— Орие, здорово! — вскинулся он, завидев меня. — Уже звонить хотел. Как вы тут?
— Пока не съели, — я сунула пакет в утилизатор. — Остальные как?
— Да нормально. Только… Всех анализов в форте не сделаешь, да и не знаем мы толком, что искать. Ваши показатели тоже в норме. Из тех, что вчера снимали. Ты хоть расскажи, какой он из себя, этот вампир? Какие симптомы–то?
— Давай я к тебе лучше Ремо пришлю, с ним и разбирайтесь.
Я вернулась в медблок и сменила Ремо у постели найденыша. Из тамбура послышались голоса — Ремо надиктовывал медбрату инструкции, а потом и вовсе пустился в долгие, им одним понятные рассуждения.
Я же, каюсь, вместо того, чтобы следить за больным (или мертвым?), ушла в молитву, впервые за долгое время. Мне нужен был ответ.
Стоящая Во Главе, ты должна знать. Что направляет это создание, твой фонарь или свеча Жизни?
— О боги мои…
Я вздрогнула и обернулась. Тайл замер в дверях, пытаясь что–то сказать. Я машинально вскочила и развернулась в сторону предполагаемой опасности.
То ли Смерть услышала так толком и не начатую молитву, то ли просто подошло время.
Он сидел на кровати, обвитый щупальцами–трубками реаниматора и смотрел прямо перед собой.
— Вы слышите меня?
— Да.
Глава четвертая.
Добро и должно быть страшным, — фыркнула я. — Чтобы зло боялось.
— Знаешь, на кого похож?
— И на кого?
— На троюродного моего братца, который в пираты подался. Лаппо его звали.
— Предлагаешь так и назвать?
— Почему бы и нет? — Раф пожал плечами.
— Во втором карантине как? По–прежнему?
— Ага. Ребята наслаждаются выходными, малышня шушукается по углам, — медбрат тяжело вздохнул. — Ладно, пойду, работы еще…
Раф скрылся за поворотом, я же направилась обратно на свой пост. Ремо отсыпался после почти двух суток непрерывного дежурства у постели «вампира», и за найденышем теперь присматривали мы с Тайлом.
Два дня прошло, но все мы по–прежнему находимся в добром здравии. И, хотя раньше чем через месяц никто нас отсюда не выпустит по элементарным нормам карантина неизвестной инфекции, я начинаю думать, что наш пациент не врет.
Это было чуть ли не первое, что я спросила.
« — Вы больны?
— Нет.
— Ранены?
— Нет.
— Такое состояние, как сейчас, для вас нормально?»
На последний вопрос мы ответа не получили, как ни старались. Собственно, больше ни на один вопрос он не ответил, отвернувшись к стенке и отказываясь реагировать на любые вербальные раздражители.
На протяжении полутора суток, большую часть которых «вампир» проспал, я с удивлением наблюдала, как «мертвая» багровая аура постепенно наливается живыми голубовато–зелеными тонами, на данный момент походя на ауру тяжелобольного, но все же вполне живого существа. Ремо улучшением физиологических показателей был удивлен меньше, поскольку явно на это рассчитывал. Хотя то, что и прежде отливающая явной и совершенно неестественной для сола синевой кожа начала стремительно темнеть, сейчас находясь на стадии темно–синего, озадачило и его.
Сегодня утром я окончательно отказалась от мысли, что нашла вампира из сказок, поскольку ко всему вышеперечисленному никакой агрессии пациент пока не проявлял.
О своих выводах я недвусмысленно заявила Бесу, педантично наведывающемуся ко мне каждое утро.
Хотя… Кто знает, что выкинет наш найденыш, когда окончательно придет в себя. Впрочем, об этом соображении я счетоводу докладывать не спешила. И голограммы отдала отнюдь не все — только общую съемку, без приложения показателей сканера.
Тайл встретил меня вопросительным поднятием бровей. Я покачала головой и присела рядом с ним на свободную кровать:
— Все хорошо. Все здоровы.
— Как Атка?
— Нормально. Насколько я понимаю, ее развлекает Римс.
— Дождется она образцово–показательной порки.
— Она–то еще ребенок, и в голове у нее исключительно ветер, а вот Римс явно понимает, что делает.
— С ним я тоже… побеседую.
— А потом его отец в редкую минуту просветления настрочит мне же два десятка жалоб на «богомерзких ящериц». И хорошо, если только мне, — я качнула головой. — Я сама с ним поговорю.
— В Бездне я видел этого алкоголика, — Тайл сердито глянул на меня из–под встрепанных волос. — Если из–за этого котеныша что–нибудь случится с Аткой…
— Только не надо «разжигать расовую ненависть», — я хмуро посмотрела в окно, серое от хлещущего дождя. — По крайней мере, при мне. Я сама с ним поговорю.
— Как хочешь, — он передернул плечами. — Только учти, что для этого еще нужно, чтобы нас выпустили отсюда.
— Да. Это тоже.
Мы замолчали. Тайл ушел в тамбур — к нему пришел помощник из мастерской.
Портативный сканер Ремо оставил тут же, на тумбочке у кровати, и от нечего делать я принялась просматривать результаты сканирования. Общие сведения об анатомии и физиологии рас мне преподавали в Академии, первую помощь научили оказывать в Корпусе, поэтому худо–бедно в показаниях прибора я разбиралась, но дальше этого не шло.
Скелет выглядел вполне адекватно, все жизненно важные органы тоже вроде бы были на месте и в нужном количестве. Результаты всех анализов еще не были готовы, но те, что уже доставили Ремо, были вполне стандартными.
Тогда что же с ним такое? Я склонила голову набок и посмотрела на кончик голого темно–синего хвоста, выглядывающего из–под одеяла.
Эта облезшая конечность уже второй день наводила меня на мысль о банальнейшей парше, к слову сказать, бывшей как раз–таки весьма заразной. Хвоста, склонного к облезанию, по причине мамы– квартеронки у меня не было, но за шевелюру свою я опасалась очень и очень.
Хватило того, что полгода назад коменданту вздумалось приставить меня в качестве пилота к торговой делегации ременов. Правую половину головы пришлось выстричь почти наголо под пилотские обручи. С тех
