Открытая конфронтация - последнее дело, ведь она здорово ограничивает простор для маневра. Для начала надо было успокоиться.
Я взял из бара бутылку виски, налил полбокала, залпом выпил и налил еще. Вскоре бутылка опустела, но прийти в себя мне так и не удалось.
Отец начал пить с той секунды, как вошел в квартиру. Кроме всего прочего, он за день до возвращения, из тех же принципиальных соображений уволился из Агентства, поэтому заливать водкой душевную рану ему уже ничего не мешало.
- Как думаешь дальше жить? - спросил я его, когда он еще не успел напиться до невменяемости.
- Немного денег я привез. Пока не кончатся, думаю отдохнуть. Собраться с мыслями. А там видно будет.
- Может, тянуть не стоит?
- В конце концов, Виталик, мы всегда можем поменять квартиру на двухкомнатную. Сейчас за это доплачивают сумасшедшие деньги. Мне до конца жизни хватит. А ты уже встал на ноги, не пропадешь.
Я понял, что этой ночью мне будет о чем подумать.
Первое время я еще ходил урывками на работу, потом понял, что мне это не под силу. Происходящее, видно, так сильно на меня повлияло, что я даже машину не мог водить нормально: пару раз только чудо спасло от аварии. На работе несколько раз ловил себя на том, что несу полную чушь и совершенно не воспринимаю, что мне говорят. Что ж, ничего удивительного, когда вся жизнь пошла насмарку. Впрочем, коллеги прекрасно поняли мое состояние и дали отпуск за свой счет.
Закрывшись у себя в комнате, отец продолжал пить – прямо из бутылок, не утруждаясь даже символической закуской. Я позвонил отцовским друзьям, обрисовал ситуацию и попросил как-нибудь помочь. Несколько раз они приезжали, наблюдали неподвижное папашино тело и уезжали ни с чем. Через пару дней, когда понял, что этот запой быстро не закончится, я навестил нашего участкового.
- Я ничего не могу поделать, ведь пьет он дома, на улицу не выходит, а значит, это его личное дело. Вызывай платную наркологическую, его хотя бы из запоя выведут. А там уговаривай кодироваться, - посоветовал участковый. И развел руками.
Я сказал, что так и сделаю. Тем более, что и папашины друзья советовали прибегнуть к этому варианту.
Вернувшись домой, я обнаружил отца валяющимся на кухне. Шикарный новый линолеум был прожжен сигаретой в двух местах. Минут пять я зачем-то тер их ногой, пока не понял, что ничего этим не добьюсь. С трудом переведя взгляд с пятен на отца, я понял, что действительно пора вносить некоторые изменения.
- Отец! Я вызываю к тебе врача! Тебя выведут из запоя, ты придешь в себя, и мы серьезно поговорим, - я похлопал его по щекам.
Он раскрыл мутные глаза и, как ни странно, прореагировал: “Да, сынок, так будет лучше”. Почему-то меня насмешил его заплетающийся голос. Что-то я действительно расклеиваюсь. Так и рехнуться недолго. Пожалуй, события пора форсировать. Прямо сейчас позвоню, не откладывая.
Телефон коммерческой наркологической службы нашелся в первой же газете. Врач приехал уже через час. Я отвел его в комнату к отцу, бесчувственно валяющемуся на диване.
- Давно он так? - спросил доктор.
- Вторую неделю.
- Ничего, сейчас поможем.
Врач измерил отцу давление и начал закатывать рукав на его рубашке. Папаша открыл глаза и смотрел на происходящее осоловевшими глазами.
- Ч-т-то п-происходит? - почти нечленораздельно промычал он, пытаясь приподняться.
- Лежите, лежите, сейчас будет легче, - остановил его врач.
Он перетянул отцу руку жгутом, несколько раз ее согнул и вонзил шприц в выступившую вену. Некоторое время отец еще силился наблюдать экзекуцию, но потом закрыл глаза и заснул.
Тем временем врач поставил отцу капельницу.
- Сейчас прокапаем растворчик, прочистим его немножко, вы пока занимайтесь своими делами.
