гхола?»
Образы начали сливаться. Умирающий Пауль продолжал истекать кровью, лежа на полу, руки его были красны от крови. Подняв глаза, Пауль едва не задохнулся от удивления. Он увидел
— Ты же знал, что я тебя убью! — крикнул тот, другой Пауль. — Так что ты мог бы с равным успехом и сам всадить кинжал себе в бок. — Он жадно проглотил еще одну порцию пряности словно победитель, наслаждающийся своей добычей.
Пауль видел, как он сам смеется в то время, как жизнь постепенно уходит из него…
Пауль вывалился из тьмы небытия от резкого толчка. Мышцы и суставы страшно болели, но это было ничто по сравнению с болью от глубокой раны в боку.
— Он приходит в себя, — услышал он раздраженный и злой голос Шианы.
— Усул! Усул, ты слышишь меня? — Кто-то схватил его за руку. «Чани!»
— Я не могу больше вводить стимуляторы, это рискованно. — Женский голос принадлежал одной из врачей Сук ордена Бене Гессерит. Пауль знал их всех, так как дети гхола регулярно проходили медицинские осмотры для исключения каких-либо физических недостатков.
Он, моргая, открыл глаза, но поле зрения было затуманено голубой меланжевой пеленой. Теперь он увидел встревоженную Чани. Ее лицо было таким прекрасным, таким непохожим на злобное, порочное, отвратительно хохочущее собственное лицо, явившееся ему в видении.
— Пауль Атрейдес, что ты сделал? — спросила Шиана, склонившись над ним. — Чего ты надеялся достичь? То, что ты сделал, было верхом глупости.
Голос его был сухим и хриплым, когда он ответил:
— Я… умирал. Заколотый ножом. Я это видел.
Эти слова встревожили и взволновали Шиану.
— Ты вспомнил свою первую жизнь? Ты был заколот? Ты был слепым стариком и произошло это в Арракине?
— Нет, это было совсем другое. — Он довольно долго думал, пытаясь осознать, что же он видел на самом деле. Да, это было видение, но он не добился полного возвращения собственной исходной памяти.
Чани дала ему воды, которую он с жадностью выпил. Врач Сук склонилась над ним, пытаясь помочь, но что она могла сделать?
Избавившись от меланжевой пелены, он сказал:
— Думаю, это было предзнание. Но своей реальной прежней жизни я пока не знаю.
Шиана бросила на вторую сестру Бене Гессерит острый озадаченный взгляд.
— Предзнание, — повторил он, на этот раз с большей убежденностью.
Он ошибся, если думал, что его слова успокоили Шиану.
Плоть изнашивается и перестает служить. Вечность берет свое. Наши физические тела могут лишь на краткий миг всколыхнуть эти непреходящие воды, поплясать на поверхности, опьяненные любовью и своим бытием, позабавляться некими странными идеями, а затем пасть под ударами неумолимых орудий времени. Что можно сказать об этом? Мне случилось быть. Я не есьм… мне просто случилось быть.
Теперь, когда барон Владимир Харконнен вновь стал самим собой, все его дни на Каладане оказались полны разных дел, хотя и не теми, какими бы он предпочел заниматься. С момента пробуждения он изо всех сил старался понять новую ситуацию и осознать, что сделали потомки Атрейдеса с вселенной за время, прошедшее после его смерти.
Когда-то Харконнены были одним из богатейших Домов Совета Земель. Теперь же великий аристократический Дом существовал лишь в его воспоминаниях. Так что дел у барона было по горло.
Интеллектуально и эмоционально он должен быть удовлетворен уже тем, что теперь может распоряжаться родовым гнездом своих смертельных врагов, но Каладан не шел ни в какое сравнение с его любимой Гьеди Первой. Он содрогался при одной мысли о том, как выглядит теперь эта несравненная планета и жаждал вернуться туда, чтобы восстановить во всем блеске прежней славы. Но сейчас у него не было ни Питера де Фриза, ни Фейда Рауты, ни даже придурковатого, но полезного племянника Раббана.
Правда, Хрон обещал ему все, при условии, что он поможет лицеделам до конца довести их интригу.
Теперь, когда гхола барона обрел прежнюю память, ему позволили некоторые дополнительные развлечения. В главной башне замка у барона были свои любимые игрушки. Напевая себе под нос, он сбежал по винтовой лестнице главной башни замка вниз, в подвал, где на мгновение остановился, прислушавшись к шепоту и стонам. Затем он вошел, и все моментально смолкли.
Игрушки были расставлены и разложены по задуманному им порядку: пыточные станки для растяжений, сдавливания и отрезания частей тела. На стенах были развешаны электронные маски. Те, на кого их надевали, постепенно сходили с ума. С помощью этих масок, по желанию барона, можно было вообще разрушить мозг. Были здесь и стулья с цепями и шипами, которые вонзались в самые интересные места жертвы. Это было намного лучше того, чем пользовался Хрон.
На стене, фиксированные цепями, висели два красивых мальчика — чуть младше, чем сам барон. Глазами, исполненными страха и горя, они следили за каждым его движением. Одежда мальчиков была разорвана в некоторых местах самим бароном.
— Привет, мои красавчики. — Они ничего не ответили, но он видел, как они сжались от ужаса. — Знаете ли вы, что в жилах каждого из вас течет кровь Атрейдесов? В доказательство у меня есть протоколы генетических исследований.
Плача, мальчики горячо отрицали обвинение, но откуда они могли знать это доподлинно? Унаследованная кровь за прошедшие века сильно разбавилась, и кто мог теперь утверждать что-то определенное без тщательного генного исследования наследственности. Но, в конце концов, главное — чувство и интуиция, не так ли?
— Мы не можем отвечать за грехи, совершенные столетия назад! — жалобно крикнул один из мальчиков. — Мы сделаем все, что вы скажете. Мы будем вашими верными слугами.
— Моими верными слугами? О-хо-хо, да вы и так уже мои слуги. — Он подошел к нему и потрепал по золотистым волосам. Мальчик задрожал и отвернулся.
Барон возбудился. Этот мальчик был так красив, щеки его были такими нежными, растительность на лице только-только стала намечаться, он отличался почти женственной внешностью. Тронув мягкую щеку еще раз, барон закрыл глаза и улыбнулся.
Когда он снова открыл глаза, то был потрясен, увидев, как изменились черты его жертвы. На месте красивого мальчика была молодая женщина с темными волосами, овальным лицом и синими от пряности глазами. Она смеялась ему в лицо. Барон отпрянул.
— Это невозможно!
— О, еще как возможно, дедушка! Разве я не красавица? — Губы женщины шевелились, но голос звучал в мозгу самого барона.
Что-то нервно буркнув, барон торопливо покинул камеру пыток и вышел в сырой подвал, но голос Алии не исчез.
Поднявшись на первый этаж башни, барон вошел в арсенал и начал осматривать развешанное по стенам и разложенное по ящикам оружие. Он вырвет Алию из своего мозга, даже если для этого ему придется убить себя. Хрон всегда сможет сделать нового гхола. Алия была как зловредный сорняк, пустивший корни по всему его телу и отравляющий его существование.
— Зачем ты здесь? — закричал он вслух, нарушая звенящую тишину каменного замка. — Как ты в меня попала?
Это казалось ему невозможным. Кровь Харконненов столетия назад смешалась с кровью Атрейдесов, а
