удивительного дворца, окруженного каскадом золотых фонтанов, тихо добавил: – Это место называлось Петергоф…
От воспоминаний его оторвал голос такта.
– Знаешь, я, наверное, единственный, кто может понять, как тебе сейчас.
Уимон вскинул голову и уставился на «Е-7127».
– Это почему?
Старший ОУМ повернул голову и уставил на него спокойный и холодный взгляд.
– Потому, что мы с тобой пришли из одного и того же мира. А этот мир для нас абсолютно чужой.
Уимон оторопел:
– Ты что?! Я… а ты же… и вообще, я – землянин!
Тот усмехнулся:
– По большому счету – нет. Ты, как и я, – часть Единения.
Уимон насупился, но в словах «Е-7127» все-таки была своя правда. Слишком уж чуждым казалось все, что окружало его в капонирах, – от вещей до отношений между людьми. Но соглашаться с тактом ему тоже не хотелось. Поэтому он сварливо пробурчал:
– В таком случае мы слишком разные части.
Старший ОУМ подбросил на ладони последний из оставшихся камешков, отправил его вслед за остальными и неожиданно развернулся к Уимону всем телом.
– Неужели ты думаешь, что я вот таким и родился. – Такт указал на плечевые щитки и сенсорные башенки, торчащие из головы. – Или ты считаешь, что куклосы на Земле существенно отличаются от куклосов на какой-то иной планете?
Уимон вздрогнул, а затем потерянно произнес:
– Как… куклосы?
Старший ОУМ тихо ответил:
– Так. Вам еще повезло, потому что на большинстве планет Единения канскеброны сотворили геолого- тектоническую перепланировку. Высшие Контролеры более всего на свете ценят целесообразность и эффективность. А поддержание оптимальных условий существования контролируемого генофонда можно обеспечить и без сохранения природного геоэкологического баланса. – Он поднял новый камешек, подбросил его на ладони и продолжил уже несколько более спокойным тоном: – Я вырос в мире, где основные материки были искусственно опущены на морское дно, а само дно было выровнено драй- хондерами, чтобы обеспечить наилучшие условия созревания слайктара – генетически измененной водоросли, служащей основным сырьем для производства почти сорока процентов конструкционных композитов. Для обитания контролируемого генофонда было отведено около двух десятков островов. Общая численность популяции составляла где-то около восьми миллионов особей. – Он на мгновение замолчал, швырнул камешек, который опять плюхнулся точно в геометрический центр бочага. – Линия разведения, к которой я принадлежу, была признана довольно перспективной, поэтому моя мать была превращена буквально в родильную машину. Сейчас у меня, наверное, порядка восьми десятков братьев и сестер, и большинство из них, без сомнения, было Возвышено, – он усмехнулся, – впрочем, наверное, это хорошо. Потому что участь тех, кто не был Возвышен, – плантации слайктара. А это значит, что им отпущен недолгий срок. Потому что слайктар – традиционный продукт питания лакамов. И канскеброны включили их в технологический цикл, позволяя им поедать старые, поврежденные или больные карты, вычищая их перед новым посевом. А для контроля численности оставили их природных врагов – крайкенов. – Он снова замолчал, а потом закончил почти шепотом: – А тем глубоко наплевать, кого поедать – лакамов или людей. Комбайны идут над дном, глубина моря везде одинакова – от двадцати пяти до тридцати ваших метров, кабины комбайнов открыты, чтобы облегчить вход-выход, поскольку основная задача человека – вовремя заметить, что входной раструб забился скрученными стеблями слайктара, и прочистить его, так что крайкену не составляет особого труда захватить кусок еще живого мяса и выдернуть его из металлического гнезда. Как только человек покидает машину – комбайн останавливается, и, если его нет более получаса, Центральный Контролер высылает экраноплан с заменой. Новый работник может быть спокоен на ближайшие четверо суток. Именно столько требуется крайкену, чтобы переварить массу мяса размером с тело человека и вновь проголодаться…
Такт замолчал. – Уимон некоторое время сидел, оглушенный его рассказом, а потом протянул руку и, робко коснувшись руки «Е-7127», тихонько произнес:
– Неужели ничего нельзя сделать?
Старший ОУМ каменно дернул головой:
– А зачем? Все довольно разумно. Крайкены отлично справляются с контролем уровня обеих популяций – и лакамов, и Низших, а что до остального… – он криво усмехнулся и ернически произнес, довольно точно скопировав голос Вопрошающего: – Сдерживайте эмоции!..
Вечером Уимон разыскал Олега. Тот стоял в кругу офицеров в ребристых шлемах водителей танков рядом с фрагментом транспортного контейнера и что-то неторопливо им объяснял. Но, заметив Уимона, прервал свою речь и, коротко извинившись, подошел к нему.
– Что случилось?
Уимон, у которого внезапно испарилась вся его храбрость, облизал пересохшие губы и заговорил, но совсем не тем решительным тоном, который он так долго репетировал:
– Вы собираетесь штурмовать Разрушитель?
Олег молча рассматривал его, а потом задал вопрос, но не тот, которого Уимон ждал и боялся:
– Почему ты об этом спрашиваешь?
Уимон попытался припомнить хотя бы один из того сонма аргументов, которые он заготовил, но все они почему-то напрочь выскочили из головы, поэтому он только растерянно пожал плечами и произнес:
– Просто… я должен пойти с вами.
Олег снова помолчал, а потом заговорил терпеливым, наставительным тоном, каким взрослые разговаривают с больным ребенком:
– Ты нам очень нужен, Уимон. Только… немного позже. У тебя есть уникальная способность заставлять всякие электронные устройства выполнять твои желания. Причем безо всяких дополнительных посредников в виде пультов, программ или головных устройств. Только ты пока еще не умеешь эту свою способность контролировать. Я не знаю, откуда это у тебя, но оно в тебе есть, это точно. ПОСЛЕ того как мы вышвырнем канскебронов, нам еще предстоит разобраться с тем наследством, что останется после них. И вот тут-то твоя способность окажется просто незаменимой. Так что…
И тут Уимон сделал то, о чем раньше он не мог даже подумать. Он ПРЕРВАЛ Олега.
– Ну как ты не понимаешь, – Уимон запнулся, изо всех сил стараясь, чтобы слезы обиды, так и рвущиеся наружу, не прозвучали в его голосе, – вы же без меня просто не справитесь!
А затем произошло то, от чего Уимон опешил. Олег замер на полуслове с открытым ртом, потом медленно провел рукой по лицу, будто стирая налипшую паутину, УЛЫБНУЛСЯ (!!!) и тихо произнес:
– Ты прав.
Уимон несколько мгновений ошеломленно пялился на него, а затем, поняв только, что Олег согласился, и испугавшись, что он передумает, торопливо кивнул и порскнул обратно к двери.
«Е-7127»– в тот вечер он так и не разыскал, как и в последующую неделю. Хотя пытался. Он догадывался, что о присутствии такта в капонире знали все, но говорить об этом вслух было не принято из- за какого-то странного понятия, которое обозначалось словом «секретность». Он долго пытался разобраться с этим загадочным словом, но затем бросил эту затею. Так и не поняв до конца, как это может быть: «секретно» – это то, о чем знают только очень немногие, в то же время о Старшем ОУМе знали все, и это тоже было «секретно». На следующий день после их разговора Олег зашел за Уимоном в компьютерный центр. Он был не один. Рядом с ним был высокий военный с несколько сумрачным лицом.
– Пошли.
Уимон, который при появлении Олега оторвался от монитора, на котором блистали парки и интерьеры Версаля, опасливо покосился на военного и спросил:
– Куда?
– Если ты собираешься идти с нами, то тебе придется кое-чему научиться. Хотя времени на это остается очень мало.
