особенно к служанкам. Обычно каждое утро две или три девушки выходили на базар за фруктами и зеленью. Они всегда направлялись к одним и тем же лавкам, где продавалось все самое лучшее и дорогое. Конан несколько раз попадался им на пути и успел обменяться с одной из них, пухленькой черноглазой Филотой, парой улыбок и многозначительных взглядов. Ей явно понравился могучий варвар с блестящей копной густых черных волос, с зовущим взглядом властных голубых глаз.
Киммериец вскочил и, потягиваясь, неслышно прошелся по комнате. Гайяр спал, по-детски разметав руки и приоткрыв рот. Покосившись на него, Конан усмехнулся и подошел к окну. Прохладно, светлело рассветное небо. Птицы, негромко попискивая, начали свою утреннюю возню в ветвях деревьев. Конан перелил в кубок остатки вина, одним глотком выпил его и тихо выскользнул за дверь. Он шел по утренним улицам и с усмешкой думал о том, что все-таки женщина — это самый лучший ключ, способный отпереть любой замок.
Потолкавшись по базару, среди обычной утренней суеты, киммериец подошел к лавкам, где служанки Великого Судьи каждый день покупали припасы. Немного подальше, на краю базара, располагались лавчонки попроще. Там можно было купить все то же самое, и гораздо дешевле, но здесь, у богатых торговцев, в лавках с навесами из разноцветного полотна, покупали все знатные жители Шадизара. Их слуги приходили сюда по утрам, наполняли огромные корзины фруктами, выращенными в окрестных садах, отборными овощами, пряной зеленью с каплями воды на свежих листьях, сладостями, привезенными из разных краев, потом щедро расплачивались золотыми хозяйскими монетами, не забывая при этом и о себе.
Зазывалы, стараясь перекричать один другого, орали на разные голоса, расхваливая свой товар:
— Инжир, инжир, самый нежный, самый спелый! Подходи, попробуй!
— Сливы, сливы, только что с ветки!
— Абрикосы, персики, айва для княжеского стола!
— Травы, душистые травы, коренья, приправы! Проворные мальчишки сгружали с тележек свежие овощи, раскладывая их в деревянные лотки и обрызгивая водой.
Конан стоял в стороне, поглядывая на проулок, откуда должны были появиться служанки старого Суммы. Он ждал довольно долго, рассматривая то пестротканые покрывала, то блюда с причудливой чеканкой, то позолоченные кубки тонкой работы. Но вот в толпе мелькнули яркие одежды девушек, и три служанки старого судьи, сопровождаемые двумя рабами с огромными корзинами, подошли к зеленным лавкам. Словно не замечая их, киммериец сделал шаг в сторону и остановился, загораживая дорогу. Его взгляд, казалось, не мог оторваться от сверкающих кубков и полированных блюд, а хозяин лавки готов был уцепиться за пояс варвара, не желая упускать покупателя:
— Да, киммериец, ты прав: на эти блюда лучше смотреть сначала вблизи, а потом издали! Как сияет на солнце позолота, как блестит это гладкое серебро! Нет, нет, не так далеко, теперь снова подойди поближе! Куда же ты, киммериец!
Но Конан, не обращая на него внимания, сделал еще один шаг и оказался прямо перед девушками. Тележка с овощами, он сам и хозяин посудной лавки — все вместе они загородили проход. Одна из служанок, сердито сдвинув брови, приостановилась и сказала:
— Кому-то из вас придется посторониться: либо тебе, варвар, либо почтенному купцу, либо этому ослу, впряженному в тележку! Ну, так кто же пропустит слуг Великого Судьи?!
Конан, улыбнувшись, повернулся к ней:
— Где ты, красавица, научилась так хмурить брови? У своего хозяина? Смотри, скоро превратишься в старуху… Ладно, ладно, не сверкай глазами, сейчас я отойду в сторону… Или ты предпочитаешь осла?!
Две служанки за ее спиной тихонько фыркнули от смеха. Конан отодвинулся и словно ненароком коснулся обнаженной руки Филоты, не сводившей с него восхищенных глаз. Ее щеки вспыхнули ярким румянцем, и девушка невольно замедлила шаги. Подруги, тем временем скрылись в прохладной глубине лавки, следом за ними вошли носильщики со своими корзинами.
