– Вы сбросили весь товар?! – Бандриевский закричал так, что, казалось, лопнет трубка.
– Так точно, – ответил Лагунов. – Я пытался что-то сделать, даже застрелил одного из нападавших. Но не смог их остановить.
– Можешь считать себя уволенным! – рявкнул генерал. – И лучше не возвращайся в Москву. Ты провалил самую важную операцию в своей жизни.
– Господин генерал… Кирилл Эдуардович… я не виноват. У меня выпал пистолет…
– Ты еще и оружие потерял, – чуть не задохнулся от бешенства генерал, – я тебя лично пристрелю как труса и болвана. – И отключился.
Некрасов даже с некоторым сочувствием посмотрел на сидевшего рядом Лагунова. Тот постепенно приходил в себя, уже сознавая все последствия случившегося.
– Я должен застрелиться, – твердо сказал он, – у меня просто нет иного выхода.
– Глупости, – возразил Некрасов, – при чем тут вы? Полиция устроила засаду и напала на яхту, а вы вели себя героически, пытались спасти товар, отстреливались до последнего… Никто не посмеет вас обвинить. Я же был там и все видел своими глазами. Если понадобится, могу быть вашим свидетелем.
– Спасибо, – кивнул Лагунов.
В этот момент зазвонил телефон Некрасова, и он достал аппарат.
– Здравствуйте, Некрасов, – раздался знакомый голос Иосифа Мейгеша. – Говорят, ваша миссия сорвалась?
Некрасов покосился на сидевшего рядом капитана и сдержанно ответил:
– Да, у нас ничего не получилось. В порту нас ждала засада. Связной убит, двое сотрудников полиции тоже убиты. У капитана Лагунова оказался с собой пистолет, и он попытался нас защитить, но тоже был ранен.
– Настоящий герой, – не скрывая иронии, проговорил Иосиф.
– Да. Он вел себя как герой.
– Где вы сейчас находитесь?
– В порту. Мы ждем, когда привезут наши вещи.
– Что случилось с товаром?
– Пришлось все выбросить в море, когда мы уходили от погони.
– Очень жаль, – ровным голосом сказал Иосиф. Он бы точно так же произнес эти слова, если бы товар на сорок миллионов долларов действительно пришлось выбросить. – Возвращайтесь в Москву, вы честно сделали все, что смогли. Это не ваша вина, что за марокканцами следила испанская полиция. К сожалению, никто не застрахован от подобных неудач.
Некрасов попрощался и убрал телефон в карман.
– Вам легче, – произнес Лагунов, – вас никто не будет наказывать. А я даже пистолет потерял.
– Он упал в воду. Его не найдут.
– Найдут. Мы ведь стояли у самого берега, – возразил Лагунов. – Как чувствовал, что все так и случится. Не хотел сюда ехать. Генерал сказал, что это будет самая запоминающаяся поездка в моей жизни… Так и получилось.
– У вас кровь на рубашке, – показал на красные пятна Некрасов.
– Это не моя кровь, а Эжена, – мрачно пояснил капитан. – Жаль, что все так получилось. Очень жаль. Генерал обещал выгнать меня с работы. Я думаю, что он сдержит свое обещание.
– Так нельзя. Вы честно пытались сделать все, что могли, – попытался утешить капитана Некрасов.
– Мне все равно никто не поверит, – вздохнул Лагунов.
Через некоторое время они услышали телефонный звонок. Это приехавшие в порт Назар и его напарник сообщали им, что будут ждать у третьего пирса.
Из Барселоны они уезжали на поезде в сторону Тулузы. Когда в вагон входили люди в форме, Лагунов сжимался и отворачивался.
– Трудно быть преступником, – ворчал он. – Кажется, что тебя в любую секунду могут разоблачить.
В Тулузе переночевали в «Софителе», находившемся рядом с вокзалом, и утром выехали в Париж на скором поезде. Уже в Париже взяли билеты в одну сторону и вечером того же дня были в Москве. Попрощавшись, все четверо разъехались по своим домам.
