— Думаю, лет триста будет.
— Неужели так много?
— А что тут удивительного?
— В голове не укладывается. Несуразица какая-то…
— Не пойму: ты о чем?
— Об этом доме. Такие постройки стояли целый век. Потом еще один век. И еще. Да ведь здесь можно потрогать прошлое! Только руку протяни! Интересно, неужели можно и ход времени нащупать пальцами? А ну как я сяду в это кресло и затворю дверцу — что будет? Эта безвестная женщина… долго ли она томилась взаперти? Как сюда попала? Уж сколько лет прошло. Непонятно все это.
— Эк тебя занесло!
— А ты вообрази, что твоя жизнь в опасности: умирать-то никому неохота, а за тобой погоня, ты молишь Бога, чтоб тебя не поймали, и тут находится добрая душа, которая прячет тебя, сатанинское отродье, за такой дверцей, а между тем преследователи уже обыскивают дом, их шаги все ближе, ближе… разве ты не захочешь отсюда вырваться? Чтобы бежать, куда глаза глядят? Чтобы найти другое место? А может, и другое время? Если хорошенько попросить, то в таком доме, простоявшем не один век, можно укрыться даже в другом году! А вдруг… — она запнулась — здесь как раз?…
— Да ну тебя, — отмахнулся он. — И впрямь несуразица какая-то!
Но несмотря ни на что, какое-то едва уловимое движение внутри каморки заставило обоих почти одновременно вытянуть руки перед собой, чтобы погрузить их, из чистого любопытства, в невидимую реку. Казалось, воздух чуть качнулся в одну сторону, потом в другую, дохнул теплом, потом холодом, мелькнул лучом света и так же внезапно погрузился в темноту. Оба это чувствовали, но не могли выразить словами. В чулане менялась погода: то зимняя стужа, то быстротечное лето. Конечно, так не бывает, но ошибки быть не могло. Под кончиками пальцев, скрытая от глаз, текла невидимая, как само время, река из теней и солнца, прозрачная, как горный хрусталь, но спрятанная пульсирующей тьмой. Казалось, опусти руки чуть поглубже — и тебя затянет в неодолимую круговерть времен года, засосет в этот крошечный, непостижимо малый омут. Эти мысли проносились в голове каждого из двоих, почти ощущались кожей, хотя и не облекались в слова.
Охваченные тревогой, они отдернули и прижали к груди ледяные, но успевшие загореть руки, а сами неотрывно смотрели вниз.
— Чертовщина, — шептал Роберт Уэбб. — Одно слово — чертовщина!
Он попятился и еще раз вышел на крыльцо, но снежная ночь уже почти заровняла бороздку следов.
— Никого, — выговорил он. — Пусто.
В этот самый миг на подъезде к дому вспыхнули желтые фары.
— Лотта! — воскликнула Марта Уэбб. — Наконец-то! Лотта!
Фары погасли. Роберт и Марта устремились во двор, навстречу бегущей к ним женской фигурке.
— Лотта!
Растрепанная, с затравленным взглядом, она бросилась к ним в объятия.
— Марта, Боб! Господи, я уж не чаяла вас разыскать! Сбилась с дороги. За мной погоня. Идемте скорее в дом. Простите, что разбудила среди ночи. Как же я рада вас видеть! Ой, чуть не забыла — надо спрятать машину. Вот, держите ключи.
Роберт Уэбб кинулся отгонять машину за дом. На обратном пути он удостоверился: колеи постепенно заметало снегом.
Вскоре все трое уже сидели тесным кружком и не могли наговориться. Роберт Уэбб все косился на входную дверь.
— Прямо не знаю, как вас благодарить, — взволнованно повторяла Лотта, устраиваясь в кресле. — Вы ведь сами рискуете! Но я вас не обременю -перекантуюсь пару часов, пережду опасность. А потом…
— Сиди, сколько надо.
— Нет, долго нельзя. Они не отстанут! В городах пожары, убийства, голод. Бензина нет — приходится воровать. У вас, кстати, не найдется лишку? Мне бы только до Гринборо дотянуть, там сейчас Фил Мередит, он мне…
— Лотта, — прервал Роберт Уэбб.
— Что такое? — Она затаила дыхание.
— Ты случаем в окрестностях никого не видела? Бегущая женщина тебе не попадалась на дороге?
— Опомнись! Я летела как сумасшедшая! Хотя… Женщина?… Да, верно! Я ее чуть не сбила. А в чем дело?
— Как тебе объяснить…
— Она не опасна?
— Нет-нет.
— Ничего, что я к вам нагрянула?
— Все в порядке. Сиди спокойно. Мы кофе сварим…
— Погодите! Надо проверить!
Они и глазом моргнуть не успели, как Лотта подбежала к порогу и на дюйм приоткрыла дверь. Хозяева стали у нее за спиной и увидели вдалеке свет автомобильных фар, который помигал на пригорке и нырнул
