кустарников. Здешние природные комплексы требуют не меньшего изучения и охраны, чем историко- археологические. Весь этот, пока, к счастью, довольно пустынный горный край — естественный заповедник сменявших друг друга с древнейших времен культур коренного населения Юго-Западной части полуострова. Здесь сохранились памятники времен палеолита и неолита, эпохи бронзы, каменные ящики и кромлехи тавров и, наконец, городища средневековья. Иногда на одном и том же месте находят следы культур, разделенных столетиями, иногда они сменяют друг друга непосредственно или же просто сосуществуют бок о бок. Люди селились на этих склонах и плато задолго до возникновения известных сегодня средневековых укреплений.
Мысль об этом обретает особую наглядность при посещении пещерных городов — наиболее самобытного, оригинального и малоизученного феномена крымской истории. Сама слабая осведомленность о них раннесредневековых авторов косвенно свидетельствует о том, что это в значительной степени дело рук аборигенного, местного населения, результат местных условий развития. Стереотип, связывающий все крупные сооружения с греками, заставил некоторых современных исследователей подогнать возникшие как бы «вдруг» в VI в. города и укрепления Юго-западного Крыма под упомянутые Прокопием Кесарийским крепости и 'длинные стены', воздвигнутые (или обновленные) Юстинианом I.
Пещерные города не просто 'передовая цепь укреплений', сооруженная по инициативе Византии для защиты ее окраин, а закономерный результат особых условий, обстановки, сложившейся в районе юго- западного нагорья после гуннского нашествия. Оседлая земледельческая жизнь между второй грядой Крымских гор и западным побережьем на рубеже IV–V вв. надолго прекратилась. Начиная с V в. и в последующие столетия она прослеживается лишь в районе от ущелий Внутренней гряды и далее в горных долинах рек Качи, Альмы, Бельбека. Оседлое население предгорий переместилось в более защищенный от нападений кочевников горный Крым. Вместе с ними переместился и главный сухопутный торговый путь из степей в Херсонес, сложившийся задолго до того, еще в период оседания скифов в предгорьях полуострова. На пути следования торговых караванов выросли Чуфут-кале, Эски-кермен, Мангуп, Каламита и т. д., а также укрепления типа замков. Эти города и крепости давали укрытие местному населению в случае военной опасности, были расположены в достаточно выгодной близости к торговому пути.
В то же время общность интересов Византии и его форпоста — Херсона, а также местного населения горного Крыма в деле защиты от кочевников, волна за волной наводнявших крымские степи, нередко выражалась в сотрудничестве при строительстве раннесредневековых пещерных городов. Характерные византийские строительные приемы при этом сочетались с местными, унаследованными от эпохи строительства таврских укрепленных убежищ. Однако все эти крепости жили самостоятельной, практически независимой от Херсона и империи жизнью, имели свою вооруженную силу (раскопки раннесредневековых могильников не выявили еще ни одного захоронения византийского воина). Разумеется, возникали они не внезапно на пустом и необжитом месте. Прежде всего, предпосылкой их создания являлось совершенное знание местности и наиболее подходящих пунктов для возведения укреплений, которыми располагали, как естественно предположить, потомки аборигенов — тавров и тавроскифов, а не оттесненные сюда в эпоху переселения народов сарматы, аланы и готы. Кстати, последние, по имени которых весь регион стал называться Крымской Готией, по указанию Прокопия, 'не любят жить за стенами' и предпочитают 'жить в полях'. Напротив, традиция строительства укрепленных убежищ, сохранявшаяся у тавров на протяжении всего их тысячелетнего существования, отличалась умением так использовать естественные условия — обрывы, скалы и т. д., чтобы они сами служили убежищем, а человеку оставалось только подправить, дополнить природу, достроив стену, перегородив проход и т. п. 'Многие средневековые крепости и замки, — писал известный крымский археолог П. Н. Шульц, — возникли на местах таврских укреплений и унаследовали от них некоторые строительные приемы'.[100]
И наконец, о самом названии 'пещерные города'. Это название представляется условным с точки зрения современных исследователей, озабоченных в первую очередь классификацией этих поселений на феодальные крепости-замки (Бакла, Тепе-кермен, Кыз-кермен, Каламита, Сюреньская крепость); монастыри, не имевшие специальных оборонительных сооружений (Успенский, Шулдан, Челтер) и собственно города, центры торговли и ремесла вблизи оживленных торговых путей. Это Мангуп и Чуфут- кале, причем как города они функционировали в XIV–XV вв., а на раннем этапе это скорее крепости. Крупным городом мог стать и Эски-кермен, если бы не причиненные ему разрушения. Сегодня благодаря раскопкам выявлен облик средневековых наземных сооружений, именно к ним приковано внимание исследователей — их можно датировать археологически, сопоставлять находки с письменными источниками и т. д. В рамках этого подхода пещеры скорее «мешают» — культурный слой в них и вокруг них отсутствует (проще говоря, 'выметен начисто'). От них отмахиваются, приписывая им вспомогательную, хозяйственную, подчиненную роль. Но вряд ли можно ограничиться таким заявлением, когда речь идет о пещерных храмах, монастырях, склепах, а порой и жилищах.
