Конец вечности

Падает сервер, — изящно, красиво,
Я бы сказал, с планетарным размахом…
Да, и зачем в пресс-релизе курсивом
Выделил кто-то «…онлайн-альманаха…»?

Что ты хотел этим выразить, милый
Специалист по общественным связям?
Ну-ка, посмотрим… Неужто Камилла?
Вот от кого не видал безобразий…

Вечер. И мысли с изрядным изъяном,
К бывшей жене завернуть, — недалече
Дама живет… Но без пары стаканов
Я не решаюсь обычно на встречу.

Дома весь день дожидается «Дьябло».
Верхний сосед выплывает на стрежень.
Бог ему в помощь… Сыщу пару яблок,
Съем, — и случайного монстра прирежу.

А за окном — фонари и пороша.
Сон не идет. Подогнувши коленку,
Думая: «Может, я тоже хороший»,
Бьешься пребольно клыками о стенку…

7 февраля 2001 года

СЕРДЦЕ ЭДЕМА

Анне Керман

Если ныне ветра обретают сознанье и речь,
Если наши тела в зазеркальный вросли промежуток,
Кто возьмется нутро заповедного сада стеречь?
Кто прорвется к нему, наплевав на запреты маршруток?

Как ресница, в хрусталике плавает яблочный сон,
Обращаясь занозой, лишь только доходит до сердца.
Рана времени — здесь, но ее бередить — не резон:
Не излечишь ее легковесной рукой иноверца.

Мне бы только понять, как же с нами стряслись имена?
Назови меня лишь, — и разлука ворвется мгновенно.
Пишешь слово «любовь», — а написано будет «война»,
И горит Карфаген, и Аттила идет на Равенну.

Что же эта ладонь наливается тяжестью вдруг?
Что оделись в базальт невесомые мнимые числа?
И мгновенный зигзаг разбивает космический круг
На бессмыслицу сил и бессилие всякого смысла.

А черта горизонта становится слишком близка.
Воздух — лунный ландшафт: чересчур уж в нем крапин и вмятин.
Замер камень в руке — он уже не дождется броска.
Голос вычертил след — иероглиф по образу «ятя».

Мы записаны в камень, мы втравлены в известь и жесть.
Мы — лакуна пейзажа, обмолвка морщинистой речи.
Мы — последний пробел, тот, который уже не прочесть,
Не лицо, но рельеф, где зияет расщелина встречи.

Тягость век вековых… (Или — «век вековать»? Подскажи…)
Неба пасмурный воск процарапав ресницами сосен,