Маклитом.
Произнося эти слова, он спохватился: ответ на вопрос Лорен прозвучал более чем странно. Но у него путались мысли.
– Прошу прощения, – добавил он, увидев, как одновременно округлились и глаза, и рот его собеседницы.
Широкими шагами выйдя из зала, он взлетел на второй этаж, прыгая через две ступеньки, постучал в комнату Порции, не дождался ответа и осторожно приотворил дверь. В комнате было темно, но даже при тусклом свете луны, заглядывающей в окно, он увидел, что Порция и вправду сбежала. Ее веши исчезли и с туалетного столика, и с тумбочки у постели. Шкаф с распахнутыми дверцами был пуст.
Глупая, мелькнуло в голове Джозефа, какая же она глупая! Этим побегом она навредила только самой себе. Теперь общество сочтет, что это она разорвала помолвку, чтобы сбежать с другим в Шотландию. Она превратится в парию, будет подвергнута остракизму. Подумать только, вход в общество закроется не для кого-нибудь, а для Порции – ревнительницы правил приличия, воплощенной благовоспитанности!
С Маклитом!
Может быть, еще не поздно броситься в погоню? Но они опережают его самое меньшее на час. И даже если он их настигнет, что дальше? Оба беглеца – взрослые люди. А если с Маклитом Порция будет по-своему счастлива? В конце концов, она выйдет за герцога сразу, ей не придется ждать, когда ему достанется титул. И вероятно, супруги поселятся в Шотландии, где на побеги и заключенные после них браки принято смотреть сквозь пальцы.
Но как же глупо поступила Порция, думал Джозеф, застывая у окна и глядя на темную лужайку. Она же могла просто расторгнуть помолвку, вернуться к родителям, а затем объявить о предстоящем замужестве с Маклитом. Джозеф и не подозревал, что она способна принимать опрометчивые и поспешные решения.
Значит, и ее есть за что любить.
Очевидно, письмо Клодии отправил Маклит. Впервые после вчерашнего возвращения в Элвесли Джозеф дал себе волю, позволил подумать о Клодии.
В свою свободу он еще не верил. Как знать, вдруг, спустившись в бальный зал, он застанет там Порцию, которая образумилась и вернулась в Элвесли, к нему?
Есть только один способ проверить это, заключил он.
Когда Чарли не явился к первому танцу, который Клодия обещала ему, она вздохнула с облегчением. Возобновления утреннего разговора она ждала с досадой и опасением. Но когда завершилось первое отделение танцев, ее охватила досада. Из-за обещания, данного Чарли, ей пришлось отказать джентльмену, с которым она познакомилась вчера на пикнике.
Стоять у стены и наблюдать, как танцуют все присутствующие моложе пятидесяти лет, было немного стыдно и унизительно. Скорее всего тот джентльмен подумал, что она солгала из нежелания танцевать с ним.
Чарли не следовало ставить ее в такое неловкое положение. Это невежливо – так Клодия и собиралась сказать ему, когда он появится. У нее мелькнула мысль, что он, возможно, наказывает ее за утренний разговор и нежелание выйти за него замуж. Но ведь она отказала ему после того, как он пригласил ее на первый танец.
Следующий танец, стремительный и жизнерадостный контрданс, она танцевала с графом Росторном, а затем направилась к Энн и Сиднему, но тут кто-то деликатно коснулся ее плеча. Оказалось, лакей принес записку. От Чарли? Или от Джозефа? Чарли так и не появился в бальном зале.
– Извините, – пробормотала Клодия, взглянув на собеседников, отошла в сторону, взломала печать и развернула письмо.
Его прислал Чарли. Клодия подавила легкое разочарование.
«Дражайшая Клодия, – писал он, – по-видимому, теперь мне предстоит страдать так, как ты мучилась восемнадцать лет назад. В то время я тоже страдал, хотя разорвал наши отношения сам, как делаешь ты сейчас. Это скверное ощущение – любить, но быть отвергнутым. Сегодня вечером я не стану ждать твоего ответа. Ты уже дала его, и я не намерен лишний раз досаждать тебе, вынуждая его повторить. Мисс Хант тоже несчастна. Она не без оснований полагает, что просто послужила пешкой в чужой игре. Сегодня мы с ней сумели утешиться и, вероятно, будем служить друг другу утешением и впредь. К тому времени как ты прочтешь это письмо, мы уже будем на пути в Шотландию, где сразу сочетаемся браком. Я убежден, что из мисс Хант получится достойная жена и герцогиня, а я буду ей преданным мужем. Желаю тебе всех благ, Клодия. Ты заменила мне сестру, которую я всегда мечтал иметь, друга, благодаря которому самые трудные годы моей жизни прошли счастливо, и могла бы стать любимой, если бы не вмешался рок. Прости, если сможешь, за то, что не выполнил обещание пригласить тебя на танец. Твой смиренный и покорный слуга Маклит (Чарли)».
Господи…
Клодия свернула листок по тем же сгибам.
Боже милостивый!…
– .Что-нибудь случилось, Клодия? – Энн коснулась ее руки.
– Ничего, – улыбнулась она. – Чарли уехал. Сбежал вместе с мисс Хант.
