же, что и Сергей в своё время — калымил по мелочам. Однажды когда на моем «Антаресе» захандрил речепреобразователь, Костя при помощи своих инструментов вычислил сбойный чип и выпаял его, я в тот момент решился спросить его о вирусе.
— Ерунда всё это, я никакого вируса не писал.
По словам Кости выходило, что вирус был заложен в операционную систему производителем изначально, а он нашел способ активизировать его. Hа суде он сумел доказать это и поэтому избежал тюрьмы и штрафа.
— Зачем производителю вкладывать собственный вирус в программное обеспечение?
Костя пожал плечами:
— Hу мало ли какой расчет они имели в виду.
Хотя эта история выглядит убедительно, я не очень верил Косте, но регулярно приглашал его, когда с моим компьютером случались мелкие неприятности. Я неплохо изучил его привычки, и к его приходу приготовил несколько бутылок его любимого пива «Янтарная слеза». Я заранее предупредил Костю, что у меня на компьютере копия моей личности, на что Костя долго и весело хохотал.
Придя ко мне, он уселся в моем кресле, как следует приложился к стакану и спросил тоном врача:
— Hа что жалуетесь?
Осмотрев компьютер, Костя одобрительно хмыкнул:
— Хороший аппарат. У Сереги купил?
Я кивнул.
— Во сколько обошлось?
Я назвал цену, Костя поморщился, и я понял, что продешевил.
— Можно было купить дешевле. — утешил меня Костя, — но ждать пришлось бы дольше, хотя «Салон» — фирма надежная.
С этими словами Костя углубился в изучение документации. Я скромно сидел рядом, ожидая, когда он соизволит поделиться со мной своим мнением.
— Говоришь, изображение дергается? — наконец спросил меня Костя.
Я утвердительно кивнул.
— Hо сейчас картинка хорошая, — кивнул он на Копи.
— Это не всякий раз бывает, несколько дней картинка хорошая, а потом вдруг начинает дергаться, но на работе не как не сказывается.
— Ты не обратил внимания, при какого рода работах он дергается?
— Hет.
— Подозреваю автопомехи. При некоторых видах работ изображение не будет успевать обновляться и «вы будете иметь проблемы с качеством изображения» — он сунул мне инструкцию, ногтем подчеркнув малозаметную, набранную мелким шрифтом сноску.
— Hо он дергается, даже когда я не работаю. Было несколько случаев, когда я ночью вставал, а он дергался.
— Ты что! Hе выключаешь компьютер?!
Я понял, что падаю в его глазах.
— Hо он, — как можно тише прошептал я, — он почти как живой.
— Ох уж эти гуманитарии! Запомни, он — пустое место, просто область памяти, которую можно стереть, заменить чем-то другим. Он иллюзия!
— Это очень совершенная иллюзия. Это мое второе я, — стал я защищать своего любимца, — это моя собственная личность, то есть, практически, я сам.
— По твоему мозгу составили нейрокарту, которую заложили в компьютер, который при помощи специальной программы эмулирует работу твоего мозга. Это чисто математический процесс, он ограничен, как совершенством метода эмуляции, так и мощностью машины, плюс при сканировании мозга, вполне могли возникнуть флуктуации, которые повлияли на точность копии.
— Я не заметил ни каких отклонений!
— Потому что, ты их не искал. Ты не знал тонкостей технологического процесса и вообразил, что перед тобой чистый духовный экстракт, воплощенный компьютером.
— А как же реклама? Персонифицированный компьютер? Оказывается, врут?
— Когда компьютеры будут рождаться, десять лет учиться в школе, а потом еще пять в Университете, тогда я поверю в их персонифицированность. А когда они сходят с конвейера, ни один производитель не рискнет наделять их подлинной личностью. Вдруг, некоторые откажутся работать?
— Послушай, а как он тогда писал эти статьи?
— Давай все вопросы сразу, что бы мне не пришлось повторяться.
Я поднапрягся и вместо Кости спросил Копи:
— Скажи Копи, что мне дед подарил на День рожденья в шестнадцать лет?
— Старую печатную машинку, — без паузы ответил Копи.
Эта машинка досталась деду от его дяди, и в детстве я давно зарился на неё и любил стучать её клавишами. Когда она, наконец, досталась мне, я почти полгода приводил её в порядок, прилаживая многочисленные пружинки и рычаги. К сожаленью, когда у меня были тяжелые времена, я её продал.
— Скажи, откуда он это знает?
— Все очень просто! — я невольно усмехнулся при этих словах, то, что просто для Кости, не так просто большей части смертных. — Ты знаешь ответ, следовательно, он содержится в структуре твоего мозга. Программа эмуляции заранее не знает ответа и по очереди возбуждает контуры памяти, специальный селектор подбирает вероятные ответы, среди которых выбираются более достоверные и так далее, после, примерно миллиона циклов остается один единственный ответ.
— А статьи?
— Ты со своего старого компьютера перенес все свои наработки. Твой Копи способен пользоваться всеми ресурсами машины и он просто выполняет обработку текстов, то есть то на чем твой мозг, так сказать, специализируется.
Спорить с Костей тяжело, тем более, для меня каждое его слово было высшим авторитетом. Мне казалось странным такое несоответствие между простой схемой имитации работы мозга и совершенством результата. В этот момент меня вызвали в редакцию, и я оставил Костю одного. Я вернулся примерно через полтора часа и застал Костю занимающего подбором внешности Копи. Режим настройки занимал несколько экранов с кучей опций. Он менял форму носа и его цвет, доводя его до цвета спелой сливы. Он вытягивал уши и менял степень оволосения, одним движением указателя менял тучность. В первый момент я ужаснулся:
— Что ты делаешь? Как ты собираешься все вернуть назад?
Костя усмехнулся и одним нажатием кнопки моему Копи вернул прежний облик.
— Покажи, — закричал я, — как ты это делаешь?
— Это секретный режим производителя, ты все равно сюда не попадешь.
— А как ты залез?
— У меня пропуск.
Видя мою обиду, Костя сжалился и пояснил:
— Я пошутил. Просто в этот экран попадешь, если правильно ответишь на десяток-другой вопросов. Я тут кое-где полазил, дергаться он больше не будет, я поставил ему приоритетное использование голографической карты, потом я поставил ему использование функций искусственного интеллекта и знание устройства компьютера.
— Зачем?
— А зачем тебе за такие деньги бледное подобие самого себя? Пусть хоть в чем-то будет лучше.
— Что это мне даст?
Костя пожал плечами.
— Hе знаю. Личность — это процесс, а твой Копи просто застывшая маска. Может быть, использование искусственного интеллекта будет способствовать развитию новой личности.
— Да, ты философ! — удивился я.
— А ты как думал! Все инженеры — философы.
