— Экспедитором будет Шевчик, — объявил непререкаемым тоном Шибаев.
Вася в недоумении — он же подал по-собственному, и Роман Захарович сам сказал, что подпишет через две недели, как понять?.. Высо-окая политика, учись, Махнарылов.
— Легковат юноша. — Мельник поджал губы. — Как бы тебе, Шибер, не пришлось самому ездить. Тут нужен напор, характер, где лаской, где таской, сам знаешь. Я бывал в Карелии, в Якутии, в «Дальзвере», там такие волкодавы Шевчика в два счета проведут. Молодо-зелено.
— Помучится, так научится. Считаю вопрос решенным, — заключил Шибаев, и никто ему не стал перечить, хватит уже заседать.
— Как насчет сауны по такому случаю? — беспечным голосом поинтересовался Миша Мельник. — Цыбульский обещает высший класс. Проведем ритуал посвящения Василия Ивановича в деловары почетной низшей категории.
— Как понять ритуал? — забеспокоился Вася, уж не обрезание ли ему грозит?
— Будем тебя купать в боржоме.
— Другое дело, — убежденно сказал Вася, избавленный от страха. — А в чем купают высшую категорию?
— В шампанском, конечно, пусть это будет для тебя путеводной звездой.
Подняли последний тост — за врагов наших, пусть они живут и здравствуют, и тогда наши силы и наши ряды утроятся.
— Поздравляю, Василий Иванович, с началом большой карьеры, — Мельник похлопал Васю по плечу. — Не забывай, что это я открыл тебя первым. Теперь пришла пора и самому тебе яйца нести.
Вася хотел уточнить, он и так их всю жизнь носит, но для начальника цеха это будет не совсем прилично.
— Учтите, Василий Иванович, — добавил Голубь, — как сказал Бальзак, счастье человек берет там, где сам его кладет.
— А где он берет несчастья?
Повисло, как говорится, неловкое молчание, и опять у Мельника посинел шрам — чуть что, сразу у человека играют нервы. Последствия аварии. Никто ничего не сказал, но Шибаев с такой гримасой глянул на Васю, что тот понял — не принято в их кругу произносить всякие такие слова про горе и беду, а то накликаешь. Вася своим умом допёр, что несчастья человек берет там же, где кладет счастье, все из одного источника. Если уж Бальзак такой авторитет, мог бы не полениться и додумать вторую половину мысли. Гриша начал расхваливать сауну — такое мог создать только гений Цыбульского. Оказывается, у нас при желании можно найти и отделочников экстракласса, и дизайнеров на уровне мировых стандартов, не оскудела земля русская, только надо позволить.
— Посмотришь, Миша, какие там панели, а какая резьба на втором этаже по дереву. Шашлычная, бар превосходный, а какая плитка в бассейне, ты, Миша, ахнешь!
— У меня к Мише разговор по сугубо личному делу, — сказал Шибаев. — Желательно без контроля со стороны компаньонов.
Вася достал сигареты «Памир» (Душанбе), протянул Голубю, тот слегка усами повел — не курю, и они вышли.
Шибаев сказал, ему нужно купить квартиру в Москве, а еще лучше дом и прописать одну знакомую с дочерью.
— Когда это надо? — спросил Мельник, будто Моссовет у него в кармане.
— Она может поехать летом, когда у девчонки будут каникулы.
Мельник помолчал, наверняка прикидывая, когда же сам Шибер уйдет
отсюда. Если отправляет свою подружку, то долго не задержится — однако уточнять не стал, зная, что правды не услышит.
— В Измайлове устраивает?
— Хотелось бы в самом городе.
— А это и есть в городе, на метро от площади Революции пять остановок, а не пятнадцать-двадцать, как другие едут от Ждановской или от Планерной
— А что там, в Измайлове, на каких условиях?
