и, если что, из-под земли достану.
В тусклом лунном свете Гайяр тоже во все глаза разглядывал своего противника. Мускулистые руки, широкие плечи, грудь, выпуклая, как у воина, суровое решительное лицо с колючими льдинками светлых глаз. Даже в потемках было видно, что это северянин, скорее всего, киммериец. Конечно, киммериец! Один из пришельцев с холодного воинственного севера, так уверенно-небрежно обращающихся со своими тяжелыми мечами, словно это легкие игрушки богатых бездельников… Но и северянин изучал его не менее внимательно. Наконец, усевшись так, чтобы Гай-яр не смог проскочить во двор, он удовлетворенно сказал:
— Я вижу, ты не здешний и никогда еще не бывал в Пустыньке… Говори, откуда ты взялся и зачем лез через забор? Ну, быстро!
— Не очень-то нукай, а то я не захочу с тобой говорить, северянин! Или подниму такой шум, что сюда сбежится весь народ из таверны, и тот, с толстой мордой, что караулит у ворот, подоспеет первым!
— Ха-ха-ха, клянусь Кромом, да ты шутник! Говорить не захочешь! Еще как захочешь! А шум тебе так же нужен, как и мне, так что шуми, и посмотрим, что получится. Ха-ха-ха! — Киммериец на мгновение зажмурился, давясь негромким смехом. Этого было достаточно, чтобы Гайяр, как дикий кот, взлетел на забор. Еще немного, и он бы оказался на улице, но киммериец, метнувшись вслед за ним, поймал мальчика за ногу и стащил обратно. Они покатились по земле, приминая колючки и осыпая друг друга сдавленными проклятиями:
— Ах ты, сын бродячей суки, улизнуть хотел! Ну, теперь держись! Шею сверну, если вздумаешь дергаться!
— Бревно киммерийское, не дождешься, все равно уйду! Лучше отпусти, болван, ты мне все дело испортил!
— А-а-а, вот и проговорился, молокосос! Ладно, сиди смирно и выкладывай все по порядку, а потом уж я решу, что с тобой делать… Хотя признаю — парень ты смелый и сразу мне понравился. Как ловко сиганул через забор — еле тебя схватил. Ты вообще-то откуда?
— Из Аренджуна… Только сегодня пришел в Шадиэар.
— И сразу сюда, к Нергалу в пасть? Я хотел сказать — к Шафрасту? Ну, ты или дурак, или большой хитрец!
— А ты сам-то что тут жмешься у конюшни? Похоже, и у тебя есть дело к почтенному Повелителю Хитрецов — так ведь его здесь называют?
— Да какой он Повелитель Хитрецов! Бестия и плут — это точно, но без черного перстня я за него не дам и сухой мандариновой корки.
— Ты что-то против него имеешь, киммериец? Или он против тебя?
— Ого, а ты прыткий малец! Сразу понял, что к чему. Кр-ром, мне это даже нравится! Как тебя зовут- то, приятель?
— Гайяр… А ты — Конан, так?
— Молодец, запомнил. А теперь лезь за мной, и чтоб без всяких штучек. Здесь нам сегодня, похоже, делать нечего, так что пойдем в хорошее местечко, посидим, потолкуем.— Киммериец дружелюбно улыбнулся, но холодные искры, мерцавшие в светлых глазах, ясно показывали, что лучше быть его союзником, чем врагом.
Две тени беззвучно перемахнули через забор и, не потревожив чуткий слух стража, исчезли за поворотом.
Постоялый двор, куда Конан привел Гайяра, находился на другом конце города, но узкие вонючие улочки здесь мало чем отличались от Пустыньки — разве тем, что ютились в этом районе бедные ремесленники, старьевщики и водоносы. Стражники, время от времени обходившие богатые кварталы, в такие места обычно не заглядывали. Вот и сейчас свет их факелов мелькнул вдалеке, и вновь сгустилась ночная темень. Полуоткрытые ворота тихо скрипнули. Двое вошли во двор: в глубине виднелись невысокие постройки и тускло светилось несколько окон.
— Вот здесь и поговорим. В таверне у Фаруса спокойно, нам никто не помешает…— И киммериец подтолкнул Гайяра к двери.
