Возможно, в конце концов, Мэг и не была совсем уж невинной жертвой непрошеной мужской агрессии, подумала Ванесса, надевая платье, которое теперь легко застегнулось поверх ее стиснутой плоти. Слава Богу, портниха вшила сбоку молнию совсем не в духе того времени.
Даже теперь, когда платье было надето, Ванесса обнаружила, что не может забыть, что надето под ним: физически это было просто невозможно. При каждом вдохе изогнутые косточки корсета впивались ей в живот, а пышная грудь, сильно приподнятая над низким вырезом, так и бросалась ей в глаза, когда она смотрела вниз. Ей даже не было видно черных полуботинок на пуговичках, если не вытянуть шею над этим пышным препятствием, обнаружила Ванесса с легким озорством, расчесывая распущенные волосы и подкрашивая лицо несколько сильнее, чем обычно.
Когда она наконец собралась с духом и робко вышла из комнаты за несколько минут до официального начала вечера, ее просто поразило, как много уже пришло народу. Оказалось, никто не желал терять ни единой минуты удовольствий, и поэтому многие пришли пораньше, чтобы «помочь», а потом решили, что лучшей помощью, на которую они способны, будет создание атмосферы оглушительного веселья!
Быстро удостоверившись, что у женщин из родительской ассоциации местной школы все в кухне под рукой и что у их мужей в барах все в порядке, Ванесса позволила увлечь себя шумной толпе друзей, знакомых и незнакомых людей. Как и предполагал Бенедикт, взаимные шутки по поводу маскарадных костюмов легко и мгновенно разбивали ледок отчуждения.
Ночь была по-летнему теплая, и вскоре все стали выходить из битком набитого дома в гараж, где для оркестра был установлен помост, и разбредаться по освещенному факелами саду. Для Ванессы это служило превосходным камуфляжем, и в течение первого часа, пока сумерки не сгустились в бархатную темноту, она, остерегаясь, переходила с места на место, только один раз столкнувшись с Дэйном, который наливал пунш хихикающей пастушке, стоя за апельсиновым деревом в кадке. Его зеленые бриджи и свободная белая блуза были в нарочитом беспорядке.
— Перед вами Дон Жуан, — подмигнув, сообщил он Ванессе и бросил веселый плотоядный взгляд на ее низкий вырез.
Немного позже она увидела вдалеке Лейси, которая в качестве экстравагантной королевы Елизаветы I устраивала прием для своего блистательного двора, сидя под раскидистыми вязами у бара на берегу озера. Одним из придворных был Бенедикт, неожиданно в простом черно-белом одеянии пуританина. Ванессу позабавило, как неуместно он выглядел рядом с яркой огненно-рыжей королевой.
Некоторое время спустя, когда она наблюдала за танцами в огромном гараже, ожидая Ричарда, отправившегося за еще одним стаканом приятно возбуждающего пунша, вокруг ее осиной талии внезапно обвилась одетая в черное рука и резко привлекла ее к мускулистому гибкому телу.
— Хелло, Мэг.
На какой-то краткий миг Ванесса позволила себе прислониться к нему.
— Бенедикт.
Он не двигался, и она не поворачивалась к нему. Этот краткий мир прикосновения был слишком драгоценным, слишком личным, чтобы поделиться… даже с ним.
— Я бы сказал, ты все время исчезаешь, — пробормотал он, — но это платье не позволит тебе скрыться без следа.
Ванесса отпрянула, чуть не стукнув его по подбородку.
— А кто виноват? Я не хотела его надевать!
— Но все-таки надела. — Его рука напряглась.
— У меня… не было выбора.
— Выбор всегда есть, Мэг. То, от чего мы отказываемся, часто так же выдает, как и сделанный выбор. Потанцуем?
Он повернул ее к себе лицом и посмотрел на нее. Не на грудь, а на губы, накрашенные красной помадой. Глазами он целовал ее. Хотя на нем были очки, Ванесса почувствовала жар этого взгляда. Он распушил рукой ее волосы.
— Потанцуешь со мной, Мэг?
— Я жду Ричарда, — задыхаясь, сказала она, в полной уверенности, что ей не хватает кислорода из- за этого проклятого корсета. — Он ушел, чтобы принести мне пунша…
Бенедикт посмотрел поверх ее головы.
