— Ура ускоренной лапше! — закричал Малинин во весь голос и вдруг осекся. — Наши всё-таки, — уже тихо сказал он,
— Что наши? — не понял Баранкин.
— Смотри, вон возле кино наши появились!.. И Мишка Яковлев и Серёжа Ческидов и Игорь Урасов!.. Бежать надо!..
— Бежать теперь глупо, — рассудил Баранкин, — теперь надо подождать, когда окончится сеанс, тогда, смешавшись с толпой зрителей, мы можем с тобой поспешить…
— А куда мы можем с тобой поспешить? — спросил Малинин.
— Как это куда? — удивился Баранкин. — Конечно же в парк культуры и отдыха. Во-первых, мы с тобой здорово поработали, а во-вторых, там же народу может в тысячу раз больше, чем в любом кинотеатре, — сказал Баранкин, — а сколько там аттракционов!.. — А аттракционы одни крутятся, другие вертятся, третьи кружатся… так что невозможно разобрать знакомый это тебе человек или нет… На аттракционах нас никто не найдёт и не узнает ни за что на свете!
— Это, пожалуй, верно! — как-то вяло согласился Малинин с Баранкиным…
На этих словах Малинина сеанс как раз окончился. Глухо звякнули выходные двери. Баранкин и Малинин ловко спустились по водопроводной трубе и смешались с толпой зрителей, валом валившей из дверей кинотеатра, не встретив никого из своих…
СОБЫТИЕ САМОЕ ШЕСТОЕ. Правила уличного выдвижения
Баранкин и Малинин шли быстрыми шагами по улице, когда у светофора возле самого перехода чуть не налетели на стоявших к ним спиной Зину Фокину, Эру Кузякину и Марину Шкаеву. Фокина и Кузякина, как всегда, были в спортивных курточках, на ногах у них были вязаные шерстяные зебры в тон курточкам. Это рукодельница Шкаева одела полкласса в зебры. А сама Марина Шкаева была одета в школьную форму. Баранкин приложил палец к губам, мол, осторожно и стал на цыпочках удаляться от девчонок, что-то с жаром, но тихо обсуждавших.
Затем Юра и Костя перешли на быстрый шаг, когда за спиной раздался голос то ли Фокиной, то ли Кузякиной: 'Юра! Костя! Я не сержусь! Давай дружить!!!' Не оборачиваясь, Баранкин и Малинин припустились изо всех ног вдоль тротуара. Сначала они бежали вдоль ограды, отделявшей тротуар от проезжей части дороги, но оторваться от Зины Фокиной и Эры Кузякиной им не удавалось, сказывалась физическая усталость после бега на трассе и пилки дров у дяди Жоры, а тут ещё Малинин споткнулся о решётку, охранявшую корни деревьев, и проехался на животе по асфальту тротуара.
Голоса Фокиной и Кузякиной приближались, пробиваясь сквозь пешеходов. Баранкин протянул Косте руку помощи, и, помогая как можно быстрее подняться на ноги, сказал:
— Вдоль тротуара мы от них не сбежим! Давай поперёк улицы!..
— А милиция?.. — усомнился Костя
— Малинин! Не боись! — приказал Юра.
Лавируя среди машин, под аккомпанемент милицейского свистка и предупредительных гудков автомобилей, Юра и Костя успели пересечь улицу и с разбегу очутились в объятиях дружинников. Вслед за Юрой и Костей на тротуар влетели и Кузякина с Фокиной! Баранкин обернулся и увидел, что эти девчонки, от которых они с Костей бежали, были совсем не Зиной и не Эрой. А Шкаевой и вообще с ними уже не было. Юра и Костя приняли какую-то совершенно незнакомую девчонку за Фокину и поэтому побежали поперек улицы, когда их и схватили.
— Что это вы все одинаково одеваетесь и причёсываетесь?! — сказал Баранкин девчонкам. — Я вас принял совсем за других… За Кузякину и за Фокину…
— А вы что ли по-разному одеваетесь?! — огрызнулась одна из девочек. — Приняли нас за каких-то Музякиных-Пузякиных.
— Вы же стояли к нам спиной, а Марина из нашего класса к нам лицом, — вмешался в объяснения Малинин. — А чего вы орали, то Костя, то Юра? — спросил он у девчонок.
— Здравствуйте, — сказала другая девочка, которая всё время сдувала со лба чёлку. — Мы кричали: 'Гостин Шура!'
— Надо же!.. Гостин!.. Шура!.. — буркнул Баранкин, — а слышалось, то Костя, то Юра!..
Пока Баранкин и Малинин вели перепалку с незнакомыми девчонками, которых они приняли за знакомых, трое дружинников, читали им всем нотации в три голоса, каждый говорил своё и никто никого не слушал, прямо как в опере, когда на сцене все вместе поют.
— Пожалуйте в автобус, леди энд джентельмены! — сказал дружинник с кинокамерой в руках. Это он сказал, когда все другие уже выговорились.
Невдалеке действительно стоял автобус, в котором даже издали было видно, что сидели с виноватым видом юные нарушители. На борту автобуса было выведено красивыми буквами: 'Месячник безопасности уличного движения'.
— В такую погоду и учиться правилам уличного движения!? — сказала одна из девчонок.
— Скоро вообще ничему не надо будет учиться, — успокоил её Малинин.
— Это как же? — искренне заинтересовались девчонки.
— А вот так же, — загадочно объяснил Малинин. — Потерпите немного и узнаете.
После такого загадочного вступления по дороге к автобусу Малинин для начала спросил дружинника: — Надо сказать, что в присутствии девочек Малинин вообще-то всегда становился разговорчивым, а Баранкин, наоборот, молчаливым.
— Итак, — спросил Малинин, — а правда, что вам за каждое дежурство к отпуску по дню прибавляют?
— Прибавляют!
— Тогда зря вы задержали моего друга.
— Почему?
— Когда вы поближе узнаете, кого вы задержали, вы себе весь отпуск испортите, — пояснил Малинин.
— Это почему же мы себе весь отпуск испортим? — засмеялся недоверчиво дружинник.
— Потому что будете всё время жалеть и укорять себя: 'И зачем только мы задержали такого гениального человека!..' — и Малинин указал пальцем на впереди идущего Баранкина. — У вас дети есть?
— Есть, — сказал дружинник.
— Они учатся?
— Учатся!
— Скоро никто ничему учиться не будет. Все знания будут сначала впитываться с молоком из бутылочек детского питания… Мой друг придумал — и Малинин снова показал пальцем на впереди идущего Баранкина, после чего он коротко, ясно и доступно изложил Юрино открытие, особенно про ускоренные фрукты и овощи.
Все слушали Костю внимательно, особенно девчонки, Малинин торжествовал, такое убедительное впечатление и даже эффект произвела на всех его лекция. Всё вдруг испортил вопрос, который тоже совсем неожиданно задала одна из двух девчонок, между прочим, довольно глупенькая на вид.
— А если такое молоко в бутылочках скиснет? Тогда что? — спросила девчонка, то и дело сдувавшая со своего лба густую чёлку.
Малинин растерялся. Такой поворот дела даже Баранкин, наверное, не предусмотрел.
— Тогда… Тогда… тогда, — сказал поперхнувшийся Костя, — тогда человек, выпивший такое молоко, всё равно станет профессором, ответил за Малинина дружинник.
— Профессором чего? — спросила девчонка с чёлкой.
— Профессором кислых щей!.. — дружинник, довольный своей остротой, захохотал,
Девчонкам эта острота тоже понравилась, и они тоже засмеялись. Один Малинин надулся, но так… не
