кому-нибудь в глотку, а мальчишка кусается и царапается, словно бешеная кошка.
С миопароны спустили канат с железным крюком на конце. Клеона и Льва втащили на палубу, точно тюки товара. Гликон и матросы взошли на корабль по веревочной лестнице. Лодку привязали за кормой.
Церулей приказал кормчему повернуть корабль на север. Матросы подтянули канаты, парус вздулся, кормчий опустил кормило, и миопарона понеслась вперед. Под палубой послышалось несколько четких ударов. Это гортатор, распоряжавшийся рабами-гребцами, подал сигнал, и прикованные к скамье гребцы подняли весла и запели. В такт песне двенадцать пар длинных весел взлетали и опускались в воду с обоих боков миопароны так дружно, что казалось, будто она взмахивает двумя огромными крыльями.
Миопарона и впрямь напоминала какое-то крылатое чудовище: из воды высовывался острый металлический клюв, чтобы этим тараном пробивать суда противников при столкновениях; над ним была искусно вырезана голова Медузы[11] со спутанным клубком змей вместо волос; слева и справа, словно глазницы, зияли отверстия для якорных канатов; а за ними, как два уха, торчали перекладины, подпертые снизу бревнами, – во время боя они ослабляли удары, наносимые вражеским кораблем, а на стоянках к ним прикрепляли якоря.
Убедившись, что кормчий правильно ведет корабль, Церулей расправил плечи под кольчугой, которую не снимал даже в самые жаркие дни, и пошел поглядеть на пленников.
Клеона и Льва бросили на палубе, не заботясь о том, удобно ли им лежать. Толстый круг свернутого каната подпирал поясницу мальчика. Лев с усилием подтянулся к хозяину и ткнулся носом в подошву из бычьей кожи.
– Смотрите, какой преданный пес! – Нагнувшись, Церулей потрепал собаку по голове.
Лев дернулся. Хриплый стон вырвался из его сжатых ремнем челюстей.
– Развяжите! – приказал Церулей.
Пираты бросились развязывать Льва. Гликон и те, кто только что были на берегу, подались назад. Заметив это, Церулей поднял руку:
– Стойте! Развяжите сначала мальчика. Пусть он позаботится, чтобы собака вела себя смирно.
Гликон ткнул Клеона ногой:
– Эй ты, мальчишка! Не прыгнешь за борт, если мы тебя развяжем?
Лев сдавленно зарычал, косясь на ногу пирата.
Клеон хмуро посмотрел на Гликона. Что ему ответить?… Сказать: «Прыгну, но сперва прикажу Льву разорвать вас всех и в первую очередь того рыжего верзилу, вашего начальника»? – Ему очень хотелось бы так ответить, но тогда вряд ли его развяжут…
– Нет… – прошептал он.
– И не будешь науськивать на нас твоего зверя?
– Не буду…
– Прикажешь ему слушаться меня? – спросил Церулей.
– Да… – выжал из себя Клеон.
По знаку Церулея пираты развязали Клеона.
Несколько секунд мальчик продолжал неподвижно лежать. Ему казалось, что руки и ноги его стали такими тяжелыми, словно были сделаны из глины. Потом их начало покалывать… Клеон с трудом приподнялся и, сидя на свернутом канате, смотрел, как освобождают от пут лапы Льва.
– А ремень с морды собаки сними сам, – обратился к нему Церулей. – Если будешь мне предан, я сделаю твою жизнь счастливой, – продолжал он, в то время как Клеон коснулся рукой ноздрей Льва. – Но если ты или твоя собака замыслите против меня что-нибудь злое… – пират сделал свирепую гримасу, – лучше бы вам тогда и на свет не родиться! – Довольный произведенным впечатлением, он захохотал.
Мальчик со страхом глядел на него: уж не умеет ли он читать чужие мысли?… Пожалуй, до поры до времени лучше подчиниться. Раз их со Львом не собираются везти на Делос или в какое-нибудь другое место, где продают людей, он готов остаться на пиратском корабле. И, может быть, если он будет хорошо служить, пираты помогут ему отомстить Дракилу.
«Если бы Лев загрыз Дракила, все равно я ушел бы в горы к беглым рабам, – думал Клеон, распуская ремни на морде собаки. – Тогда бы все равно мне домой не вернуться».
Освобожденный Лев лизнул руку мальчика и зарычал, готовясь начать битву с обступившими их врагами.
– Спокойно! – Клеон опустил руку на голову собаки.
Лев пошевелил хвостом, но продолжал глухо рычать: не так-то легко успокоиться, когда слышишь запах обидчиков, с которыми только что дрался.
– Тихо! – прикрикнул на него Клеон и подвел собаку к Церулею: – Поздоровайся, это друг!
Лев понял, что хозяин им недоволен. Всем видом своим как бы говоря: «Раз мне приказывают быть вежливым, пожалуйста», он вытянул в знак приветствия лапу перед Церулеем.
Пират хлопнул себя по бедрам:
– Понимает! Он понимает человеческую речь! Клянусь палицей Геракла, убью каждого, кто вздумает этого пса ударить! А ты, мальчик, сделай так, чтобы он меня полюбил, и вот увидишь, как я тебя вознагражу.
– А ты нас не обижай, – сказал Клеон, – тогда Лев тебя полюбит.
Между тем Лев обнюхивал команду миопароны. Дойдя до Гликона, он оскалил клыки и зарычал. Гликон побледнел, но стоял не двигаясь. Церулей насмешливо наблюдал за ним.
