студентов, кадет и гимназистов, что было запрещено при Краснове. Чья-то злобная рука под корень уничтожала надежды донских казаков — казачьих детей.
В день отъезда Атамана были получены со всех 4 фронтов телеграммы на его имя. Казаки требовали не покидать поста в грозную для Войска минуту. Но председатель Круга — кадет и думец Харламов — телеграмм этих Атаману не передал и Кругу о них не доложил. В миниатюре повторилась история с телеграммой генерала графа Ф А. Келлера Государю, подло скрытой от него генералом Алексеевым. 6 февраля весь Новочеркасск вышел к поезду проводить своего Атамана. Атаману поднесли Адрес от Круга Черкасского Округа, который поспешили подписать и другие члены Большого Круга, а супруге Атамана Лидии Федоровне — прекрасный букет живых цветов.
В Ростове Атамана ожидали новый Адрес и почетный караул Лейб-гвардии Казачьего полка. На дворе станции был собран весь Лейб-гвардии казачий полк.
Генерал Краснов поблагодарил лейб-казаков за уже не причитающееся ему внимание, говорил о Святом Долге защищать Донское войско и во всем повиноваться Атаману генералу Богаевскому.
Вагон Армавир-Туапсинской железной дороги, высланный за бывшим Атаманом его братом, прицепили к Екатеринодарскому поезду, и бывший Атаман покинул Войско навсегда — так, во всяком случае, считал он сам в 1922 году, когда писал свой, до сих пор неоцененный в полной мере историками, труд «Всевеликое Войско Донское».
Годы на чужбине
О дальнейшей судьбе генерала Краснова в годы первой гражданской войны нам осталось рассказать совсем немного. Весну и лето 1919 года Петр Николаевич и Лидия Федоровна провели в Батумской области — как бы в изгнании. В июле 1919 года, по ходатайству генерала от кавалерии Н.Н. Баратова, генерал Деникин рекомендовал Петра Николаевича в распоряжение командующего белой Северо-Западной армией — генерала от инфантерии Н.Н. Юденича. Рядовым добровольцем П.Н. Краснов проделал поход «северо- западников» от Нарвы до Царского Села, высидел всю осаду Нарвы, издавал вместе с А.И. Куприным, снова надевшим в лихую годину погоны, ежедневную газету «Приневский край».
Северо-Западная армия генерала Юденича, поначалу успешно наступавшая на занятый большевиками Петроград, потерпела кв конечном счете поражение исключительно из-за предательства все тех же западных «союзников» России по Антанте (в особенности англичан). В самый решающий момент сражения на подступах к Петрограду англичане и французы полностью прекратили поставки «северо- западникам» оружия, боеприпасов, снаряжения, продовольствмя и медикаментов.
«Белыми» эстонскими и латышскими войсками (при активной поддержке военно-морского флота англичан и не без участия французов и американцев, приславших на Балтику свой крейсер «Питтсбург») были блокированы и частично интернированы все русские и балто-немецкие белые резервные отряды, сформированные в Прибалтике и готовившиеся выступить на выручку Северо-Западной армии Юденича, буквально истекающей кровью в боях с пятикратно превосходящими силами большевиков на подступах к Петрограду, превращенному Троцким в «красную пролетарскую крепость».
Мало того! «Союзники» натравили софрмированные, вооруженные и снабженные ими всем необходимым (вплоть до бронеавтомобилей, танков, аэропланов, тяжелой артиллерии, военных кораблей и бронепоездов) армии наймитов Антанты — «белых» эстонцев и латышей (а под конец — и литовцев) — на белую русско-немецкую Западную Добровольческую армию генерал-майора князя П.М. Авалова (Бермондта), не пропустив ее через территорию Латвии на помощь Юденичу и тем самым окончательно похоронив все надежды русских патриотов на освобождение северной столицы России от красных.