— Фиктивный брак, самый легкодоступный вариант на сегодня. Приличная интеллигентная семья. Дети поженились, старик остался один в своем доме. Женим его на твоей знакомой, и все лады. А потом дарственная и развод. Только надо учесть, он много запросит.
— Запросит — дадим. — Шибаев никогда не рядился, или платил или посылал подальше. Сегодня компаньоны его пойдут в сауну, а он пойдет к Ирме и порадует ее Измайловом, она будет смеяться: «Где уж нам уж выйти замуж!» — Жду твоих сообщений, Миша, к первому февраля.
Когда они вышли из цеха, Гриша Голубь, стоя возле своего «Москвича», отвечал Васе на вопрос, что можно купить на сто тысяч, небрежно, со знаем дела уточнял:
— С бассейном во дворе, выложен голубой импортной плиткой, но главное, в нем волнообразователь из Штатов. А в самом доме — фонтан в гостиной.
— Фонта-ан? — переспросил Вася. — С водой?
— Разумеется. Не такой, конечно, как перед горисполкомом свищет.
— Знаю — «Слёзы Каратаса».
— Да? Не слышал. Нет, не такой, гораздо миниатюрнее, и не по бедности, а для соразмерности. И вокруг черные лебеди.
— Почему черные? Крашеные?
— Белые пошлость, именно, черные, это особый шик, большая редкость, стоят они в три раза дороже.
Уже когда сели и тронулись, Григорий Карлович счел нужным дополнить:
— Вообще, Василий Иванович, сто тысяч — это бумага. Уважающий себя человек денег не держит, он все переводит в золото, в бриллианты.
Нет, Вася не согласен, Васе надо обязательно подержать обычные деньги, самые простые, каких куры не клюют, и каких ему всю жизнь не хватало. Именно бумажные ему нужны пятерки, десятки, полсотни, сотни, не золотые и не серебряные — что на них купишь?
— Золото, Василий Иванович, это твердая валюта, — дополнил Мельник. — Это уверенность в завтрашнем дне, которой нет на буржуазном Западе. — И все дружно заржали. Кроме Васи. Он-то хорошо знает, что такое уверенность в завтрашнем дне: дали тебе срок и будь уверен, что завтра он не кончится.
Ночью Вася Махнарылов долго не мог уснуть, чувствуя себя на вершине кайфа — он стал начальником цеха, Роман Захарович приказ ему показал за подписью Прыгунова, он приглашен в сауну Цыбульского, куда пускают только одно руководство. Всю свою жизнь Вася был кем попало — сбегай-принеси-отнеси, хватай больше, кидай дальше, кати круглое, тащи плоское, то зэком, то разнорабочим, и наконец-то стал начальником. Да еще Мельник жару поддал, сказал, будут девочки в сауне, как в лучших домах — Рая, Тая и Мая, блондинка, брюнетка и шатенка, все честь по чести. Вася вырос в собственных глазах и в глазах других. Сука буду, думал про себя Вася, я их всех люблю и уважаю, падла, ради них я жизни своей, мать- перемать, не пощажу, за то, что они оказали мне такое, пля, уважение. Завтра Вася войдет в сауну простым смертным, а выйдет уже деловаром в законе, оформленным должностным лицом.
Вася ворочался, вставал, воду пил, снова ложился, подбивал кулаком подушку, и про сауну думал, и про цех думал, и про Тасю Пехоту, как он подъедет к ней с первой получки, мужа у нее как раз отправили в ЛТП на полгода, потом про Шевчика вспомнил, выразил ему недоверие, засыпать стал уже, наверное, часа в три ночи, и тут ему, словно шилом в бок, из всех вопросов вопрос: куда все-таки девать сто тысяч, деньги пойдут навалом, на что их потратить, кто ему даст ответ?..
Глава четвертая Спор о первой в мире профессии
Если глянуть в целом, Мельник оставил Шибаеву хорошо отлаженную систему. Теперь, с вводом в
