и бросился на кухню, наполнять тарелки для дорогого гостя.
— У вас задумчивый вид, хозяин, — заметил Кристоф, внимательно глядя на молодого графа. — Вы все думаете об этой Франсуазе де Пуатье?
— Естественно, я о ней думаю, Кристоф! — неожиданно разозлился тот. Как я могу думать о чем-то другом!
— Святая Магдалина, — слуга покосился на своего хозяина. — Впервые вижу, чтобы женщина привела вас в такое состояние! Сдается мне, что дело тут не только в родовом замке…
Максимилиан задумчиво посмотрел на Кристофа.
— У нее был такой странный взгляд, — Сказал граф удивленно и почти мечтательно.
Слуга присвистнул.
— Не верю своим ушам! Ваша светлость!
Неужто Амур, наконец-то, поразил и ваше неприступное сердце?!
Де Полиньяк будто не слышал, он смотрел на Кристофа и в то же время, куда-то мимо вето.
— Я никогда не видел у женщины таких глаз… Такого странного выражения. Как бы тебе это объяснить? Мне приходилось встречаться с девственницами, но все они были словно подточенные червем яблоки. Когда снаружи плод еще сочный и свежий, а внутри уже изгрызен этим паразитом. Их девственность казалась маской прекрасной девушки на лице глубокой старухи! Быть может они никогда и не были еще близки с мужчиной, но в мечтах своих уже пережили все виды разврата. Но Франсуаза! Я увидел в ее глазах подлинную девственность! Понимаешь?
Кристоф смотрел на своего хозяина и усиленно моргал. Он никак не мог поверить, что действительно слышит то, что слышит. Максимилиан вдохновенно продолжал:
— Вначале, увидев ее смятение, я подумал, что она такая же как все, потому что ее вздох, румянец на щеках, ясно говорили о том, что мое появление было ей приятно, а сама моя персона вызвала глубокое волнение, но затем!
Я понял, что о моих подвигах в свете ей или не известно, или она равнодушна к таким историям. Понимаешь, Кристоф? Впервые я встретил женщину, которая увидела во мне не только ожившие мемуары Казановы, а человека!
Она смотрела и оценивала меня как человека!
Мужчину, незнакомого ей, но симпатичного!
Франсуаза отвергла меня без всякой картинности или желания казаться лучше, чем она есть на самом деле. В этом не было никакой игры, жеманства и кокетства! Она отвергла меня так, как порядочная девушка должна отвергать незнакомого, навязчивого ловеласа.
— Разбила фаянсовый предмет о вашу голову? — уточнил Кристоф, глаза которого становились все больше и больше, а моргания все чаще и чаще.
— Неважно, что она разбила! При чем тут фаянс? Главное — то, как она на меня смотрела! Я видел, что понравился ей! Но в то же время, гада я повел себя недостойно… Да, знаю, в обществе такое поведение осуждается только формально, на деле же, этикет предписывает оказывать дамам из высшего общества подобные знаки внимания! Но, Кристоф, в глубине души каждый сознает, что это порочно, недостойно благородного человека!
Франсуаза же была искренна в своем возмущении! Я действительно оскорбил ее! И знаешь, что это значит? — граф вопросительно посмотрел на слугу, — Это значит, что вы останетесь без родового замка, ваша светлость, — скривил губы Кристоф.
— Нет! Это означает, что я встретил ту женщину, о которой мечтал всю жизнь и уже отчаялся ее найти! Женщину, сохранившую чистую, незапятнанную душу! Я хочу на ней жениться, Кристоф.
На мгновение слуге показалось, что его светлость шутит, но глядя в горящие глаза хозяина, Кристоф понял, что дело принимает серьезный оборот.
— Но она же… Она ведь… — слуга замялся. — Его Величество уничтожит вас! Вы ведь не можете перейти дорогу королю!
— Мне кажется, я знаю, кто нам поможет, — заговорщицким тоном сказал его светлость.
Кристоф задумался, потом прикрыл ладонью рот.
— Нет! Она никогда не согласится!