Я пошел на кухню, налил себе стакан сока и жадно выпил. Сухость во рту немного прошла, зато появился зверский аппетит. Отрезав толстый ломоть колбасы, я жевал и думал над последней частью своего плана.
Итак, папашу я благополучно споил. Лишить его остатков тормозов было нетрудно. Как только он выпивал из бутылки двести грамм, я заботливо возвращал туда сто пятьдесят. По всей квартире я расставил початые бутылки водки, не забывая заменять опустевшие наполовину заполненными. Папаша окончательно ушел в алкогольную реальность и ничего не замечал. Естественно, я не был настолько наивным, чтобы надеяться споить его до смерти. Тем более что помнил, как он звонил и хвастался хорошим здоровьем. Споить его до смерти - слишком долгое и муторное дело. Я затеял другое.
Для этого я подготовил литровую бутылку спирта. Ночью, когда папаша будет валяться на диване в полном отрубе - об этом я дополнительно позабочусь - я оболью его и весь диван из этой бутылки, после чего брошу сверху его же тлеющий бычок. Было продумано все: некоторое время выждав, я выбегу с криками на лестничную площадку и начну звонить соседям. Ситуация банальная – алкоголик облился водкой, заснул пьяный с сигаретой и сгорел.
Но, вспомнив, сколько этот диван стоит и как классно я трахал на нем девок из общаги, я решил все немного переиграть. И потом, кроме дивана могла пострадать и другая обстановка, а с этим смириться было еще труднее.
Для реализации нового плана мне нужно было, чтобы на папашиной руке имелись свежие отметки от уколов. Для этого я и вызвал нарколога, прекрасно зная, что он будет ставить капельницу.
На кухню вошел доктор.
- Все, сейчас он спит. Спрячьте подальше всю водку. Когда ваш отец проснется, дайте ему эти таблетки и продолжайте давать по две штуки каждые четыре часа. Это сильное снотворное. Давайте ему больше жидкости, - доктор положил на кухонный столик упаковку лекарств и визитку, - если уговорите его кодироваться, звоните по телефону в визитке.
Я рассчитался с врачом, взял квитанцию и закрыл за ним дверь. Было семь вечера. В одиннадцать я приступлю к реализации последнего пункта: сначала волью в папашину глотку некоторое количество спиртного, а потом наберу водку в купленный мною шприц и вколю ее отцу в вену. Естественно, вонзив иголку в свежий укол.
Я представил себе, как буду сокрушаться на похоронах, что недоглядел и не сумел отыскать роковую бутылку. Усмехнулся, вылил в стакан остатки сока и выпил его - проклятая жажда никак не проходила.
- О-ой! О-ой! - подал папаша голос в девять вечера.
- Быстро, сука, отошел, - подумал я, заходя к нему.
- Сынок! Пить! Пить! - простонал папаша. Надо признать, что выглядел он ужасно.
- Сейчас принесу! - ответил я.
- На окне... Вода, - прохрипел он.
Я заглянул за штору и среди водочных бутылок увидел бутылку минеральной воды и пакет мандаринового сока.
- Сейчас налью в стакан, - я взял их и отнес на кухню. Налил в большой стакан воду, добавил туда водки и, чтобы хоть немного ее замаскировать - корвалол. Пора подготавливать.
- На, пей. Доктор сказал тебе в воду капать лекарство, а вечером сделать укол, - не скрывая брезгливости, я засунул ему в рот таблетки и прислонил к губам стакан. Он немного отпил и, вновь потеряв сознание, откинулся на подушки. Зачем-то хихикнув, я поставил стакан на табуретку рядом с ним и пошел на кухню. Мне и самому хотелось попить.
- Сок тебе уже не понадобится, - я взял пакет с окна и взболтал – полный. И при этом мой любимый, мандариновый! Прошел в большую комнату и сел в кресло.
- Хороший знак! - думал я, отхлебывая невольный папенькин подарок и фантазируя на тему моей ничем не ограниченной личной жизни. Ну, такова наша жизнь - за право жить так, как хочется, нужно потрудиться. В моем случае – за право жить одному.
Однако денек сегодня выдался нелегкий. Я устало зевнул и взглянул на наши семейные часы на шкафу
