женщина должна носить вуаль только вне собственного дома. Исключение – мелхайя, наследница рода или клана, ей вуаль совсем не нужна, она и женщиной вовсе как бы не считается, ну и женщины – главы родов и кланов. А вот горожанкам и крестьянкам лица скрывать не разрешалось. Но, видимо, Акшену хотелось, чтобы у него все было как в самых знатных домах. Дети и жена, дородная темноволосая женщина, были обряжены в дорогие тончайшие шелка и мягкий андский бархат, в их одежде звездами сияли драгоценности. За блистательным семейством притулились любопытствующие слуги. Их никто не гнал.
Для нас расстелили широкий ковер с толстым ворсом, и Мэйо, преодолев робость пред всем этим блеском, принялся раскладывать наши нехитрые принадлежности.
– А кыса не укусит? – спросил, нарушив тишину, маленький мальчик на коленях у супруги Акшена.
Мэйо вздрогнул от неожиданности.
– Нет, Чернушка не кусается. Она очень добрая. А сейчас мы вам покажем все, что умеем!
Семейство Акшена, да и сам господин, были в восторге. Напоследок мне еще и младших Акшенов, облепивших меня, как репьи, пришлось покатать на спине. Самый младший стоял рядом с отцом, дергал его за полу кафтана и жалобно просил оставить чудесную кысу дома.
Мэйо это сильно испугало, и он быстро засобирался.
– А может и в самом деле? – спросил Акшен, поглаживая меня за ушами.
Мальчик испуганно покачал головой, прижавшись ко мне, чувствовалось, что ему хочется оказаться как можно дальше отсюда.
– Ну что же… Жаль. Вот, – он протянул Мэйо кошелек, судя по виду там было явно больше пятидесяти шерлов.
– Спасибо! – Мэйо поспешно откланялся.
Из глубины дома доносился рев насильно уносимого от меня младшего Акшена.
Мэйо шел чуть ли не в припрыжку, его не пугали ни темные улицы, ни подозрительные тени в переулках. Заботиться о безопасности мальчишка представил мне.
– Сколько денег! – оказавшись в комнате, Мэйо первым делом развязал кошелек. Новенькие монетки, размером с ноготь большого пальца, переливались теплым желтым светом. Золото. Восемьдесят золотых шерлов.
Пересчитав, Мэйо торопливо прибрал деньги обратно в кошелек и спрятал его в сумку.
– А что мы будем делать теперь?
Я полупреобразилась.
– Отвернись.
Мальчик послушно отвернулся.
Полностью преобразившись в человека, я завернулась в одеяло.
– Можешь поворачиваться. Теперь нам кое-что нужно купить и переселиться отсюда куда-нибудь подальше, туда, где тебя никто не узнает.
– Зачем? – удивился Мэйо.
– Не все же время мне оставаться кошкой. Кошачий облик связывает мне руки. Завтра возьмешь той мелочи, что мы нам набросали на площади, пойдешь к травнику, купишь то, что я скажу.
Недоумевая, слуга все же принес то, что просил Мэйо, – кувшин горячей воды, горшочек сметаны, таз и глубокую миску.
Как только за слугой захлопнулась дверь, я приняла человеческий облик и начала разбирать покупки Мэйо. Отлично, есть все, что нужно.
– Травник очень удивлялся такому выбору, – сказал Мальчик с кровати, внимательно наблюдая за мной.
– Пусть удивляется. Все равно ему ни о чем не догадаться, – я смочила тряпицу в бесцветной жидкости и принялась тереть татуировку над правой бровью. Кожу защипало. Распухнет, но ничего, потерпим. Закончив с татуировкой, я высыпала в одну из мисок пылеобразный порошок из пакетика, что принес Мэйо, добавила воды, размешав все до однообразной кашицы, потом туда же положила густой темно-зеленой смолы и сметаны.
Мальчик наблюдал, как я мажу получившейся смесью на две трети укороченные волосы, не остались без внимания брови и ресницы. Через некоторое время я вымыла волосы, и тщательно втерла в них желтовато-коричневый густой настой. По комнате поплыл запах горечи.
