Бус быстро взглянул на меня, и я заметила мелькнувшее в его глазах удивление пополам с каким-то сочувствием, что ли.
— Неважно кто и что скажет, Табат, — прошептал он, — вчера, сегодня и завтра, ты часть команды, часть семьи «Астры». Не вздумай считать иначе. Обещай, что не позволишь сомнениям увлечь себя.
— А как же Марта? — Вырвалось у меня с неожиданной горечью. Она ведь одним махом перечеркнула мои достижения. Я не чувствовала за собой вины, но испытывала сожаление об утраченном доверии и дружбе.
— Она отойдет. Это горе, ей нужно его пережить, — Бус осторожно положил ладонь мне на плечо и заглянул в глаза. В отличие от «бешенного» взгляда Бат, его был полон мягкого сочувствия и понимания, никакого упрека ни в жестах, ни в голосе:
— Она вспыльчива и взбалмошна. Марат был ее единственным родственником. Но твоей вины в случившемся нет. Мы все принимаем решения и отвечаем за их последствия. Марта слишком долго колебалась, а Марат не сомневался вовсе. Он спас твою жизнь, и это его осознанный выбор. Он всегда был добрым и хорошим человеком, по-настоящему ответственным. Я многое бы отдал, чтобы трагедии не произошло, но так уж вышло, Таб. Нам всем придется научиться жить с еще одной потерей. Марта поймет, вот увидишь, ей понадобиться время, но однажды она поймет.
Я наклонила голову, чтобы Бус не увидел сомнений на моем лице. Он истолковал это по-своему. Я почувствовала, как он осторожно обнимает меня за плечи. Меня так сильно потрясло это проявление эмоций, что я замерла, боясь пошевелится.
— Эй, голубки, — голос Бат показался мне вполне добродушным, — они вызывают нас. Просят выйти к линии силовой защиты, после отлива.
Бус опустил руки и шепнул:
— Все будет хорошо.
Но, он ведь не знал того, что знала я. Возможно, я возрожденная Агата и скоро мне предстоит встреча с полусумасшедшей сестрой. Первая встреча с теми, кто был в ответе за мою ужасную жизнь на борту «Звезды Альтаира».
Все, кроме Марты, собрались около последней двери, ведущей наружу. Бат настояла, чтобы мы полностью экипировались и взяли маски, хотя и не настаивала, на их одевании. Бат уверяла нас, что охотники вовсе не беззащитны, как может показаться и нам следует довериться ей в принятии решений. В конце концов, все мы одной крови, сказала она, видимо позабыв, что совсем недавно относилась к людям, бросившим ее колонию на произвол судьбы, с презрением.
Могла ли Бат предать нас? Думаю, все зависело от ситуации и нашей полезности. Свою жизнь я не ценила бы дорого. Никаких ответов на вопросы у меня так и не появилось. А что касается остальных…
— Выходим, — отдала команду Бат и распахнула дверь.
Снаружи было свежо. Дул холодный ветер. Песок после дождя превратился в плотно сбитую массу, по которой было легко идти. Я бросила взгляд в сторону океана. Линия прибоя проходила выше, чем вчера, и волны казались круче, злее бились о берег, с шумом откатываясь назад. Набегая грязными пенными барашками, они оставляли на берегу мелкий мусор и влажные разводы. Вода потеряла прозрачность, стала мутной, серо-зеленой. Но по небу бежали голубоватые облака, из-за которых проглядывало ослепительно синее небо. Бледный призрак Саны грозно стоял у горизонта, а яркое солнце, медленно поднимающееся над ним, ласково пригревало наши озябшие плечи и руки.
Мы приближались к месту, где накануне Бат открывала проход в силовом поле. Именно там, по ее словам нас ждали мороки. Когда мы вышли на открытое пространство, то сразу заметили их. Люди невольно замедлили шаг, а я наоборот, ускорила. Не думаю, что меня влекло любопытство. Я вдруг почувствовала, как закипают внутри гнев и обида. Почему? За что?
