Согласно Жуанвилю, первые отряды обнаружили отряд из трехсот турок, выстроившихся на другом берегу.
Неожиданность была полной. Сарацины спали или ели. Эмир Факреддин выскочил из купальни обнаженным и вскочил на лошадь, которая понесла его сквозь ряды крестоносцев, где он и был убит.
В этот момент прибыло десять рыцарей, доставивших приказ короля дожидаться, когда он подойдет. Но Роберт Артуа не захотел ничего слышать и, пришпорив коня, двинулся по улицам Мансуры. Когда его рыцари и рыцари ордена Храма на взмыленных лошадях, с расстроенными рядами, доскакали до другого конца города, то очутились перед гвардией мамлюков под знаменами с 'шествующими львами' эмира Бейбарса.
Атака крестоносцев захлебнулась. Отброшенные на улочки Мансуры, перекрытые баррикадами, они падали под стрелами и камнями, которые в них бросали с крыш. Ни один не вышел оттуда. Триста рыцарей- мирян погибли вместе с графом Артуа. 'Орден Храма, как потом мне говорил магистр, - пишет Жуанвиль, - потерял восемьдесят вооруженных всадников <...>'
В это время центр и арьергард войска перешли брод и появились у города. Битва длилась весь день. Всякий раз, когда франки теряли позицию, король присоединялся к ним. 'Никогда не видывали столь прекрасного воина, в золоченом шлеме на голове, с немецким мечом в руке'. Но крестоносцев к вечеру мало-помалу оттеснили к протоку, когда герцогу Бургундскому удалось перебросить через реку мост и провести арбалетчиков на другой берег. 'И сарацины, едва завидев, как они ставят ногу в стремя арбалета, бежали'.
Три дня спустя, в первую пятницу поста, Бейбарс начал свою контратаку. Христиане закрепились на обоих берегах, герцог Бургундский - в старом лагере, король - на поле битвы, вверх по течению Таниса. Сначала Бейбарс испробовал вылазку против герцога Бургундского, затем атаковал королевский лагерь. Франки сражались пешими, используя баррикады. Первый удар был поддержан графом Анжуйским и баронами Святой Земли, охранявшими наиболее выдававшиеся вперед боевые участки.
Крестоносцы отразили нападение турок, но обе победы стоили поражения. Река между обоими лагерями была заполнена трупами, которые не удалось захоронить. От воды и земли распространялось зловоние. Продовольствия не хватало, и франки питались хищной рыбой, объевшейся человеческим мясом. Скоро лагерь превратился в обширный лазарет, где лежали люди, сраженные дизентерией и скорбутом [цингой]. Турки пустили по Нилу галеры, отрезавшие крестоносцев от их базы в Дамьетте. Дело было проиграно.
Приказ об отступлении Людовик отдал 5 апреля. Он велел погрузить больных на то, что оставалось от судов, чтобы попытаться пройти сквозь турецкую флотилию. Сам он, хотя и едва держался в седле, ехал с арьергардом. Но в первый же день пути 'его уложили как мертвого на колени одной парижанки, и все решили, что до вечера ему не дожить'.
Франки сложили оружие; их суда и экипажи также попали в руки сарацин. Узники на многие недели оказались в величайшей опасности, так как Бейбарс и его мамлюки убили нового султана, и французы рисковали попасть во всеобщую резню. Однако королева Франции все еще занимала Дамьетту, и мусульмане чувствовали, что не в состоянии осадить город. Как и в 1221 г., в Дамьетте собирались заплатить выкуп за короля. После оживленных переговоров было достигнуто соглашение, по которому предусматривались коллективный выкуп в 500000 ливров для сержантов и рыцарей и сдача Дамьетты в обмен на особу короля.
Тамплиеры Святой Земли отправили эту новость своим братьям во Францию: они возвестили, что крестоносцы сложили оружие после великой битвы; что легат Эд де Шатору и патриарх Иерусалимский спаслись; что только трое тамплиеров смогли бежать. О госпитальерах знали, что четверо стали пленниками, а пятый находился подле короля. Все остальные были мертвы, за исключением великого командора Жана де Роне. Мир только что был заключен; христиане уступали Дамьетту, но сохраняли Яффу, Цезарею, Замок Паломника, Хайфу, Назарет, Сафет, Бофор. Тир, Торон и Сидон, осаждаемый сарацинами. Письмо обходило молчанием побег маршала Рено де Вишъе, который находился на галерах ордена Храма в Дамьетте, и избрание брата Этьена д'0трикура на неблагодарную роль
В четверг вечером, на Вознесение (5 мая), четыре сарацинских галеры, сопровождавшие короля, бросили якорь на реке у Дамьетты. Турки удерживали Альфонса, графа Пуатье как заложника, и король ждал в шатре на берегу реки, пока отсчитывали 200 тысяч ливров, в качестве первой части выкупа. Но предоставим слово Жуанвилю, который рассказывает об этом: