в Токийский залив, чтобы принять условия капитуляции. Военное управление тот час же приняло меры предосторожности, отдав приказ разоружить все самолеты и вылить горючее из баков. Как я и ожидал, возникали и другие инциденты. Но ни один из них не стал, как я опасался, битвой ВМС до последней капли крови. Гораздо позже мы узнали, что предпринимались попытки сорвать выступление императора по радио. Несколько молодых офицеров намеревались захватить императорский дворец и привлечь армию к участию в их мятеже против капитуляции. Небольшой отряд мятежников напал на официальную резиденцию премьер-министра Кантаро Судзуки, которому удалось спастись только благодаря быстрой реакции: он бежал через запасной выход. Мятежники также искали лорда хранителя печати маркиза Кидо, но он находился в императорском дворце, где был в полной безопасности. Некоторые летчики армейской и морской авиации даже летали над Токио, сбрасывая листовки, призывавшие граждан сопротивляться и объявлявшие заявление императора не имеющим силы. Ряд офицеров японской армии покончили жизнь самоубийством в знак протеста против капитуляции, потому что армия еще не была уничтожена, хотя и понесла тяжелые потери — в этой войне погибли не менее 2 750 000 японских солдат, моряков и летчиков. В конечном счете даже военным фанатикам пришлось покориться неизбежному, или, как сказал император, «вынести невыносимые страдания».
Я вернулся на станцию 16 августа, и некоторые из моих коллег удивились, увидев меня, особенно тот офицер, над которым я подшутил, сказав, что не вернусь на станцию, если будет отдан приказ о самоубийстве. Думаю, что он плохо знал меня. Все офицеры, по-видимому, находились в состоянии глубокого потрясения.
Многие японские солдаты вскоре начали возвращаться домой со своих баз, разбросанных по всей Японии, переполняя поезда и автобусы. Некоторым из них было трудно понять капитуляцию. Хотя большая часть действующей японской армии не была разбита, она была разбросана по всей Азии. Цепь ужасных потерь в Лейтэ, Иво-Дэйме, Сайпане и на Окинаве, а также превосходящая мощь американской авиации, нацеленной на наши острова, и применение ядерного оружия служили достаточными доказательствами того, что эту войну нельзя выиграть. И потом, после того как на Хиросиму была сброшена бомба, в войну против Японии вступил Советский Союз. Многие, конечно, очень боялись, что наш старый гипотетический враг воспользуется нашей слабостью и попытается нас захватить. Советы оккупировали южную половину острова Сахалин и четыре острова к северу от Хоккайдо — тот из них, который расположен ближе к нам, чем другие, виден с японской территории — и держат их еще и сегодня. США в 1972 году вернули Японии Окинаву, которую они захватили в 1945 году.
В 1945 году русские вошли в Маньчжурию, служившую нам буферной зоной от них в течение многих лет, когда наши войска были сравнительно малочисленны и обескровлены, а потому не могли защищаться от наступления массированных русских бронетанковых войск. Когда японские граждане и солдаты попытались бежать от русских, возник хаос. В результате почти пятьсот тысяч японских солдат оказались в плену, их отправили в лагеря в Сибири и в других местах Советского Союза. Некоторые из них оставались в заключении на протяжении целых двенадцати лет. Во время возникшей паники многие японцы, проживавшие в Маньчжурии, потеряли своих близких. Детей-сирот брали к себе китайцы, и были случаи, когда японцы, которые не могли бежать, упрашивали китайцев взять их детей и спасти их. Еще и сегодня, спустя сорок лет после окончания войны, китайских граждан, которые считают себя японскими детьми, потерявшимися во время отступления, каждый год привозят в Японию и помогают им в поисках давно потерянных родственников. Удивительно, что некоторым из них все еще удается найти своих престарелых родителей или других близких, порой благодаря рассказам о том немногом, что у них осталось в памяти о своей жизни до катастрофы или по различным шрамам или другим отметинам. Но, конечно, с годами таких родителей остается все меньше и меньше. Есть люди, которые по сей день говорят, что решение императора о капитуляции было вызвано не только ужасными событиями в Хиросиме и Нагасаки, но и страхом перед Советами, страхом перед тем, что они вторгнутся на наши острова или разделят страну, как произошло с Германией.
Для большинства японцев прекращение войны было не только национальной трагедией, но и большим облегчением. Японские газеты сообщали о первых днях оккупации в захватывающих дух статьях, в которых об оккупантах рассказывались удивительные вещи. Так, например, информационное агентство Домэй писало об одной группе американских морских летчиков, что это «очень веселые и приятные парни; ни разговорами, ни своим поведением они не хвастали своей победой… Отныне все японцы должны постоянно помнить о благожелательном отношении этих летчиков, вступая в контакты с американскими оккупационными войсками». Некоторые японцы даже провозглашали тосты за здоровье американцев, но большинство глядело на них со страхом и подозрением.
Между тем мы не получали никаких приказов. Мы ждали уже много дней, и нам ничего не оставалось делать, как пить сакэ. В первом поступившем к нам приказе от нас требовали сжечь все важные документы, и я иногда думаю, что мы слишком старательно выполнили этот приказ. Я сжег все свои бумаги, в том числе все свои отчеты и все данные наших экспериментов. У меня были личные тетради и записи, и я их тоже сжег, хотя с тех пор я часто думаю, что сейчас было бы очень интересно посмотреть их и что я напрасно их сжег. Позднее мы получили послание, в котором нам приказывали сохранить некоторые особые сведения, но было уже поздно — все давно сгорело. По всей Японии в те дни многие сжигали свои документы, потому что никто не знал, как американцы будут относиться к нам. Будут ли они после победы искать компрометирующие доказательства или что-либо еще. Газеты сжигали свои фотоархивы; часть компаний уничтожала свою документацию. И все зря. Кто-то даже закапывал важные документы и семейные бумаги в землю у себя в саду. Это показывает, какая неразбериха царила во всей стране, не только в штаб-квартире ВМС. Нам также приказали уничтожить все важное оборудование, но у нас не было никакой специальной аппаратуры. У нас не было даже оружия. И вот наконец пришел приказ, чтобы я отправил по домам гражданских служащих. Это был приказ, которого я ожидал. Однако выполнить его было гораздо труднее, чем написать. Для рядовых работников не хватало транспорта. Семьи некоторых наших сотрудников были эвакуированы и находились далеко от своего дома. Поэтому мне надо было быстро составить план вывоза всех этих людей. Как сделать это, не имея ни транспорта, ни продовольствия? Младший лейтенант, нашедший торговца, продававшего нам рыбу за сакэ и соевую пасту, пришел ко мне с новой идеей.
Мы понимали, что конторская мебель и лабораторное оборудование в условиях нехватки военного времени представляют большую ценность, быть может, даже дороже денег. Нам приказали все это уничтожить. В отдельных частях солдаты забирали все эти вещи домой и продавали их на «черном рынке». Следуя примеру этих спекулянтов, мы пошли в крупнейшую автотранспортную компанию в нашем районе и предложили множество запасных батареек, которые мы использовали в наших экспериментах, за доставку домой багажа наших служащих. Эта компания крайне нуждалась в таких батарейках для грузовиков, и мы были рады, что нам удалось совершить подобный обмен. Мы включили в сделку часть конторского оборудования, холодильники и письменные столы за хорошую плату. Начальник станции Дзуси Национальной железной дороги тоже был очень рад получить бывшую в употреблении конторскую мебель ВМС в обмен на билеты на экспресс и на перевозку багажа наших гражданских служащих.
Первыми я отправил домой учащихся старших классов и девушек. Повсюду ходили слухи, что нас, офицеров ВМС, объявят военными преступниками, а гражданских служащих, вероятно, арестуют. Я считал, что это маловероятно и нелогично, поскольку мы не воевали с американцами. Но такие страхи были типичными в условиях смятения того времени, и я полагал, что самое лучшее быстро отправить наших людей домой, чтобы на всякий случай обезопасить их. У нас не было ни малейшего представления о том, как будут вести себя американские солдаты, поэтому мы хотели отослать женщин. Поскольку во время войны не хватало инженеров, в нашу часть были направлены учащиеся третьих курсов средних школ с естественнонаучным уклоном, примерно двадцать человек, и этих мальчиков я хотел вернуть домой одними из первых. Но двоим из них некуда было возвращаться, поскольку их родители жили в Корее или Маньчжурии, не помню, где именно, поэтому я отправил их к себе домой. Я вручил им письмо для матери следующего содержания: «Я не знаю, как долго нас будут здесь держать. Быть может, американцы даже убьют нас, поэтому позаботься, пожалуйста, об этих двух мальчиках». Позднее мать бранила меня, говоря: «Зачем же ты прислал к нам двух ребят, которые так много едят? Ведь у нас не было риса».
Мы сидели много дней ничего не делая, ожидая новых приказов. После того как мы отправили по домам всех мальчиков и девочек, у нас не было никакой работы. С помощью оптического телескопа мы рассматривали американские корабли, которые постоянно появлялись в заливе Сагами, еще до того как