Еще там, в закутке за конюшней, запыхавшись от борьбы, Гайяр сообразил, как ему повезло. Но ведь так и должно было быть! Боги с рождения любили его и всегда посылали в нужный момент удачу. Вот и сейчас… Сразу видно, что до Шафраста просто так не добраться, а этот варвар может ему помочь. Но и он, Гайяр, для чего-то нужен киммерийцу, возможно, для того же самого… Губы мальчика приоткрылись в лукавой усмешке, и он толкнул тяжелую дверь.
От запаха горячей похлебки, местного вина и крепкого пота у Гайяра на миг перехватило дух.
Он остановился, оглядываясь, но кулак киммерийца легонько подтолкнул его вперед.
— Ступай вон туда, к потухшему очагу. Эй, Фарус, где ты шляешься?! Люди хотят вина, а он уже спит!
— Кто это спит, это Фарус-то спит? — с притворным возмущением воскликнул щуплый красноносый человечек, появившись перед ними как из-под земли,— я вообще никогда не сплю! Иначе бы разорился. Так чего желает могучий Конан и его юный друг? Грудки цыплят, вымоченные в уксусе и запеченные в хрустящем тесте? Или бараний бок с чесноком? Или…
— Неси всего, и побольше! Но не сюда, а в ту комнату с выходом во двор, ну, да ты знаешь… Ведь там никого нет?
— Нет, нет, как приказано, стоит пустая и ждет тебя, киммериец, словно верная жена!
— Ну, то-то же, мошенник! Не для того я плачу тебе по золотому за ночь, чтобы ты пускал туда всяких заезжих купчишек!
— Ох, всего-то один раз такое случилось, а ты все поминаешь! Можно бы и забыть! А вина какого желаете?
— Неси красного пуантенского, да не вздумай подсунуть здешнюю кислятину! А насчет моей комнаты — еще радуйся, что легко отделался! Два зуба за обман — невелика плата! — И Конан легонько ткнул хозяина кулаком в грудь. Тот согнулся, закашлялся, из глаз потекли слезы, но умильная улыбка еще шире расцвела на его лице:
— Сейчас… кхе-кхе… Сейчас все принесу! Эй, Гина, бездельница, беги скорей в погреб за вином! Из маленькой черной бочки!
Прокашлявшись, хозяин скрылся за дверью, и оттуда тотчас послышался его сердитый голос, распекавший задремавших поварят.
— Собаки любят хозяйскую ласку! Видишь, как забегал! Знает, каналья, что хорошо поживится, когда Конан навестит его дыру… Ну, пошли, сейчас он все принесет.
Киммериец уверенно направился к лестнице, но не стал подниматься по ступенькам, а нырнул в темноту под ними. Гайяр обогнул заляпанные жиром и винными подтеками столы, где полусонные гуляки допивали свое вино, и, пригнувшись, вошел вслед за варваром в темную комнату.
Сзади зашуршало платье, и молоденькая служанка внесла светильник. Ее глаза целомудренно смотрели в пол, но вспыхнувшие щеки и готовые рассмеяться губы говорили, что она давно забыла о скромности — если вообще знала, что это такое.
— А где же вино?! Я слышал, хозяин посылал тебя за ним! Я и сам мог взять со стола светильник! Ох уж эти девчонки! Одна другой красивей, и одна другой глупее! Ну, ладно, ладно, не хмурься, а быстро беги за вином, да бочки не перепутай! Ну, что встала? Нет, сегодня я к тебе не приду, есть дела поважнее… А завтра — жди!
Девушка, одарив киммерийца восхищенным взглядом, улыбнулась и выбежала за дверь.
Гайяр сел на лавку у небольшого стола и огляделся. Комнатушка оказалась маленькая, с низким потолком, явно не рассчитанная на постояльцев, а служившая скорее убежищем для тех, кто вынужден прятаться или тайно с кем-то встречаться. Отдельный выход во двор был главным преимуществом этой клетушки, а дверь под лестницей, сливавшаяся с темной обивкой стен, скрывала ее от любопытных глаз.
— Ну, как тебе моя нора? Конечно, лучше ночевать наверху, но я в последнее время предпочитаю такие вот берлоги… Мерзавец Шафраст! Я тебе это еще припомню! — Конан уселся напротив Гайяра и стукнул кулаком по столу.— Чтобы я, Конан, да прятался, как лисица от псов? Тьфу, дерьмо Нергалье! Что