Все 30 000 солдат и офицеров белой Северо-Западной армии генерала Юденича, отступившие в конце концов на территорию Эстонии, были в 1920 году разоружены и заключены в эстонские концентрационные лагеря, где почти все русские добровольцы погибли от каторжного труда, болезней, голода и издевательств. Это откровенное военное преступление в отношении своих недавних русских союзников (без помощи которых очищение территории Эстонии от красных было бы невозможным) было совершено «белыми» эстонцами (с ведома и при полном попустительстве коварных англичан) по тайному сепаратному сговору с советским режимом Ленина-Троцкого, в обмен на обещание большевицкого режима признать независимость Эстонии и двух других новообразованных прибалтийских государств — Латвии и Литвы.
В январе 1920 года генерал Краснов был назначен представителем Добровольческой армии в Эстонии и стал членом комиссии графа Палена по ликвидации Северо-Западной армии. В конце марта 1920 года Петр Николаевич, по требованию «властей» марионеточной Эстонии, был вынужден покинуть Ревель (переименованный эстонцами в «Таллинн»). Начались долгие годы изгнания. Военная служба России закончилась. Казалось, навсегда…
Но никто не освобождал его от службы на литературном фронте! Генерал Краснов продолжал свою присяжную службу утраченной Родине и на этом поприще тоже.
В эмиграции им было издано более двадцати томов романов, повестей и мемуаров — и через все проходит красной чертой горячая любовь к России. Помимо чисто литературной деятельности, он участвовал в подготовке кадров будущей Русской армии — как он надеялся — читая на военно-научных курсах генерала Н.Н. Головина (фактически — русской Академии Генерального штаба в изгнании) свой уникальный курс военной психологии.
К числу наиболее знаменитых произведений П.Н. Краснова, опубликованных в эмиграции и получивших, в большинстве своем, мировую известность, относятся «От Двуглавого Орла к красному знамени», «Цареубийцы», «Белая свитка», «Лярго», «Ложь», «Понять-простить» и «За Чертополохом». Между тем, в библиотеках НКВД (и прочих аналогичных ведомств) кто-то неведомый и невидимый составлял подробную подборку сочинений Петра Николаевича и тщательно прорабатывал ее с карандашом в руке. Но об этом — чуть позже.
Всякий непредвзятый читатель согласится, что любому нынешнему литератору даже одной сотой доли ответственности и славы писателя, историка и историософа П.Н. Краснова с лихвой хватило бы для того, чтобы считать себя прижизненным классиком и почивать на лаврах. И тем более интересно будет узнать, как в действительности оценивал сам Петр Николаевич себя и свое место в русской литературе.
«Я казачий, кавалерийский офицер, и только», подчеркивал он в одном из своих писем генерала Головину. «Я не только не генерал от литературы, но не почитаю себя в ранге офицеров. Так, бойкий ефрейтор, который, когда на походе устанет и занудится рота, выскочит вперед и веселой песней ободрит всю роту. Я тот ефрейтор, который ходит в ночные поиски, ладно строит окопы, всегда бодр и весел и не теряется ни под сильным огнем, ни в атаке. Он, несомненно, нужен роте, но гибель его проходит незаметно, ибо таких, как он, много — так и я в литературе, один из очень многих…».
Эти строки взяты из статьи генерала Головина, помещенной в «Русском инвалиде» № 138 за 1939 год, посвященной генералу П.Н. Краснову и изданной к 50-летию его пребывания в офицерских чинах. Генерал Головин пишет далее, что он позволит себе не согласиться с Петром Николаевичем в столь скромной оценке, зная невероятную популярность его произведений у русской молодежи, которая зачитывается его произведениями, учась любить старую, а через нее — и будущую Россию.
Генерал Н.Н. Головин также пишет, что сам был свидетелем того, как исторические произведения генерала Краснова, посвященные трагическому периоду революции и гражданской войны, увлекали американскую молодежь в Калифорнии, открывая ей правду о России, оклеветанной темными силами революции.
Сам же Петр Николаевич (вероятно, под влиянием сотрудничества с ним в газете белой Северо- Западной армии «Приневский край») причислял к «литературным генералам» А.И. Куприна, насквозь лживый «Поединок» — плевок в лицо Русской Императорской армии, встреченный подлинным ликованием всеми врагами России! — которого заслуживает не литературных лавров, а срывания любых погон и разжалования в «литературные рядовые».