Филота решила было последовать за ними, но рука киммерийца крепко сжала ее запястье:
— Не спеши… Я искал тебя, девушка! Слушай меня внимательно! Сегодня вечером я приду к тебе. Ведь ты будешь ждать, правда? — И он притянул трепещущую Филоту к своей груди.
— Отпусти, киммериец, они сейчас выйдут из лавки! Я тебя совсем не знаю… Нет, тебе не стоит приходить! — растерянно забормотала она, не пытаясь, однако, вырваться из могучих объятий киммерийца.
— Вот и отлично, мы оба узнаем друг друга получше! Когда зайдет солнце, я буду у задней калитки. Ведь ты позаботишься о собаках, красавица? — Он нежно приподнял за подбородок раскрасневшееся лицо девушки и заглянул в сияющие глаза.
— Да… Нет… Ничего не знаю. Не уходи, не уходи, киммериец, я буду ждать тебя, только не у задней калитки, а у другой, той, которая выходит на улицу Гранильщиков!
— А где там калитка? Я что-то ее не видел! Служанка тихонько рассмеялась, прижавшись бедром к ноге Конана:
— Поищешь и найдешь! Раздвинь побеги плюща, свешивающегося со стены, как раз там и есть калитка!
— Ты не только красива, но и умна! Так я приду вечером, а к утру ты будешь знать меня хорошо, очень хорошо! — Он крепко сжал ее плечи, и Филота, дрожа, зажмурилась.
Когда она открыла глаза, киммерийца уже не было рядом. Сердце гулко стучало в груди, и девушка еще несколько мгновений простояла неподвижно, гадая, случилось ли это с ней наяву или только пригрезилось. Но тело все еще трепетало, помня властное прикосновение могучих рук варвара. Девушка улыбнулась, прижала ладони к пылающим щекам и поспешно вошла в лавку.
Прозрачные сумерки опустились на город, когда Конан, сливаясь с тенями, незаметно пробрался к высокой стене на улице Гранильщиков. Днем сюда приходили солидные заказчики, чтобы неспешно выбрать драгоценные камни, оправу или купить украшения, зато вечером и ночью здесь всегда было пустынно и тихо. Глухие стены и крепкие ворота охраняли покой мастеров, а свирепые псы, выпущенные на свободу, готовы были разорвать всякого, кто осмелился бы перелезть через ограду.
Всякого, но Конан не был этим всяким. И ему ничего не стоило проникнуть в сад, окружавший дворец судьи, перемахнув высокую каменную стену. Свирепые псы тоже не пугали его: есть кинжал, есть отрава… Но всегда гораздо надежней иметь в доме, где ждет добыча, сообщника, пусть даже и не догадывающегося об этом.
Киммериец неслышными шагами двигался по пустой улице, направляясь к небольшому тупичку, где стена сплошь заросла жесткими побегами плюща. Девчонка сказала, что здесь есть калитка. Конан уцепился за глянцевитые листья и с удивлением почувствовал, как вся зеленая завеса легко поддалась его усилию, подобно тяжелому пологу над ложем.
Так и есть! В смутно белеющей стене была видна низкая калитка. Придерживая одной рукой шуршащий плющ, Конан нащупал массивную ручку и повернул ее. Легкий скрежет металла показался грохотом в тишине сумерек. Но дверца, скрипнув, неожиданно легко приоткрылась. На всякий случай сжав рукоять кинжала, киммериец еле слышно спросил:
— Ты здесь, Филота?
Ответом ему был легкий вздох и быстрый шепот:
— Да, да, я жду тебя, давно жду! Прикрой калитку и иди за мной. Нас никто не услышит: в доме все спят, а собаки крепко заперты!
В сгущавшейся темноте неясным белым пятном выделялось испуганное лицо девушки. Киммериец привлек ее к себе и жадно поцеловал.
— Ну, ты, кажется, хотела узнать меня поближе? Тогда веди, я твой гость! — И он легонько подтолкнул служанку в сторону дома.
— Нет, нет, не туда! О, как страшно ночью без факела! Я вся дрожу!
— Не бойся, ведь с тобой я! Так куда же нам идти — или мы до утра простоим у калитки?
— Тише, киммериец, хоть я и позаботилась, чтобы все спали, но мне как-то тревожно! — Голос девушки задрожал.— Дай мне руку и иди за мной, вот по этой дорожке, мимо лавров… Не споткнись, дальше будут ступеньки!
Конан усмехнулся: он наизусть знал здесь каждую дорожку, не зря было потрачено столько времени,
