аппарате Центросоюза было при мне около 15 процентов бывших меньшевиков, эсеров, анархистов, троцкистов и так далее. В некоторых областях количество чуждых, выходцев из других партий, колчаковских офицеров и так далее, например, в Красноярском крае, Иркутске, Западной Сибири, было значительно выше.[582]
Любопытная перебранка между Зеленским и прокурором произошла по другому поводу.
Вышинский: А как было дело с маслом?
Зеленский: Маслом мы в деревне не торгуем.
Вышинский: Я не спрашиваю, чем вы торгуете. Вы торговали раньше всего основным — родиной. А я говорю о том, какие меры предпринимала ваша организация для того, чтобы сорвать товарооборот и лишить население необходимейших первых предметов потребления. Кроме сахара и соли известно ли вам что- нибудь относительно масла?
Зеленский: Я сказал вам, что кооперация в деревне маслом не торгует…
Вышинский: Я спрашиваю вас: известны ли вам преступные операции в отношении снабжения населения маслом, в частности дешевыми сортами масла, или нет? Операции, которые были проделаны по указанию вашего «право-троцкистского блока», известны вам или нет?
Зеленский: Да, известны.
Вышинский: В чем они заключались?
Зеленский: Они заключались в следующем: все заготовительные организации при выработке масла пользовались мировыми стандартами, определяющими сортность масла.
Вышинский: Это не то.
Зеленский: Вот это и есть.
Вышинский: Нет.
Зеленский: Как нет? Это производилось…
Председательствующий: Подсудимый Зеленский, не пререкайтесь и отвечайте по существу.
Вышинский: А то масло, которое выпускалось, всегда было доброкачественным или вы тоже старались сделать его недоброкачественным?
Зеленский: Да.
Вышинский: Были ли случаи, что члены вашей организации, имеющие отношение к масляному делу, в масло подбрасывали стекло?
Зеленский: Были случаи, когда в масле оказывалось стекло.
Вышинский: Не «оказывалось», а подбрасывалось стекло. Вы понимаете разницу: подбрасывалось стекло? Были случаи такие или нет?
Зеленский: Были случаи, когда в масло подбрасывалось стекло.
Вышинский: Были ли случаи, когда ваши соучастники, сообщники преступного заговора против Советской власти и советского народа, подбрасывали в масло гвозди?
Зеленский: Были случаи.
Вышинский: С какой целью? Чтобы было «вкуснее»? Зеленский: Это ясно.
Вышинский: Вот это и есть организация вредительской, диверсионной работы. В этом вы себя признаете виновным? Зеленский: Признаю.[583]
Помимо этих туманных неудовлетворительных для прокурора ответов, Зеленский заартачился и в ответе на важный вопрос.
Вышинский: Вы участвовали во вредительской, диверсионной, террористической, шпионской работе этого блока?
Зеленский: Во вредительской, диверсионной работе участвовал.
Вышинский: О шпионской работе вы пока умалчивате? Зеленский:(молчит).
Вышинский: Вы отвечаете за всю преступную деятельность блока?
Зеленский; Отвечаю.[584]
Последний вопрос Вышинского был явно слабым ходом. Впрочем, под конец допроса Зеленский «признал» свою связь с А. В. Александером, лидером английской кооперативной партии. Они якобы обсуждали возможность прихода правых к власти в СССР.
За Зеленским последовал допрос Икрамова, нами уже описанный. В конце допроса Икрамова был снова вызван Бессонов. Он дал показания о связях, якобы поддерживавшихся с эмигрантами-эсерами, с Троцким и нацистами.
НОМЕР ОДИН
Только после этого начался допрос главного действующего лица процесса. Вышинский приступил к своей дуэли с Бухариным.
В ходе следствия Бухарина не пытали.[585] После ареста 27 февраля 1937 года Бухарину дали очную ставку с Радеком, который, однако, выдвинул против Бухарина лишь ограниченные свидетельства, заявил, что Бухарин в известной степени противился союзу Троцкого с немцами,[586] и отказался подтвердить некоторые из наиболее зловещих обвинений.[587] После трехмесячных допросов, после угроз его молодой жене и ребенку, Бухарин в долгом разговоре с Ежовым и Ворошиловым согласился — как «представитель Политбюро» — признать все обвинения, в том числе замысел убить Ленина. Но когда два дня спустя Бухарину принесли на подпись его «показания», отредактированные и выправленные лично Сталиным, он был настолько потрясен, что взял все свои «признания» обратно.
Следствие началось заново, теперь его вела удвоенная бригада следователей. В конце концов Бухарин согласился дать показания, но отказался говорить о том, что будто бы планировал убийство Ленина.[588] А одно из обвинений, выдвинутое против него теперь в зале суда, вообще не упоминалось в ходе следствия. Это обвинение — шпионаж. Несомненно, следователи понимали, что признания в шпионаже Бухарин ни за что не подписал бы, и вот это обвинение было брошено ему впервые прямо в зале суда.[589]
Перед тем, как Вышинский начал задавать вопросы, Бухарин обратился к суду с просьбой разрешить ему излагать свои показания свободно, то есть без наводящих вопросов прокурора, и остановиться на описании идейных позиций «блока». Вышинский немедленно потребовал, чтобы ходатайство Бухарина было отклонено, как ограничивающее законные права обвинителя. После этого Бухарин объявил, что подтверждает свои показания, данные на предварительном следствии. Свою вину он признал в следующих осторожно подобранных фразах:
«Я признаю себя виновным в том, что я был одним из крупнейших лидеров этого „право-троцкистского блока“. Я признаю себя, следовательно, виновным в том, что вытекает непосредственно отсюда, виновным за всю совокупность преступлений, совершенных этой контрреволюционной организацией независимо от того, знал ли я или не знал, принимая или не принимая прямое участие в этом или ином акте, потому что я отвечаю, как один из лидеров, а не как стрелочник этой контрреволюционной организации».[590]
Бухарин признал, что планировал насильственное свержение советской власти «… при помощи использования войны, которая прогностически стояла в перспективе», он якобы рассчитывал на поддержку иностранных государств, которым предполагалось сделать территориальные уступки.
Вышинский: А также путем ослабления обороноспособности?
Бухарин: Видите ли, этот вопрос не обсуждался, по крайней мере в моем присутствии.[591]
Что касается вредительства, то Бухарин показал, что «была принята ориентация на вредительство», но на конкретные вопросы по этой теме отвечал так:
Вышинский: Как вы видите из процесса, обстановка была достаточно конкретной. Вы с Ходжаевым разговаривали о том, что мало вредят, что плохо вредят?
Бухарин: Насчет того, чтобы форсировать вредительство, разговоров не было.[592]
