тяжести для надежности на крышу втаскивал.
Под упавшей крышей громко, многоголосо застонали. Гора из кусков рубероида, досок, кирпичей и другого хлама зашевелилась. Те, кому повезло больше других, начали выбираться.
Я взял остро, с двух сторон заточенную косу, заранее прислоненную к стене дома. Подобрался к чей-то скрюченной руке, разгребающей над собой завал.
- Эх, коси коса, пока роса! – Махнул натренированным движением. Занятия в поле не пропали даром. Пальцев на руке как не было. Кажется, это я дядю Лешу так приложил.
- Ну, пошло дело, словно в присядочку, - я срубил еще пару чьих-то торчащих пальцев.
- Только не торопиться, только не торопиться. Тише едешь, дальше будешь, - опять произнес вслух, - я долго терпел, теперь пусть и они потерпят.
Я остановился и осмотрелся. Крыша зашибла народ изрядно, но далеко не насмерть. Семейства выползали из-под завала. Но медленно, ползком, окровавленные, так что меня это не сильно озаботило.
- В одну петельку всех пуговок не устегаешь. Что ж, на острую косу всегда много сенокосу. Разберемся, - хмыкнул я. В голове бесконечно крутились пословицы. Пускай, так прикольнее. Подошел к сидящему на траве, держащемуся за голову отцу.
- Говори, папа, смело: от чего спина засвербела? Наверное, старый хрыч, пора тебе спину стричь.
- Твою мать, твою мать… - повторял отец, держась за лицо. Между пальцев у него струилась кровь.
- Трудно тому, коли беда придет к кому. - Согласился я. - Раньше надо было соображать. Каков грех, такова и расправа…
Я махнул косой и пальцы папиных рук упали к его ногам. Из обрубков ритмично запульсировала кровь. Папа страшно закричал. Я махнул еще раз, и папина голова откинулась назад. Как говорится, Бог не поберег, что вдоль, что поперек.
Я отступил, переждал очередное кровоизвержение и вытащил из нагрудного кармашка его рубахи пачку сигарет. Вытянул сигарету с краю, не залитую кровью. Прикурил.
- Помер папа без попа, без дьякона, без свечей, без ладана, без гроба, без савана! - Громко провозгласил, оглядывая поле битвы.
Дядя Леша воспользовался моей внутрисемейной разборкой: бросился наутек, прихрамывая и прижимая к себе раненую руку.
- Начинай сначала, где голова торчала! – выкрикнул я импровизированный боевой лозунг, поднял косу на боевую изготовку и бросился ему наперерез.
Взмах, и дядя Леша валится на землю. Взмах, надо сказать, получился удачный. Хоть недолго метил, да хорошо попал. Так как я подбежал немного сбоку, дядя Леша как бы набегал на меня. Коса полоснула ему по животу. Он попытался ее схватить, но явно не ожидал, что она заточена и с другой стороны. В результате совсем без пальцев остался.
Хотя пальцы – это ерунда. Из живота дяди Леши вывалились кишки. Очень, кстати, некрасивого цвета. Не зря народ предупреждает: разорви тому живот, кто неправильно живет. А дядя Леша жил явно неправильно, в чужие разговоры встревал, не разобравшись, о чем речь. А ведь не знаешь песни, так и не затягивай.
Дядя Леша пытался ползти, кишки волочились за ним. Смотреть было очень противно.
- Скотина… Сейчас ты у меня… - ворчал он, пытаясь встать. Видно, из-за шока не оценил пока своих повреждений.
- Ахал бы дядя, на себя глядя, - констатировал я, - угрожает тут еще. Не силой борются, а сноровкой. А со сноровкой у тебя сейчас не очень.
Еще один взмах, по ногам, и дядя Леша вновь валится на землю. Точнее, на свои кишки.
- За что… - прохрипел он. Кажется, начал что-то понимать.
- Всякая рыба хороша, коли на уду пошла. Правильно, рыбак? Не отпускать же тебя, верно?
