будет великолепный. Что там с Особой армией?
- Закрывает проем между Юзфронтом и Западным фронтом. Там же собранная по Вашему приказания Первая конармия. Правда, командарм требует еще нескольких месяцев на подготовку…
- У Петра Николаевича Врангеля есть только две недели. Потом ему придется погулять по тылам противника. Его части должны справиться со своей задачей. Авиадивизия Сикорского готова?
- Удалось собрать только семьдесят самолетов, в том числе сорок 'Муромцев'. Но Сикорский божится, что этого хватит, ему нужен лишь аэродром по соседству с Царьградом.
- Это уж мы обеспечим. Думаю, в самом Севастополе это уж решат сами. А что господа союзники?
- Обещают начать наступление двадцать пятого апреля. Как раз за день до нас.
Кирилл Владимирович бросил взгляд на напольные часы:
- Черноморский флот уже вышел в море. С Богом, господа. Если мы не сможем победить - нас сомнут, а миллионы потерянных жизней просто постараются забыть…
А еще Сизов не сказал, что их ждет настоящая революция, если армия не сможем добиться решительной победы в этом кампании. Сотни тысяч рабочих бастовали, снабжение было ни к черту, с продовольствием тоже были проблемы, финансы отчаянно пели романсы, а народ, несмотря ни на какие меры, все меньше хотел понять, зачем эта война…
Глава 31.
'Приют комедиантов' преобразился. Все больше народу заглядывало сюда по вечерам, а то и днем, в свете солнца, отражавшегося в свободной тот льда Неве. Жизнь потихоньку входила в нормальное русло, понемногу забывались события февраля-марта, бои на баррикадах и расстрел Совета рабочих и солдатских депутатов. Его лидеры давным-давно ушли в подполье, затаившись до поры до времени.
Бобрев все так же мечтательно сидел за свободным столиком, смотря на кроваво-красное вино сквозь стекло бокала. Внезапно за его спиной раздался голос:
- У Вас, сударь, не занято?
Бобрев, стараясь держаться как можно спокойней и обыденней, не оборачиваясь, ответил:
- Похоже, что нет.
Стул напротив Дмитрия Петровича занял все тот же элегантный Иванов. 'Шмайсер', как про себя звал этого субъекта ныне уже не старший лейтенант, а капитан второго ранга Дмитрий Бобрев.
- С повышением Вас, Дмитрий Петрович. Наслышан о Вашей карьере, наслышан. И о том, что Вас перевели в контрразведывательное управление при Балтийском флоте - тоже. Делаете успехи, - осклабился этот белозубый шпион.
- Просто стал реже играть в карты, знаете ли, - улыбнулся Бобрев.
- О, это да, это прогресс, Дмитрий Петрович, - серьезно кивнул Иннокентий Викторович, разом преобразившись.
Иванов всем телом подался вперед, будто ищейка, напавшая на след.
- Вы принесли то, что обещали? - Иванов теперь был абсолютно серьезен.
- Да, конечно. Эй, милейший! - Бобрев подозвал полового. - 'Вдову Клико', пожалуйста. И дичь.
- Сию секунду, - подобострастно ответил половой, будто бы в воздухе испарившись.
- Думаю, Вы не откажетесь отпраздновать повышение вместе со мною, Иннокентий Викторович.
- Разве что недолго, Дмитрий Петрович. Дела все, знаете ли, дела…
Иванов просто не хотел подолгу 'светиться' в одном и том же месте.
- Ну да, служба, понимаю, понимаю, - озорно подмигнул Иванову Бобрев. Дмитрий Петрович ударил от смеха по столу совсем рядом с рукой Иннокентия Викторовича - и оставил там конверт, мигом пропавший за пазухой у агента.
Затем Бобрев, отсмеявшись, добавил вполголоса, едва слышно:
- И от себя, знаете ли, добавлю, что Вам стоило бы попристальнее присматриваться к письмам Ваших друзей на солнечных курортах Крыма. Знаете ли, они так расслабились в песочке пляжей и средь лоз замечательных виноградников, что совсем подпали под влияние тамошних порядков. Кажется, даже уезжать не хотят, до того хорошо обжились в известном месте неподалеку от офицерского собрания! - улыбался Бобрев.
Одно из отделений Службы Имперской Безопасности Черноморского флота как раз находилось неподалеку…
- Даже так? - покачал головой. - А точно ли…
- Там это все есть, милейший Иннокентий Викторович, будьте покойны!
- Ну что ж, - и намного громче: - Похоже, не дождусь я мою ненаглядную Эмму Витольдовну. Рад был поговорить со столь приятным человеком, но дела, дела!
Иванов, вздохнув, отправился к выходу. На столе белел толстый пакет с известным содержимым…
'Хоть бы клюнули, гады!' - с надеждой подумал Бобрев.
- Хоть бы клюнули, Сергей Васильевич!
- А куда денутся, голубчики? Клюнут, даст Бог, еще таак клюнут! Им-то тебе веры больше теперь, благо они только-только узнали, что ты поступил в контрразведку.
- Но зачем, Сергей Васильевич? - Бобрев на самом деле не мог понять этого.
- А затем, что здесь у тебя сведений-то побольше! Да ты не бойся, есть у нас, точнее, могли быть дружки твоего Иванова. Главное, чтобы они поверили в то, что в Севастополе один их агент работает на нас. А твои сведения о скором начале наступления на Северном фронте и придании ему решающего значения они проглотят. А что, в духе нашей Ставки: малозначительный удар оказывается и самым успешным. Вот как Луцкий…
Известного на весь Крым фельетониста и комика, выступавшего едва ли не каждый второй день в шапито и ресторанах в разных уголках полуострова, у выхода из квартиры поджидали сибовцы. Едва нога 'артиста больших, малых и погорелых театров' ступила на мостовую, как его под 'белы ручки' взяли двое усатых жандармов, сзади оказался еще один, а четвертый услужливо открыл дверцу автомобиля.
- Прошу Вас, герр Бергман, - хотя комик был известен в Крыму под именем Александра Котоповича, но это было его ненастоящее имя. Да и родился этот самый Котопович совсем не в Крыму и даже не в Малоросии, а в далеком городе Троппау. - Не извольте волноваться, Вам просто надо проехать с нами и рассказать обо всем, чем Вы занимались в Крыму в качестве агента Германии. Вам ясно, голубчик?
А вокруг уже останавливались зеваки, особо инфантильные дамочки падали в обморок (если, конечно, было на чьи руки падать), дети сбегались стайками, а родители и няни не обращали на эти шалости никакого внимания. Какой-то дворник, татарин, бровастый и щекастый, недобро зыркнул на 'голубчика'.
- Да как Вы смеете? Что Вы себе позволяете? Таки я буду жаловаться самому градоначальнику! Самому адмиралу пожалуюсь! - искренне возмутился комедиант. Рукава его замечательного клетчатого пиджака, столь памятного сотням и сотням любителей посмеяться, безжалостно мялись под будто бы каменными руками жандармов.
- Не поможет тебе твой адмирал, он в море, и надолго, - ухмыльнулся разговорчивый контрразведчик. - Грузите, господа, грузите! Разберемся в известном месте!
И тут- то 'Котопович', которого при рождении нарекли совсем не Александром, а Освальдом, похолодел, побледнел и сник. Из 'известного места' еще никто не выбирался после смены власти в стране. Несколько десятков коллег Бергмана по одному из древнейших ремесел бесследно пропали в застенках Службы Имперской Безопасности. У жандармов открылось какое-то сверхъестественное чутье на германскую агентуру. Только немногие смогли избежать их лап. Похоже, Освальд в их число не попал.
По обе стороны от Освальда сели те два усача, весело поглядывая на Бергмана. Они, похоже, уже предвкушали признание этого немца в работе на германский Генштаб. Но все-таки жандармы совершили ошибку. Автомобиль, дабы добраться Севастополя, поехал по горному серпантину.
Освальд с надеждой вглядывался в каждый поворот, невероятно напрягшись. И вот, когда авто
