дубинка. Увесистая дубинка. Крепкая. По всей длине отполированная — может быть, от нечего делать, а может быть, от частого употребления.
— Люблю профессионалов! — сказал Аристарх и улыбнулся парню, забыв, что лицо его закрыто забралом. — А тебя, конечно, зовут Проводник?
— Меня зовут Долг, благородный рыцарь, — уныло сообщил проводник, приноравливая бег своей лошадки к размашистой рыси Багряка.
— Это потому, что ты всегда в долгах? — догадался Аристарх.
— Нет, благородный рыцарь. Это потому, что я — долгий. То есть, длинный. — Парень чуть скособочился в седле и чиркнул босой пяткой пыль под копытами лошадки.
Некоторое время они ехали молча.
— Если вы, благородный рыцарь, желаете встретить охотников, — сказал, наконец, Долг, — то спешить некуда. Мы их на выходе из Живого ущелья подождём. Быстро ехать — дольше ждать, — пояснил он. — В само ущелье соваться не стоит, пока охота не кончится, ещё под стрелу попадём. Вам-то ничего, у вас доспехи стальные…
— Мы не поедем к Живому ущелью, — сказал Аристарх.
— Как прикажете.
Аристарх повернул к нему голову и поднял забрало. Проводник уныло смотрел вперёд.
— Мы поедем к Мёртвому ущелью, — сообщил Аристарх.
Долг равнодушно кивнул.
— Просто так поглазеть, или биться будете? — осведомился он, по-прежнему глядя перед собой.
— А есть с кем?
— Будет, — пообещал Долг.
Чёрный Замок не довлел над Мёртвым ущельем. Он составлял с ним одно целое. Отвесный от самого дна скальный монолит поднимался вертикальными, как занавес, складками к небу и неприметно для глаза переходил в стены и башни замка. Противоположная стена была столь же отвесной и скрупулёзно повторяла каждый изгиб монолита. Это наводило на жутковатую мысль о том, что стены ущелья могут в любой миг сомкнуться, расплющив Нового Рыцаря в тонкий жестяной блин, и как ни в чём не бывало разойтись снова. «Приключения тела»… Угловатые глыбы, усеявшие дно, конечно, тоже будут стёрты в порошок, а на их место с грохотом обрушатся новые.
Это мрачное предположение опровергалось многочисленными предшественниками Нового Рыцаря: их некогда крепкие латы местами проржавели насквозь, но были ничуть не измяты. Предшественники даже не падали сверху они погибали загадочной смертью здесь, зачастую не успев обнажить оружие… Новый Рыцарь выволок из ножен свой меч и удвоил бдительность. Забрала мёртвых рыцарей были надвинуты — он предусмотрительно поднял своё. Увидев, что меч одного из мертвецов основательно запутан в истлевшей бархатной тряпке, Аристарх поспешно расстегнул пряжку своего плаща и окликнул Долга. Тот неслышными скачками перепархивал с глыбы на глыбу, тогда как тяжеловооружённому Новому Рыцарю приходилось то и дело протискиваться между — и при этом поглядывать под ноги, чтобы не наступить на останки.
— Держи! — крикнул он, едва Долг, вернувшись двумя прыжками назад, остановился над ним, и, скомкав плащ, метнул его парню. — Вернёшь после битвы!
Он малость промахнулся, но проводник успел поймать плащ концом своей длинной дубинки.
— Ладно, — сказал Долг, с интересом разглядывая пряжку. — А если… он не договорил, но Аристарх понял.
— Тогда оставишь себе.
— Спасибо, — серьёзно сказал Долг. — Золото? — спросил он.
— Позолота, — усмехнулся Аристарх. — Э! — воскликнул он, увидев, что парень оторвал пряжку от плаща. — Это ещё зачем? Я ведь пока что живой!
— Пускай тут полежит, — невозмутимо ответил Долг, нагнулся и положил пряжку на глыбу. — Я место запомнил, на обратном пути подам. Надо будет пришью.
— Значит, обратный путь не исключён?
— Всякое может быть… — Долг пожал плечами и перепоясался скрученным в жгут плащом.
— Ты меня обнадёжил, — сказал Аристарх. — Ладно, веди дальше.