На следующий день Некрасова вызвал к себе Кудлин. Он смотрел на вошедшего к нему человека со смешанным чувством одобрения и сожаления. Конечно, было бы совсем хорошо, если бы Некрасов погиб. Это полностью укладывалось в рамки легенды. Но тогда некому было бы убеждать капитана Лагунова в том, что именно он застрелил полицейского офицера.
– Вы неплохо справились со своей задачей, – сказал Леонид Дмитриевич. – Во всяком случае, лучше, чем я ожидал.
– Спасибо. Я только не подозревал, что меня элементарно подставили, – ответил Некрасов, глядя в глаза хозяину кабинета.
Тот, нахмурившись, покачал головой:
– Не нужно так говорить, господин Некрасов. Не забывайте, что вы работаете на нас. И не просто работаете. Вы еще получаете очень приличные деньги за очень неприличную работу. Или я не прав?
– Правы, – кивнул Некрасов, – настоящая свобода – это не тогда, когда ты делаешь все, что хочешь, а когда ты не делаешь того, чего не хочешь.
– Это ваша собственная мысль? – поинтересовался Кудлин.
– Отчасти.
– Очень парадоксально, но, в общем, верно. Давайте договоримся так. В качестве премиальных бонусов за ваше неудавшееся путешествие в Барселону вы получите еще двадцать пять тысяч долларов. Но никогда и нигде больше не повторите той фразы, которую сказали мне сейчас. Никогда и ни при каких обстоятельствах. И учтите, что это царский подарок с моей стороны, так как я отношусь к вам с изрядной долей симпатии. Ведь мне гораздо легче и дешевле сделать так, чтобы вы замолчали навсегда, чем платить вам деньги и просить вас о молчании. Надеюсь, это вы понимаете?
– Да, – ответил Некрасов, – понимаю.
– До свидания, – сказал Кудлин, провожая уходившего долгим взглядом. Затем позвонил Иосифу: – Ты все-таки немного последи за ним, чтобы не натворил разных глупостей. Нужно держать его в определенных рамках.
– Обязательно, – заверил его помошник.
Некрасов вернулся в свой отдел. Все было как прежде. И все было немного иначе. Он видел, как смотрят на него сотрудники отдела. Слухи уже успели разойтись по всем кабинетам. В них он был героем, который отстреливался, спасал имущество компании, выходил на яхте в бушующее море. Правды почти никто не знал. Да и сама правда была не очень интересной.
«Нужно написать обо всем и назвать роман «Повествование неудачника», – мелькнула у Некрасова неожиданная мысль. – Начать еще с детства, рассказать о своем фиктивном первом браке, о переезде в Москву, о втором неудачном браке, о трагедии на Дубровке, о своей жизни, о своих успехах и неудачах… Может, кому-то будет интересно».
– Илья Ринатович, мы подготовили документы вам на подпись, – услышал он слова сотрудницы и сразу очнулся. Все выжидающе смотрели на него.
«Конечно, обидно, что они так бессовестно меня подставили, – продолжал размышлять Некрасов, – но, с другой стороны, именно на этот раз повезло. Или все-таки не повезло?»
Об этом можно будет подумать лет через пять или десять. А сейчас нужно работать, меньше всего вспоминая о том, что именно там произошло. Ведь Кудлин посоветовал никогда больше не вспоминать об этой истории. Нужно думать об Игоре, он уже стал совсем большим. Нужно съездить в Казань, навестить Зарину, ее мужа, своих племянников. Побывать на могиле у Варвары. Впереди еще много дел. Нельзя считать себя неудачником в середине жизни. Все еще может перемениться в лучшую или худшую сторону. Ведь сама судьба была, как горки, когда его то подбрасывало вверх, то отпускало вниз. Наверное, название «Повествование неудачника» слишком претенциозно. Хотя, с другой стороны, все правильно. Если вдуматься, мы все неудачники, заранее обреченные на проигрыш в этой жизни. И никакой свободы вообще не существует, в который раз подумал Некрасов. Мы рождаемся, и никто не спрашивает у нас, хотим ли мы