Пора с ним заканчивать. Я выплюнул докуренный до фильтра бычок и аккуратно провел дяде Леше косой по шее. Там, вроде, какие-то вены важные проходят.
Поле боя я держал цепко. Убежать в лес ни у кого не получится, это я гарантирую. Компьютерные игры помогли: там и не такие сражения выдерживать приходилось. Правда, немного утомился. Понятное дело - не обрубить дубка, не надсадя пупка. Это не за монитором сидеть. Я снова прикурил. Надо бы сначала с мужиками закончить, но Димон так и не выбрался из-под завала. Приложило, наверное. А вот мать выбралась. Да еще и тете Оле в меру сил помогала. Пора к ним присоединиться: есть родня, есть и возня. С косой в руках погоды не ждать.
- Иду к вам нараспашку да кошу вразмашку! - Объявил я, перехватывая косу поудобнее. Мать истерически завизжала.
- Ну, зашумела мать зеленая дубравушка! – Покачал я головой. - Криком делу не поможешь.
- Убивают! Помогите! – Продолжала надрываться мать. - Отца убил!
Мать явно жила прошлым. Отца зачем-то помянула, когда лучше бы о себе подумала. И на помощь она зря рассчитывает.
- А на что отец, коли сам молодец? – Резонно спросил я.
- И-и-изверг!! Помогите! – Надрывалась мать.
- У злой Натальи все люди канальи, - пробормотал я себе под нос и добавил погромче. - Не всякий, мать, злодей, кто часом лих. Да что про то говорить, что нельзя воротить?
Крики надоели, а ничего вразумительного от матери так и не услышал. Не сдерживаясь, махнул косой, и мать замертво повалилась на куски рубероида.
- Коли умер бачка, некстати и мачка, - народ предусмотрел пословицу и на такой случай. Мудрый у нас народ, ничего не скажешь.
- Ах! – Сидящая рядом тетя Оля закрыла рот рукой и выпятила глаза.
- Ах, да рукою мах, - согласился я.
- За что? – Сквозь пальцы спросила она.
- Да вы что, сговорились, что ли, один и тот же вопрос задавать? Жизнь заставила. С кем поведешься, от того и наберешься. А что, не нравится? Мне вот тоже так жить не очень нравилось.
Тетя Оля что-то невнятно промычала.
- Как умею, так и брею. И красное солнышко на всех не угождает. Так уж жизнь устроена, тетя Оля - одному милость, а всем обида. Всем сытым быть, так и хлеба не станет.
- У меня дети, пощади… Пощади…
- Оно бы и очень можно, да никак нельзя. Потом, можешь уже считать, что нет у тебя детей. Да ладно тебе, больно особо не будет. На колени становись.
Тетя Оля, тонко поскуливая, встала на колени и зажала рот руками. Я подошел сзади и резким движением чиркнул ей косой по шее. Уже появившийся опыт явно демонстрировал, что этот способ наиболее эффективен.
Тетя Оля беззвучно повалилась вперед и задергалась в агонии.
- Не успеешь охнуть, как придется издохнуть, - я сильно затянулся табачным дымом, пустил колечко и принялся наблюдать. Зрелище было малоэстетичное, даже мерзкое, но когда еще такое увидеть придется?
Основная работа была выполнена, теперь можно и расслабиться немного.
Огляделся и, наконец, увидел Димона. Он лежал, полупридавленный краем крыши и тяжело, громко дышал.
- Что повесил головушку на праву сторонушку? - Я подошел поближе и увидел, как из переломанного плеча у него торчит розовая кость. - Эх, друг, согнуло тебя в крюк. Не буду тебя мучить, быстро все сделаю.
- Не убивай, – прошептал Димон, - помоги выбраться.
- Ну ты, Димон, шутник. Хотя правильно - в веселый час и смерть не страшна.
- Не убивай, - снова прошептал Димон, - я за тебя!..
- Хватит, Дима. Умей пошутить, умей и перестать. Как же ты за меня можешь быть? Голову повредил? Я батю твоего замочил почти ни за что, мать зарезал. И с сестренкой придется разобраться. А ты говоришь,