– Зачем ты это делаешь? – не выдержал, наконец, Мэйо.
– Высохну, узнаешь.
Когда волосы высохли, я больше не напоминала чистокровную виларку, так, полукровку разве что. Все решат, что благородную кровь во мне разбавили тил-мерской или аднской. Волосы стали желтовато- рыжими, жесткими и прямыми, тот же оттенок приобрели брови и ресницы, в напоминание о кошке на лбу остался только красный след, который исчезнет к утру.
– Вот это да! Теперь тебя и не узнать, – Мэйо посмотрел на просвет рыжые пряди.
– Хорошо бы и тебя порыжить, а то никто не поверит, что ты мой брат.
Мальчик от такого предложения даже отшатнулся и яростно замотал головой.
– Я же могу быть и твоим сводным братом!
– Ну как скажешь, а то смотри, травы у меня еще остались.
Покидали гостиницу мы по-разному: я через окно, а Мэйо через дверь. Преображаться мне сейчас нельзя, а то вся моя маскировка просто-напросто исчезнет: волосы и брови примут изначальный вид. Мальчик объяснил хозяину, на вопрос о том, где же кошка, что он вчера поздно вечером ее продал. Хозяин удивился, но ничего не сказал. А мы, встретившись за углом, направились в противоположный конец города, туда, где было больше вероятности, что никто не узнает Мэйо.
В воздух взвились сотни голубей, ослепительно-белых на фоне надвигающихся темных снежных туч. Реяли яркие флаги: синие с золотом – императорские; алые с охристой обезьяной – Тассан; белые с черным вороном – Балоог; зеленые с янтарным конем – Тайри; не было, правда, серого двух оттенков флага Шевер и рыже-черного флага Каеш, но зато их заменяли личные флаги вельмож и флаги дружественных государств. Вился с краю даже золотисто-белый флаг Тил-Мера.
Никто не хотел пропустить такого зрелища, как императорские скачки.
В прошлый раз победил тил-мерец, чем Император был очень недоволен. В этот раз наездники уделяли тренировкам куда больше времени, опасаясь императорского гнева.
Зрители уже заняли свои места, а Император как всегда задерживался, считая, ниже своего достоинства приходить вовремя. Подданные должны ждать его, а не он подданных. Но вот, наконец, трубы возвестили прибытие первого лица. Император разместился в своей ложе, и на скаковое поле начали выводить лошадей, попона каждой несла на себе цвета владельца скакуна.
Первыми вели трех красавцев из императорских конюшен. Горячие скакуны стригли ушами и вставали на дыбы от приветственных криков.
– Ну как, Тайри?! – Император обернулся к сидевшему слева от него мощного телосложения мужчине с длинными густыми рыжеватыми волосами, собранными в хвост на затылке. – Сегодня я сумел тебя перещеголять?
– Несомненно, ваше императорское величество. В этот раз вы решили сделать ставку на лошадей тил- мерских кровей? – темно-карие глаза императорского собеседника смеялись.
– Да, – Император довольно улыбнулся. – А то мне надоело, что эти рыжие[14] все время побеждают. Так почему бы моим наездникам не побеждать на их лошадях?
Действительно, все остальные лошади уступали императорским скакунам статью. Пока на поле не вывели белоснежного жеребца в зеленой попоне, по бокам которой красовались янтарные кони.
Император резко привстал, вскинув брови.
Горячий скакун, слыша ропот зрителей, артачился, выгибал лебединую шею, чуть ли не поднимал двоих конюхов на поводьях.
– Что это? – Император с гневом обернулся к главе клана Тайри.
– Скакун, ваше императорское величество. Хорошо, правда? Выращен на виларских землях.
– Надеюсь, это не один из твоих родственников? – хмыкнул Император. – Где ты только прятал такое сокровище? – слова Тайри о том, что конь выращен в Империи, заметно его смягчили – появилась