Их было несколько. Разного роста, примерно одинаковой комплекции. Обнаженные существа, молча наблюдающие за нами из-за силового поля. Бат упоминала, что мороки часто ходят без одежды. Да и зачем она им здесь? У них не существует человеческих проблем, комплексов или стыда, а чувствительность к холоду и жаре с возрастом лишь снижается. Я с удивлением отметила про себя, что моя злость куда-то испарилась, словно разом перешла в любование ими. Настолько грациозно и совершенно выглядели так похожие на меня бесполые создания. Они не стеснялись своей наготы. Никто никогда не унижал и не оскорблял их за непохожесть на людей. Им не нужно было бороться с окружающим их миром. Бояться, прятать свою сущность, подстраиваться под чужие законы или нормы. И я снова ощутила укол злости. Вот они, свободные и независимые предатели. Матово-гладкая кожа, длинные белые волосы, сверкающие расплавленным серебром радужки глаз.
Я резко остановилась. От распиравшей ярости, стало трудно дышать. А может дело и не в ненависти вовсе? Может, я просто боюсь этой встречи лицом к лицу? Столкновение с прошлым, которое незвано пришло ко мне само. Я отчетливо поняла, что вовсе не хочу знать человека, когда-то являвшегося мною. Сама мысль, что во мне сокрыта некая Агата, внушала ужас. Значит, меня не существует? Я просто временная замена другой, полноценной личности? Память Агаты пострадала, она исчезла, но кто появился? Имею ли я право на существование? На мысли и чувства, на выбор?
Я опасливо посмотрела вперед, туда, где за невидимой границей стояли куклы. И не смогла сделать шаг вперед. Пятилась, пока не врезалась в Гая. Он не оттолкнул меня, а наклонился к уху и сбивчиво, возбужденно прошептал:
— Табат, видишь? Та кукла, ну просто вылитая ты.
Я видела. От себя не убежишь. Не спрячешься от них. Просто некуда.
Она разглядывала меня с жадным любопытством, настолько явным, что это легко читалось на лице. Отражении моего собственного. Алиса?
Кукла, стоявшая ближе всех к силовой стене, заговорила первая, но обращалась она не к нам, а к мороку, что был так похож на меня:
— Точно, Алиса, это она самая.
Та кивнула. Бат скривилась, словно съела что-то кислое, и спросила:
— Чего вы хотите, Ингирит?
Нарушившая молчание кукла изучала мое лицо с таким вниманием, что я проявила максимум терпения, умудрившись не отвернуться. Наконец, видимо, удовлетворенная результатом, она ответила Бат:
— Произошло недоразумение. Ваши люди перехватили наш сигнал и заглушили его. А потом подменили на другой. Из-за этого челнок с грузом, который предназначался колонии кукол, приземлился на необитаемой территории. Мы узнали об этом досадном происшествии слишком поздно и не успели прилететь вовремя. На месте посадки челнока, мы обнаружили мертвого человека и стаю слэй-ю. Искать охотника плохое развлечение. Тем более, у нас на руках было еще теплое тело. Мы предпочли восстановить вашего друга, помощник капитана.
Бус нечеловеческим, видимо, усилием воли сдержался и чувств не показал. Но я заметила, как задрожали его пальцы, которые он поспешно сжал в кулак. Бус колебался всего мгновение, а когда заговорил, его голос звучал так же уверенно:
— Вас зовут Ингирит, полагаю?
Кукла кивнула, с любопытством наблюдая за ним. Я заметила, насколько мы похожи внешними реакциями. Возможность практически полной неподвижности; Ингирит и ее сопровождение просто застывали как статуи, чтобы через секунду перетечь пластичным воском в другое место. Лица; то почти лишенные мимики, то поражающее живостью черт, и завораживающий, гипнотический взгляд.
Бус, не обращая внимания на недовольство Бат, шагнул ближе к невидимому барьеру и заговорил:
— Вы только что говорили про человека из моего экипажа. Вы оживили его? Он был мертв, когда мы покидали космодром. Ящерица сломала ему шею.
Ингирит сочувственно кивала головой. Мне казалось, она неуклюже имитирует чувства, о которых не имеет ни малейшего понятия:
— Да. Когда мы нашли Марата, он был мертв. Оживили, не совсем правильное слово, помощник капитана Бус. Восстановили. Теперь Марат кукла. Но его память практически не пострадала. Он осознает себя как старую личность.