— У нее просто не будет другого выхода, — пожал плечами граф и поднял вверх кубок. — Выпьем за наш успех, мой дорогой друг!
— Но… Вам не кажется, что сначала нужно узнать, согласится ли Франсуаза де Пуатье стать вашей женой? — Кристоф склонил голову набок. — Не каждой девушке выпадает шанс стать официальной фавориткой Его Величества, может быть, она предпочтет короля.
— Нет, Кристоф, нет, — Максимилиан улыбнулся. — Я знаю, что она не такая, и я знаю, что она влюбилась в меня с первого взгляда!
— Он сошел с ума, — слуга поднял стеклянный взгляд на подоспевшего Пьера с тарелками.
— Это ничего, главное, чтобы аппетит его светлости остался прежним, философски заметил трактирщик, расставляя тарелки с холодной осетриной, устрицами и ароматной бужениной. — Обыкновенно, радости сердца заставляют забывать о радостях желудка.
— Не волнуйся, дружище! — хлопнул его по спине граф де Полиньяк. — Я чувствую волчий голод и вряд ли когда-нибудь утрачу аппетит.
— Это, ваша светлость, самое главное, — очень серьезно заметил Пьер. Ежели человек на самом деле влюблен, то думает о том, как бы продлить свое счастье, а значит, хорошо кушает и спит. Сами подумайте, если ответное чувство у дамы вспыхнет и случится это неожиданно, то на что же будет годен голодный и не выспавшийся кавалер? Я думаю так — влюбленный мужчина должен питаться усиленно и самыми лучшими продуктами, так как в случае успеха ему понадобится очень много сил, очень.
Трактирщик многозначительно посмотрел на графа де Полиньяка. Тот расхохотался.
— Я понял тебя, Пьер, давай тащи сюда устриц, карамель с орехами и разного мяса с горчицей — сегодня у тебя будет хорошая выручка!
— Вот это я понимаю, ваша светлость, — ответил трактирщик, — сразу видно, что влюблены вы не на шутку и с серьезными намерениями. Матильда! Устриц!
Ариадна Парисовна сидела за ночным столиком напротив огромного ложа «кандидатки в официальные фаворитки», раскладывая большие старинные карты таро. Утомленная Вера Николаевна, обхватив коленки, наблюдала за процессом гадания. Мадам Савина раньше вообще не верила ни в какие предсказания, ни в какие индивидуальные гороскопы и прочую «хиромантию», но после случившегося сегодня…
— Ну, что там? — то и дело нетерпеливо спрашивала Вера Николаевна, вытягивая вперед шею и пытаясь понять, что обозначают странные рисунки на глянцевой черной поверхности карт.
— Подожди, — отмахивалась потомственная ведьма, незаметно переходя с мадам Савиной на «ты».
Не так-то просто, знаете ли, видеть перед собой шестнадцатилетнюю красотку, и при этом осознавать, что это сорокатрехлетняя учительница музыки. Единственное, что роднит эти две реинкарнации одной и той же души полное отсутствие опыта в интимных отношениях с мужчиной. Хотя, насчет последнего Ариадна Парисовна невольно улыбнулась. Похоже, что за сегодняшний день мадам Савина узнала о сексе больше, чем за всю свою жизнь.
Вера Николаевна напряженно следила за мимикой госпожи Эйфор-Коровиной, пытаясь угадать, что пророчат карты, но на лице потомственной ведьмы ясно читалась одна растерянность.
— Ну, что там?! — снова нетерпеливо заерзала мадам Савина.
— Непонятно… — вздохнула ведьма и вытащила из складок свой юбки хрустальный шар.
Держа сей предмет на ладони, Ариадна Парисовна некоторое время напряженно в него всматривалась, но от этого недоумение потомственной ведьмы только росло.
— Ничего не понимаю, — пробормотала, наконец, госпожа Эйфор-Коровина и уставилась на мадам Савину.
— Ну что там?!! — Вера Николаевна даже подпрыгнула.
— Помнишь нахала, который приперся к обеду? — спросила потомственная ведьма.
— Которому кастрюлю на уши одели? — хохотнула мадам Савина.
