что-нибудь веселое?
— Увидел. И должен поблагодарить тебя за доставленное удовольствие.
Брови Хул удивленно поползли вверх, но она тут же нахмурилась.
— Блефуешь?
— Нет. Ты, я вижу, так и не поняла, как действует Кристалл. Впрочем, ничего удивительного, ты же не Высший демон. Силенок не хватает.
— Что ты болтаешь? — осведомилась она презрительно, но с каплей любопытства в голосе.
— Ты видишь всего лишь картинки, события, лица, мне же доступны чувства и потайные мысли всех, кого захочу.
Хул закусила губы, взгляд ее вильнул в сторону, избегая Буллфера. И он понял, что прав. Ей не хватает сил, чтобы полностью оживить Кристалл. И наверняка со многими другими магическими артефактами тоже не везет.
— Ты никогда не сможешь получить все до конца. Всю власть, все могущество, насладиться всей местью. И твой Рубин никогда не станет полноценным оружием, потому что у тебя не хватает для него ни сил, ни ума.
— Ничего, мне хватит того, что у меня есть. Я привыкла довольствоваться немногим. Это не ущемляет моей гордости. А вот ты, такой умный и сильный, где ты оказался?! Сидишь в грязном подземелье, на цепи, и жив до сих пор только потому, что я так хочу.
— Ничего, мне и здесь неплохо. Есть время отдохнуть и подумать. Восстановить силы. Или ты надеешься, что сможешь вечно «держать на цепи» Высшего демона?
— Ты мне угрожаешь?! У тебя хватает наглости угрожать мне?!
— Ну что ты… Всего лишь предупреждаю. Чтобы ты не расслаблялась. Кстати, правление — тяжелое бремя, если у тебя что-то не будет получаться, приходи, я дам тебе полезный совет.
— Я не нуждаюсь в твоих советах, — сказала она спокойно, почти равнодушно.
— Нуждаешься. Ты все равно будешь приходить сюда… Дорогая, нам никуда не деться друг от друга. Давай поговорим о том, что волнует нас обоих. О моей смерти. Ты уже поняла, что не можешь убить меня этим? — Буллфер кивнул на Рубин. Хул дернулась, и лицо ее снова перекосило. — Эмил влил слишком много своей человеческой любви в эту рубиновую безделушку, чтобы она могла причинить мне серьезный вред. Что, слабый, беспомощный человек перехитрил тебя?
— Нет! Я убила его! Как убью любого подлого предателя.
— Ты лишила его магической силы, но не существования. Вот что тебе не дает покоя. Мои «компаньоны», как ты их называешь, дают мне больше сил, чем все твои демоны, рапты и бесы в придачу. И знаешь почему? Их преданность поддерживает меня. Я чувствовал их боль, их терпение, готовность умереть, но помочь мне через этот Кристалл. Ты сама дала мне его. И теперь вопрос времени, когда я выберусь отсюда и сверну тебе шею. А пока… я устал и хочу спать. Убирайся отсюда, ты меня раздражаешь. Драная кошка, нацепившая на себя золотые тряпки. Считаешь себя госпожой? Так вот, у этого мира есть один-единственный Хозяин, это я. И пока я жив, твоя власть бессмысленный, глупейший фарс. Пошла вон отсюда, ты мне надоела.
Лицо Хул исказилось от ярости и ненависти. Она коротко всхлипнула, распахнула решетку, одним прыжком оказалась в камере и замахнулась на Буллфера своим оружием. Демон не успел ни заслониться, ни отшатнуться, и жезл по самую рукоятку вонзился в его грудь.
Черная демоническая кровь брызнула в стороны, заливая его рыжую шкуру, руки, Хул, ее золотое платье. Подземная кошка вскрикнула, сначала с удивлением, а потом с ужасом глядя на своего врага. Кажется, она сама не ожидала от себя такой вспышки ярости.
Слишком поторопилась.
Буллфер прав! Опять он прав. Она не успеет насладиться местью. Сейчас он умрет, и она ничего не сможет сделать — ни заставить его пожалеть о своих наглых словах, ни убедиться в том, что у нее великолепно получается править, ни помучиться из-за собственного бессилия. Это несправедливо! Нечестно!
— Буллфер! Буллфер, не смей умирать, — она тряхнула его за плечи, с размаху ударила по рыжей физиономии. — Не умирай!
Он приоткрыл глаза, в которых стремительно гасло демоническое пламя, и прошептал:
— Это лучшее, что ты могла сделать… Спасибо, Хул.
И тогда она поняла, что снова обманута. Буллфер опять одурачил ее. У него не было сил бороться дальше. Никто не поддерживал его. Он остался один. Теперь — по-настоящему один. Она почти уничтожила его. И он опять сумел вывернуться, обмануть. Она лишила его свободы, а он снова нашел ее.
— Врача! — завопила Хул так, что пламя факелов дрогнуло. — Врача немедленно, быстро, срочно!
Бес взлетел вверх по лестнице, мелькнув серой шерсткой, и буквально через несколько мгновений в подземелье появился один из Высших демонов.
— Он не должен умереть, — повторяла Хул, обеими руками зажимая рану в груди Буллфера. — Сделай все, чтобы он выжил! Слышишь?!
Демон с некоторым опасением склонился над своим бывшим Хозяином.
— Ну что?! — резко спросила Хул.
Тот покачал головой, выпрямляясь.
— Все, конец. Пробита не только его материальная оболочка, сквозь эту рану уходит энергия, сила. Даже если я остановлю кровь и заживлю тело… это бесполезно.
— Идиот! — завопила Хул. — Бесполезный кретин! Убирайся отсюда!!
— Как будет угодно, госпожа, — сухо ответил демон и телепортировался прочь.
Хул осталась одна рядом с умирающим врагом.
Буллферу не было больно, сила уходила из него стремительно, неудержимо, безболезненно, и с каждым мигом он чувствовал себя все слабее. Вокруг потемнело, свет факелов с трудом рассеивал быстро наползающую мглу. Неожиданно ему стало очень спокойно, уютно. Потянуло в сон, и он понял, как хорошо забыть наконец обо всем, обо всех, ни за что не отвечать, ни с кем не бороться и никому не мстить. Демон глубоко вздохнул, позволяя последним каплям крови вытечь из своего тела, закрыл глаза и больше не шевелился.
Эпилог
Копыта коня глухо стучали по твердой земле, мелодично позвякивали металлические пластинки на упряжи, и шелестел между камнями ветер, перебирающий сухой песок. В эти земли, лежащие далеко в стороне от караванных путей, редко забредали чужаки, но одинокий всадник продолжал упорно двигаться к центру Черной пустыни. По одежде мужчину можно было принять за кочевника одного из степных племен, лицо его было полузакрыто концом шерстяного бурнуса, и только глаза — ясные, цвета барвинка — выдавали северянина.
Как легко было бы сейчас повернуть на северо-запад, туда, где проходили оживленные торговые пути, за несколько дней добраться до моря, в Тобруке сесть на любой корабль, идущий в сторону Аргоса… И