— Он разговаривает с Лейси. Пусть там и остается. Кроме того, он не в маскарадном костюме. — Он вновь поглядел на нее, снимая свою шляпу с высокой, украшенной пряжкой тульей, и небрежно отбрасывая ее в сторону; его коротко остриженные черные волосы так подходили к этому аскетическому одеянию.
— У него не было времени… он только что вернулся из десятидневной поездки в Мельбурн. Прилетел сегодня вечером. В сущности, он попал сюда прямо из аэропорта.
— Прекрасно! — На торжествующего Бенедикта это, по всей видимости, не произвело никакого впечатления. — За нарушение правил ему придется отдать что-нибудь ценное. Его фантом можешь быть ты, Мэг. — Он начал покачиваться, обняв ее и медленно вливаясь в поток танцующих пар.
— Не думаю, что пуритане занимались таким легкомысленным делом, как танцы, — нетвердо произнесла Ванесса, инстинктивно подчиняясь томному ритму его движений.
— О, как и у всех остальных смертных, нашу плоть можно ввести в грех соблазна. Просто потом мы берем на себя смелость испытывать чувство большей вины за этот грех. — Теперь обе его руки были у нее на талии, слегка сближая их тела во время танца, а вокруг его ног в плотных черных бриджах кружились ее атласные юбки.
— Боюсь, я знаю об обольщении не больше того, что уместится на булавочной головке, — надменно отрезала Ванесса.
Бенедикт замедлил шаги, но не оторвал от нее взгляда и усмехнулся краем рта.
— Какой дурак сделал тебе такой неудачный комплимент? Настоящее обольщение не в знании, а в том, какая ты есть…
Его глаза неумолимо опустились к низкому вырезу ее платья. У него слегка раздулись ноздри, когда память его чувств узнала особый запах ее теплой плоти, аромат, сохранившийся в его постели.
— Просто будь сама собой, вот и все, что тебе нужно, чтобы обольстить меня.
— Ты имеешь в виду быть Мэг, — задумчиво проговорила Ванесса. В этом платье она, видимо, была не сама собой, а его ожившей эротической фантазией.
— Я имею в виду будь Ванессой, — хрипло сказал Бенедикт. — Приводящей в бешенство, неотразимой Ванессой. Знаешь, почему я пригласил тебя танцевать?
Ванесса ошеломленно покачала головой, а он ответил на свой вопрос с откровенностью, от которой у нее перехватило дыхание.
— Я хотел увидеть, как колышутся твои прелестные груди. Как от малейшего движения… от каждого вздоха они чуть вздрагивают и волнуются. Помню их тепло и пряный привкус у себя на губах, какими тяжелыми и упругими они были, когда я взял их в ладони… Думаешь, кто-нибудь заметит, если я наклонюсь и прижмусь губами вот здесь… в этой мягкой ложбинке?..
— Я замечу!.. — Ванесса вцепилась ему в руки, ее прерывистое дыхание перешло в испуганный стон, голова откинулась назад, а колени подогнулись. Крохотные красные пятнышки перед глазами стали черными.
— Ванесса, ради Бога, не изображай передо мной викторианскую девицу в обмороке! — произнес Бенедикт с грубой усмешкой, перешедшей в горестный испуг, так как она продолжала падать, безвольно прогнувшись в его сильных руках…
Резко отмахнувшись от предложенной кем-то помощи, он приподнял и понес ее поникшее тело из этого временного танцевального зала, через кирпичный сводчатый проход, соединявший гараж со старой конюшней. Зайдя туда, он уложил ее в один из денников, ногой захлопнув за собой ветхую низкую дверцу. Здесь они были по крайней мере одни; через стенку денника падал сноп желтого света, из гаража доносился настойчивый ритм музыки и шум множества голосов.
— Ванесса? Ты же не собираешься умирать, а? — спросил Бенедикт с грубым юмором, прислонив ее к стене и поддерживая сзади рукой, чтобы ее обнаженные плечи не царапала шероховатая древесина.
Ванесса прижала ладонь к стиснутому животу, одурело потрясла головой и часто задышала.
— Нет… просто на какой-то миг у меня перехватило дыхание. Это все из-за платья — я не могу в нем