Реликт пещерножительства. Особенности ранних пещер
Представляется, что здесь мы имеем дело с феноменом, который требует не социально- экономического, а культурологического подхода, акцентирующего проблемы исторического менталитета. Тогда пещерножительство может быть рассмотрено как архаический реликт иного типа сознания, иной культуры. Вряд ли стоит впадать в крайность, совершенно стирая 'пещерную специфику' этих городов. Традиция высекания пещер существовала среди местного населения издавна, и, по замечанию А. Л. Бертье-Делагарда, никогда не прерывалась, вплоть до XIX в.[101] Даже при поверхностном наблюдении ясно, что они возникали в разное время, неоднократно переделывались и вполне правомерно допустить, что средневековые строители приспособили к своим нуждам созданное ранее, добавив что-то свое.
Ряд исследователей и путешественников по Крыму высказали мнение, что пещерные поселения — дело рук местных племен. Традиция, возможно, уходящая корнями в глубокую древность. Так считал академик Паллас, давший их описание еще в конце XVIII в., известный швейцарский ученый-путешественник Дюбуа де Монпере, не без оснований сопоставлявший виденное им в Крыму с аналогичными сооружениями в Европе; Г. А. Караулов, автор специального исследования о пещерных городах; известная исследовательница Крыма М. Л. Сосногорова; исследователь 'святых мест' в Крыму Д. Струков. Традицию высекания пещер эти авторы ставят в непосредственную связь с мегалитическими сооружениями, встречающимися на Крымском полуострове — менгирами, дольменами, кромлехами, а также с каменными ящиками и циклопической кладкой стен. Эту точку зрения наиболее серьезно обосновал Дюбуа де Монпере, хорошо знакомый с подобными сооружениями в Европе, где в сочетании с ними порой встречаются и пещерные комплексы, служившие в древности для жилья и погребения. Он одним из первых описал пещерные города Крыма и Кавказа и указал на аналогию между ними. Создание искусственных пещер Дюбуа считал проявлением «мегалитических» строительных традиций, наряду с устройством «циклопической» Чертовой лестницы, укреплениями на горе Кастель, Ай-Тодоре, на склонах Чатыр-дага.[102] Во всяком случае не вызывает сомнения, что изучение их целесообразно продолжать в контексте мегалитической культуры, некогда широко распространенной по всему Средиземноморью. Взгляды Дюбуа де Монпере разделяли Г. А. Караулов, автор специального исследования 'Крымские пещерные города и крипты'[103] и М. А. Сосногорова, автор статьи 'Мегалитические памятники в Крыму'.[104] Чтобы лучше понять специфику этих сооружений, необходимо исходить из иных культурных представлений — пережитков гораздо более древней эпохи. Пытаясь представить себе первых создателей пещерных сооружений, Г. А. Караулов писал: 'Люди эти резко отличались в способах устройства своих жилищ и по одному этому… они должны были так же резко отличаться и во всем остальном от известных нам исторических народов, а тем более еще должны были отличаться от жизни народов, нам современных. Мысль невольно уносится, таким образом, к самым отдаленным временам человеческой истории'.[105] Вопрос можно поставить иначе: что требует большей затраты усилий — высечь пещеру или из добытого тем же способом камня построить наземное сооружение, сложить стену из циклопических плит или из мелких? Ответ, пожалуй, затруднителен. Вероятно, создатели пещерных сооружений руководствовались