И Долг повёл рыцаря дальше, легко перескакивая с глыбы на глыбу, поигрывая дубинкой и время от времени останавливаясь, чтобы подождать закованного в железо искателя приключений (тела).
Каменных глыб на пути Аристарха становилось всё меньше, скоро их не стало совсем, и, уже беспрепятственно шагая вслед за проводником, Аристарх обратил внимание на то, что ни один из рыцарей здесь уже не лежал поперёк дороги. Все они здесь либо валялись аккуратными кучками железного лома вдоль стен, либо были прислонены к стенам. Сквозь проеденные ржавчиной дыры в доспехах белели кости.
— Вот она, — сказал, наконец, Долг, остановился и указал дубинкой на скальный монолит справа.
В монолите была идеально круглая чёрная дыра диаметром чуть более пяти футов. Она уходила куда- то под основание Замка, и нижний край её был на уровне груди Аристарха.
А в двух шагах от дыры был прислонён к стене последний из предшественников Нового Рыцаря. Ржавчина почти не тронула его стальных лат. Ещё не истлел, но уже выцвел когда-то зелёный бархатный плащ. Блёкло-жёлтые перья на шлеме чуть пошевеливались от сквознячка из драконьей дыры.
Аристарх не видел, опущено ли забрало рыцаря: тот был прислонён к стене лбом. И поднятые над головой руки его тоже упирались железными локтями и кулаками в стену. Можно было подумать, что он сам на мгновение принял эту странную позу — перевести дух и снова ринуться в схватку. Вполне можно было бы так подумать, если бы не его меч. Рыцарь держал его так, будто намеревался рассечь скалу, но в последний миг передумал и успел повернуть клинок плашмя. Вертикально занесённое стальное полотнище, не потерявшее грозного блеска, со скрипом покачивалось в двух пальцах от стены…
— Спит, — сказал за спиной Нового Рыцаря Долг.
— Да ну? — удивился Аристарх, но вспомнил, что ведь это же сказка, подошёл к Спящему Рыцарю, возложил руку ему на плечо и тряхнул.
И едва успел уклониться, когда Спящий нанёс удар.
— Дракон спит, — уточнил Долг, едва затихло, многократно отразившись от стен ущелья, эхо железного грохота.
— Я уже понял, — сказал Аристарх, глядя на груду останков. Левая рука Спящего была неестественно вывернута назад в плечевом суставе, а правая, всё ещё сжимавшая меч, обломилась и была придавлена рухнувшим на неё панцирем. Торчали кости. Сквознячок пошевеливал блёкло-жёлтые перья на шлеме, венчавшем груду.
Новый Рыцарь вложил в ножны свой меч, присел и, расправив складки выцветшего плаща, накрыл им останки. Отошёл на два шага, снова обнажил меч и отсалютовал павшему. Пусть даже придуманный кем, он всё-таки был бойцом. У них так принято. И вообще. Вон, даже Багряк понимает — заржал. Да так тонко, так жалобно, что здесь слыхать, хотя до столетнего вяза перед ущельем, где они с Долгом привязали коней, почти полмили.
— Проснулся, — сообщил Долг. — Они его первыми чуют. Если решили биться…
— Тебе не хочется отойти немного подальше? — перебил его Новый Рыцарь, поспешно занимая позицию напротив дыры. — Ты меня очень обяжешь, Долг, если освободишь от необходимости думать ещё и о тебе во время схватки.
— Вот все вы так, — обиженно сказал парень, но отошёл. На три шага.
— И на том спасибо, — усмехнулся Новый Рыцарь.
Позиция была невыгодной, но честной. Пять шагов до стены впереди, пять шагов до стены позади, справа — почти неограниченный оперативный простор, слева по стойке «слишком вольно» маячит парень. Потекли минуты. Багряк, почти не переставая, ржал, а из дыры, приближаясь и нарастая, толчками стал выплёскиваться медный утробный рык.
Ущелье содрогалось множественным эхом, парень уже сидел на корточках, зажимая уши ладонями, и Новому Рыцарю тоже было немного не по себе; он почему-то с трудом сохранял равновесие. Потом он увидел, как шевельнулись останки под выцветшим бархатом, словно груда костей и железного лома