И она помахала перед собой письмом, словно веером, не зная, что с ним делать.
– Полагаю, в маленькой столовой уже приготовили чай, – вмешался Сиднем, отнял у Клодии письмо и сунул его в карман. – Энн и Клодия, приглашаю вас на чашечку.
– Боже мой… – пробормотала Клодия. – Спасибо. Да, это будет кстати. Спасибо.
Сиднем предложил ей руку, Клодия оперлась на нее раньше, чем вспомнила, что второй руки у него нет и предложить Энн нечего. Она огляделась. Чарли в зале не было. Мисс Хант тоже.
Джозеф тоже исчез.
Знает ли он?…
Порции в зале не было, Маклита тоже.
Как и Клодии.
Кавалеры приглашали дам на следующий танец, старшей из двух дочерей викария не досталось партнера, но она смело улыбалась, стоя рядом с матерью и делая вид, что ей вовсе не скучно подпирать стену. Джозеф подошел к ним, поклонился матери и попросил позволения пригласить ее дочь потанцевать.
Когда Клодия вернулась в зал вместе с Энн и Сиднемом Батлером, Джозеф еще танцевал и шутками вызывал смех и улыбки у дочери викария. После окончания танца он вернул девушку под крыло матери и еще некоторое время любезничал с ними, а вокруг Клодии собрались Сюзанна и Уитлиф, Гвен, Лили и Невилл. По тому, как дружно все обернулись к приближающемуся Джозефу, он понял, что Лорен не только обрела дар речи, но и сообщила друзьям и родным о содержании письма.
– М-да, Джо!… – Невилл похлопал его по плечу.
– Вот так вот, Нев. – Джозеф поклонился Клодии, она вежливо присела в реверансе. – Вижу, земля уже полнится слухами.
– Далеко не вся, – заверила его Гвен. – Лорен с Китом решили пока ничего не говорить графу и графине. Не стоит портить им праздник.
– А я и не собирался запрыгивать на помост для оркестра и делать публичное объявление, – заметил Джозеф.
– Бал чудесный, – улыбнулась Сюзанна.- А следующим будет вальс.
Уитлиф взял ее руку, положил к себе на сгиб локтя и накрыл ладонью.
– В таком случае пора занимать места, – сказал он.
Но никто не двинулся с места, включая и Уитлифов.
– Мисс Мартин, – Джозеф снова поклонился, – вы позволите пригласить вас на вальс?
Все вокруг беседовали и смеялись, но едва прозвучал вопрос Джозефа, как все замолчали разом и словно затаили дыхание в ожидании ответа.
– Да, – кивнула Клодия. – Благодарю вас, лорд Аттингсборо.
В других обстоятельствах он не выдержал бы и расхохотался: такой строгий учительский голос он слышал из ее уст впервые. Но он лишь улыбнулся и предложил ей руку, Клодия вложила в нее свою. Компания распалась: один из кузенов Кита отправился приглашать Гвен, Уитлиф повел на середину зала Сюзанну, Невилл – Лили, Сиднем Батлер – свою жену: отсутствие одной руки и одного глаза не мешало ему ловко вальсировать. Джозеф и Клодия последовали за ними.
Пока танцующие выходили на середину зала и застывали в ожидании музыки, взгляды Джозефа и Клодии встретились.
– Беспокоитесь? – спросил он.
Уже не в первый раз Клодия дала ответ раньше, чем успела его обдумать.
– Да, – подтвердила она. – В юности я нежно любила его и за последние несколько недель дружеские чувства к нему вернулись. Я думала, мы будем дружить до конца наших дней. Но теперь понимаю, что это несбыточные надежды. Он не идеален… вопреки моим девическим представлениям. У него немало изъянов, в том числе слабость духа и неумение мириться с переменами и разочарованиями. Но у каждого есть недостатки. Такова человеческая природа. Я беспокоюсь из-за него и даже за него. По-моему, он напрасно мечтает о счастье.
Он говорила серьезно, сдвинув брови в задумчивости.
– А вы? Тоже беспокоитесь? – закончив, спросила она.
– Я поступил скверно, – вздохнул Джозеф. – Мне следовало рассказать ей о Лиззи еще до того, как я сделал ей предложение. Этот разговор должен был произойти с глазу на глаз. Вместо этого я молчал, таился и наконец унизил ее публичным признанием. А потом не согласился с ее условиями, которые, с ее точки зрения – и по меркам высшего света, – были вполне разумными. Здесь с ней нет ни родителей, ни других родственников, ей было не к кому обратиться за советом, поддержкой и утешением. И она поспешила принять неожиданное для нее решение. Да, я беспокоюсь. Похоже, по моей вине ее жизнь навсегда погублена.
В странном месте и в неподходящее время они завели этот сложный разговор. Их окружали яркие цвета, приятные ароматы, голоса и смех – все атрибуты большого и пышного празднества. А потом грянула музыка, Джозеф обнял Клодию за талию, взял за руку и закружил в танце.
Несколько минут его не покидало необычное ощущение: казалось, все взгляды прикованы к ним с Клодией. Но этого просто не могло быть – танцевали почти все. Отводя глаза от Клодии, Джозеф
